Он собирался раздавать, но застыл с колодой в руке.
— Я хотела поговорить с тобой.
— Правда?
Я выбросила из головы мысли о Гари и решительно двинулась вперед.
— Копы считают, что мама имеет какое-то отношение к моему похищению. Кто-то видел машину, похожую на твой «кадиллак», возле гостиницы, где останавливался тот парень, но я думаю, что…
— Такие машины есть у многих.
— Я знаю, но, очевидно, описание, которое дала горничная…
— Копы неправильно его поняли.
Я внимательно смотрела на него. А он уставился на карты.
— Посмотри мне в глаза, Уэйн.
Он медленно поднял голову, и взгляды наши встретились.
— Ты что-то знаешь об этом?
Он покачал головой.
— Уэйн, у них есть ордер, и они уже получили доступ к маминому банковскому счету.
Лицо его побледнело.
Я говорила спокойно, но в ушах у меня снова начало звенеть.
— Так мама имеет какое-то отношение к этому?
Секунд пять он еще пытался выдержать мой взгляд, а потом схватился за голову, и я заметила, что руки у него дрожат.
— Уэйн, ты должен мне рассказать, что происходит.
— Как все запуталось, как запуталось… — пробормотал он. — Черт, какой бардак…
— Уэйн!
Он раскачивался, продолжая держаться руками за голову.
— Рассказывай сейчас же, Уэйн, или я звоню в полицию, а там-то уж ты точно выложишь все.
— Прости, прости меня… Мы не знали, что он любит причинять девушкам боль, клянусь. — Он поднял на меня полные отчаяния глаза. — Но я все равно должен был ее остановить! Я должен был это сделать, но я не знал.
— Чего не знал?
— Ну, то, что твоя мама собирается нанять того парня… чтобы забрать тебя.
Нет, нет, нет, нет…
В другом конце парка молодая мама раскачивала своего едва начавшего ходить карапуза на качелях. Девочка хихикала и верещала. Звон в моих ушах заглушал все эти звуки. Губы Уэйна продолжали двигаться, но я различала только отдельные фрагменты слов и обрывки фраз. Я пыталась сосредоточиться на том, что он говорит, но не могла прекратить думать о маленьких колесиках, которые продолжали вращаться в моем диктофоне, круг за кругом.
Он внимательно посмотрел мне в лицо.
— Черт, Энни, ты выглядишь так, будто… ну, не знаю…
Я обескураженно смотрела на него, медленно качая головой.
— Так это были вы… Все-таки это были вы…
Он подался вперед и заговорил очень быстро.
— Ты должна выслушать меня, Энни. Все полетело к чертовой матери. Но я не знал, клянусь тебе, я ничего не знал. Когда тебя похитили, твоя мать вроде как спокойно к этому отнеслась, понимаешь? Это было на нее не похоже, я думал, она тут всех с дерьмом перемешает. Но когда после твоего исчезновения прошла где-то неделя, она начала ходить по ночам по дому, стала много пить и очень быстро напиваться. На следующей неделе она раза три ездила навещать твоего дядю, поэтому я не выдержал и спросил: «Во что ты вляпалась, Лорейн?» Но она продолжала твердить: «Это не моя вина». — Он несколько раз судорожно сглотнул и прокашлялся.
— В чем не ее вина? Ты мне до сих пор так толком и не сказал, что же она сделала!
— Предполагалось, что ты должна исчезнуть примерно на неделю или около того, но потом все пошло не так.
Все пошло не так. Только и всего: все пошло не так.
Я не знала, плакать мне или смеяться.
— Все, шутки в сторону. Во-первых, какого черта я вообще должна была быть похищена? Может, Выродок шантажировал Дуайта или что-нибудь в этом роде? Или, может быть, это Дуайт угрожал маме? Она что, всегда посещала его в тюрьме? Объясни же, блин, что все-таки произошло, Уэйн!
— Я не знаю, как там было договорено с Дуайтом, — Лорейн всегда начинает психовать, когда я спрашиваю о нем. Ничего такого не было… Она просто видела фильм по реальным событиям о девушке, которую похитили на два дня… и после фильма они еще организовали встречу с ее настоящей семьей… Ты же знаешь, ее вечно посещают всякие такие идеи, она реагирует на них, как питбуль на кусок мяса.
Я сопоставила факты.
— Значит, мама почерпнула идею о моем похищении из фильма?
— Она сказала, что ты намного симпатичнее той девушки, а если тебя не будет не два дня, а неделю, то это будет стоить еще больше.
Мне потребовалось время, чтобы переварить услышанное.
— Стоить еще больше? Не хочешь же ты, черт возьми, сказать, что она делала это ради денег?
— Все началось с того, что она услышала, будто ты можешь не получить тот проект. Вэл просто съела бы ее живьем, если бы узнала об этом, — ты же знаешь их обеих, — но если ты будешь знаменита, тогда другое дело! Вэл пришлось бы заткнуться раз и навсегда, до конца своих дней.
— И ты понятия не имел, что она затевает?
— Да говорю ж тебе, нет! Клянусь, я ничего не знал. Она сказала, что твой дядя знает по тюрьме одного парня, который может это сделать, и ростовщика, который одолжит ей тридцать пять штук. Об этом я тоже ничего не знал.
— Каких-то вонючих тридцать пять штук? Вот, оказывается, сколько стоит поломать мне жизнь. Ну и семейкой наградил меня Господь!
— Твоя мать не думала, что тебе будет причинен какой-то вред. Тот человек, он так и не позвонил ей в назначенный срок, поэтому она и расстроилась. Твой дядя тоже включился в поиски, но никто не знал, куда этот парень увез тебя.
— Но почему она не позвонила в полицию, когда я не вернулась домой? Ты почему не позвонил? Вы, ребята, просто бросили меня там… — Голос мой надломился.
— Как только я узнал, что произошло, я сказал ей, что нужно немедленно сообщить в полицию, но человек, у которого она заняла деньги, заявил, что, если она откроет рот, копы выйдут на него, и тогда он порежет ей лицо, а мне ноги переломает. Он сказал, что может убить Дуайта там, в тюрьме. Мы ответили, что заплатим ему из собственных средств, но он не соглашался — он никогда не вернул бы их, если бы мы с твоей мамой попали за решетку. А если мы там все-таки окажемся, он сказал, что достанет нас и там.
Я понимала, что это, по-видимому, самый долгий разговор, который я вела с отчимом когда-либо, наша первая беседа по душам, и при этом мы говорим о том, что моя мать причастна к моему похищению и изнасилованию.
— А вас не заботило, что мне было больно? Что меня могли убить?
У него было несчастное лицо.
— Мы переживали об этом каждый день, но я ничего не мог поделать. Если бы я попытался помочь тебе, то подставил бы под удар Лорейн. Пока тебя не было, она выгадывала время у ростовщика за счет денег от продажи твоих вещей и пыталась найти кого-то, чтобы снять об этом фильм, но ничего не получалось. Когда ты вернулась домой, мы были уже практически пустыми.
Он глубоко вздохнул.
— После того как я увидел тебя в больнице, в голове у меня все перемешалось, но Лорейн сказала, что мы должны жить дальше, что должны быть сильными ради тебя. К тому же нам в затылок по-прежнему дышал этот ростовщик. Лорейн сказала ему, что получит какие-то деньги, когда ты продашь сюжет своей истории, но ты продолжала сдерживать ее. Она из кожи лезла, чтобы поддержать интерес прессы к этому делу.
В памяти у меня всплыли все те случаи, когда репортеры, казалось, точно знали, где меня искать, и с самого начала располагали детальной информацией.
— Все деньги, которые они нам давали, шли на погашение долга. Но месяц назад этот человек сказал, что мы должны вернуть всю сумму полностью, иначе он возьмется за нас всерьез.
— Минутку! А тот мужчина, который набросился на меня на улице? Это был ростовщик или Дуайт?
Уэйн опустил глаза.
— Вы что, наняли кого-то, чтобы похитить меня еще раз?
— Нет. — Голос его был таким тихим, что я едва слышала, что он говорит. — Это был я.
— Ты? Господи Иисусе, Уэйн, ты тогда до смерти напугал меня, мне было больно.
Он повернулся ко мне лицом и снова поспешно заговорил:
— Я знаю, знаю, прости меня. Я не хотел. Ты не должна была упасть… Я не думал, что ты будешь отбиваться так сильно. Твоя мама сказала, что пресса начинает терять к тебе интерес. У нас просто не было другого выхода, Энни, мы попали.
— Это вы попали? Нет, Уэйн, «попал» — это когда тебя насилуют практически каждую ночь. «Попал» — это когда ты должна сопротивляться, плакать и кричать, просто чтобы он быстрее кончил. «Попал» — это когда ты ходишь пописать по расписанию. А знаешь, что он делал, когда ловил меня в туалете во внеурочное время? Он заставлял меня пить воду из унитаза. Из унитаза, Уэйн. Люди даже своим собакам не позволяют этого делать. Вот что такое «попал».
Уэйн все это время только кивал со слезами на глазах.
— Моя дочь умерла, Уэйн. — Я потянулась к нему, взяла его руку и перевернула ее ладонью вверх. — Ее головка была меньше твоей ладони, и эта девочка мертва. А теперь ты рассказываешь, что это со мной сделала моя собственная семья? Я считала, что из всех людей могу доверять вам больше всего, а вы…
