— Дерьмо! — прошептал Бен, прижимая меня к себе.
А потом я заметила какую-то белую фигуру, вывернувшую из-за угла отеля, в которой я смутно признала голубоглазую кошку, игравшую с облачком. Казалось, она была просто без ума от такого количества снега и не подозревала о присутствии дракона, пока не стало слишком поздно. Огромное существо развернуло голову и выпустило из пасти столп чего-то, похожего на огонь. Тот не сжег кошку, но заморозил, покрыв маленькое создание толстым слоем льда. А спустя еще долю секунды, дракон наступил огромной лапой на несчастную и раздавил её. Расправившись с кошкой, он зашагал, сотрясая землю своим весом, по наши души.
Бен развернулся и припустил к деревьям, все еще крепко сжимая меня в объятиях. Убегая со всех ног от дракона, он сумел набрать воздуха в грудь и что есть мочи прокричать:
— Кини!
Эхо его голоса разлетелось по бескрайней ледяной пустыне, но мы не заметили ни единого признака появления черного скакуна, даже стука копыт... хотя вряд ли бы мы смогли его услышать сквозь тот грохот, что создавала туша дракона.
Бен неожиданно споткнулся, и мы чуть не рухнули в снег, однако ему удалось сохранить равновесие, но на этот раз я ничего не почувствовала. Я вообще уже ничего не чувствовала: ни холода, ни боли, даже страх и тот отступил. Только онемение и усталость, и уверенность, что мы оба вот-вот погибнем. Правда, еще мне было грустно за Бена. Ведь он так старался все исправить, но так и не преуспел. Его быстрое и резкое дыхание казалось просто невероятным, по сравнению с замедленным моим. Как бы мне хотелось найти энергию, чтобы попросить прощения за все. И сказать, насколько сильно я все еще его люблю.
Дракон, должно быть, уже догнал нас, но мне почему-то казалось, что он ревел где-то далеко, а сумерки вдруг сгустились сильнее. В мое тело проникла холодная тьма. Краем глаза я успела поймать нечто черное — быстро приближающееся размытое пятно, по очертаниям очень напоминавшее коня, но, возможно, это был всего лишь сон. Я видела, как конь рухнул на колени, а мгновение спустя Бен уже перекинул ногу ему через спину. Мои ноздри заполнил запах лошади, который я так любила, а потом Кини поднялся на ноги и поскакал через сюрреалистическую волшебную звездную страну, прочь от преследующего нас грохота. Я могла поклясться, что видела всполох белого огня, пролетевший мимо, прежде чем копыта Кини внезапно ударили об асфальт, а не о снег. Мы попали туда, где был тусклый серый свет и шел дождь.
А мгновением после Кини исчез, хотя не скажу наверняка, был ли он вообще — хлопок дверью, яркий свет слепит мне глаза, отчего я сильно зажмурилась и спрятала лицо на груди у Бена. Мне очень хотелось, чтобы он перестал кричать. Я даже не могла разобрать, что он кричал, у меня просто звенело в ушах. Когда я вновь открыла глаза, Бен больше не обнимал меня, и я запаниковала, пока не увидела его, стоящего рядом. Он безумно жестикулировал, разговаривая о чем-то с мужчиной в белом халате. Но штука, на которой я лежала, куда-то поехала, увозя меня от Бена, и мне отчаянно захотелось спрыгнуть с нее и вернуться к нему. Но единственное, что мне удалось — это чуть-чуть приподнять голову с подушки.
— Бен... — полупрохрипела-полупрошептала я, но он, должно быть, услышал меня, потому что успел повернуться, и мы встретились взглядами, прежде чем дверь захлопнулась, и он пропал из виду. Но я успела заметить, что он, впервые за все те годы, что мы знакомы, был так сильно напуган.
Еще через мгновение моя голова упала на подушку, и великая тьма поглотила меня, отодвигая все остальное, включая даже Бена.
Когда я в следующий раз открыла глаза, у меня было такое чувство, будто моя голова забита ватой. Я лежала в странной комнате, освещенной светом единственной лампы, а за окном лил дождь. Я попыталась припомнить мое самое последнее четкое воспоминание, но на ум приходили лишь какие-то обрывки полузабытых снов и образов.
Я посмотрела вниз и поняла, что в комнате не одна. К моей кушетке, как можно ближе, был придвинут стул, так что колени Бена упирались в её каркас. Голову он положил на руки, сложенные поверх простыни.
Вытянув руку, чтобы запустить пальцы в его волосы, я почувствовала, что в мою вену введена игла капельницы. На лице Бена появилась улыбка, когда он увидел, что я смотрю на него, но меня шокировал его внешний вид. Рану на щеке промыли и наложили швы, но под налитыми кровью глазами были синяки. Волосы его растрепались, а челюсть заросла щетиной. Он выглядел просто ужасно.
— Ты в порядке, — сказал он наконец. — Нож пронзил твое легкое, но ты прооперирована и теперь поправишься. — Он сжал мою руку и взглянул на меня с мученическим выражением лица. Мне совершенно не нравилось то, как он выглядел. Заметив это, он торопливо продолжил: — Я не имел права оставлять тебя после того, как Лиам зачаровал тебя лебединой песней. Прости меня, мне так жаль. Не знаю, как я посмел оставить тебя. И еще, я так ужасно к тебе относился, Боже, ты наверное меня ненавидишь, но я так старался не позволить... я себя чувствовал, будто... А потом я подумал, что ты умерла, Джез. Я думал, что это я убил тебя... — его голос надломился, а потом он разрыдался. Его голова упала на руки, и он еще долго не поднимал её, словно не мог встретиться со мной взглядом. Он продолжал держать меня за одну руку, а я свободной рукой гладила его по волосам и шее. Я не могла сообразить, из-за чего именно он был так расстроен, ведь мы с ним оба живы, и только это имело значение.
Наверное, прошло какое-то время, потому что я осознала, что Бен снова стоит возле моей кушетки и, склонившись, нежно целует мою ладонь, аккуратно держа её в своих руках.
— Спи, моя дорогая, — сказал он тихо, когда увидел, что я смотрю на него. — Я не хотел тебя будить. Все будет хорошо.
Он зашагал к двери. Мне показалось, что его немного пошатывало. Я хотела окликнуть его, спросить, все ли с ним в порядке, и куда он отправился, а еще, когда он вернется. Но чувствовала себя как-то странно, будто во сне, и прежде чем я успела выговорить его имя, он уже исчез за дверью.
Следующим утром меня разбудили солнечные лучи, просочившиеся через стекло. Моя голова уже не была такой ватной, но стоило мне приподняться чуть-чуть, как по телу разлилась боль. Я взволнованно оглядела палату в поисках Бена, но в комнате вообще никого не было, а стул, на котором он сидел прошлой ночью, вернулся на свое законное место возле столика у окна.
— Бен, — произнесла я или, по крайней мере, попыталась. Вышло больше похоже на сдавленное карканье.
Может быть, он ушел в ванную. Я откинула одеяло и выдернула капельницу из руки, затем спустила босые ноги на пол. Неприятно было узнать, что мои ноги едва мне подчиняются и очень плохо справляются со своими обязанностями. Но я кое-как, будто последний забулдыга, доковыляла до ванной, сшибая все на своем пути.
— Бен, — вновь позвала я, когда открыла дверь.
Но и здесь Бена не было. Может быть, он вчера мне просто приснился... Эта мысль заставила меня запаниковать, и я уже было собралась поискать кого-нибудь, чтобы хоть как-то прояснить упущенные мною события, как меня накрыла волна тошноты, и я сложилась пополам прямо там, где стояла. Меня вывернуло, я даже не успела добежать до туалета. Стоило мне попытаться разогнуться, как голова закружилась, грудь пронзила боль, и я упала. На мое счастье, в палату вошла медсестра и нашла меня прежде, чем я пострадала еще сильней.
— Простите меня, — прохрипела я, — но меня стошнило на пол и...
— Не переживайте, дорогая. Всякое бывает. Побочный эффект анестезии. У некоторых бывает реакция и похуже. Давайте-ка вернем вас в кровать, пока у вас швы не разошлись. Вам еще нельзя ходить.
Стоило ей произнести эти слова, как я поняла, что моя грудь обмотана бинтами, а сама я одета в ужасную больничную сорочку.
— Где моя одежда? — тупо спросила я, пока сестра помогала мне лечь в кровать. Но прежде чем она успела ответить, я задала следующий вопрос: — Где Бен? Вы знаете, где он?
— Вы имеете в виду человека, который вас принес? Он ушел прошлой ночью, дорогая. Но он оставил нам номер телефона ваших родителей, и они едут сюда прямо сейчас.
— Родителей? — Я поморщилась в замешательстве. — А в какой мы стране?
— В Англии, — ответила медсестра, одаривая меня обеспокоенным взглядом. — Схожу-ка я лучше за врачом. Он собирался вас осмотреть, сразу же, как вы очнетесь. А когда вы почувствуете себя лучше, с вами захочет поговорить еще и полиция.
— Полиция? Зачем?
— Потому что вы стали жертвой ужасного нападения, — ответила медсестра, заботливо глядя на меня. — Разве вы ничего не помните?
Не то слово. Такое не забудешь. Я отчетливо помнила выражение лица Джексона, которое говорило, что мне не избежать смерти. Помнила, как я боролась с ним изо всех сил, пока Бен не ударил его по голове ледяной дубиной, как кровь Джексона забрызгала мне лицо... Я невольно вздрогнула при этом воспоминании. Но разве расскажешь о таком медсестре или полиции, тем более, что сейчас мы в Англии? Как объяснить, что я была ранена безжалостным вором, мечтавшим заполучить лебединую песню в «Ледяном отеле» в Швеции? Я даже не знала, где сейчас этот отель, может, его затянуло в волшебное царство?! И потом, как расскажешь о том, что тебя привез сюда волшебный конь? Да я и не знала, что именно Бен им наплел, а мне не хотелось, чтобы наши рассказы отличались. Как бы там ни было, в конце концов, я просто произнесла:
