В марте 2006 года посольство Российской Федерации в Турции направило письмо в адрес регионального общественного фонда содействия укреплению национального самосознания народа «Центр национальной славы» как представительной общественной организации, положительно зарекомендовавшей себя на историко-мемориальном поприще, с просьбой осуществить восстановление галлиполийского памятника. Фонд принял это предложение с энтузиазмом. Был создан попечительский совет данной программы восстановления памятника. Главными задачами программы определены: увековечивание памяти россиян, скончавшихся в Галлиполи; объединение начинаний ряда российских организаций в деле восстановления памятника; содействие процессу преодоления идеологического раскола русского общества. Проект мемориала и программа мероприятий были рассмотрены и утверждены 27 июня 2007 года на первом заседании попечительского совета программы под председательством Владимира Ивановича Якунина. За основу было решено взять проект турецкой фирмы «Тес-Иш». На состоявшемся в июле 2007 года заседании совета было окончательно принято решение о необходимости восстановления мемориала. В ноябре с турецкой строительной компанией на основании тендера был заключен соответствующий контракт на производство работ по восстановлению комплекса.
10 января 2008 года в присутствии епископа Женевского и Западноевропейского Михаила, чрезвычайного и полномочного посла РФ в Турции В.Е. Ивановского, генконсула РФ в Стамбуле А.И. Кривенко, вице-президента Центра национальной славы М.И. Якушева и представителей турецкой стороны состоялась торжественная церемония закладки в основание памятника капсулы с обращением к потомкам. Обращение подписано сопредседателями программы восстановления мемориала, председателем попечительского совета Центра национальной славы В.И. Якуниным, министром иностранных дел РФ С.В. Лавровым, министром культуры и массовых коммуникаций РФ А.С. Соколовым.
А через год рабочая группа во главе с Владимиром Ивановичем Якуниным отправилась в Гелиболу принимать готовую работу.
И вот сейчас на территории бывшего русского кладбища гордо высится курган-монумент, благоустроен окружающий земельный участок, сооружена ограда, построено здание небольшого музея, где размещена экспозиция, посвященная пребыванию Русской армии в Галлиполи. Там же горит и неугасимая лампада.
Землетрясение — слепая стихия, но в случае с галлиполийским памятником в этом катаклизме можно усмотреть волю Провидения. Монумент, созданный руками солдат, казаков и офицеров генерала Кутепова, разрушен был для того, чтобы мы, современные соотечественники россиян-изгнанников, смогли воздвигнуть его заново. Более зримой связи поколений представить себе трудно.
А впрочем, была и еще одна ниточка, по которой остро передался ток времени. Историк Михаил Блинов дал полистать мне подлинные рукописные журналы, которые выпускали галлиполийские юнкера, — «Школьная заря». Ничего подобного я не держал в руках! Аккуратные рукописные строчки, начертанные юношеской рукой, а главное — великолепные рисунки переносили в мир чувств, забот и ожиданий молодых людей, из-под которых родину выдернули, как простыню. Они еще не осознали до конца своего трагизма — никто из них больше не вернется в Россию! — они не хотели верить в худшее, и со свойственным юности оптимизмом пытались скрасить свое вынужденное сидение в турецкой глухомани юмором, стихами, фельетонами, воспоминаниями... Каждый номер приоткрывал их исчезнувший мир и их давным-давно отлетевшие души...
* * *И вот мы снова здесь — кто в первый раз, а кто уже и в третий, а кто и в пятый... Нас ждали: городские власти заботливо поставили тент от палящих лучей, под которым укрылись самые пожилые участники похода. Митинг у Кургана Памяти, как всегда, начался с официальных речей: выступал мэр Гелиболу, выступал Владимир Якунин... Несмотря на неизбежный в таких случаях официоз, все говорили довольно взволнованно, ибо понимали, что речь идет о нечто большем, чем возрождение памятника истории. Никто и в самом деле не ожидал, что вместе с этим совсем небольшим строительством (в масштабе
иных бизнес-проектов) будет проложен еще один мост — мостик — в отношениях между Россией и Турцией. И довольно прочный, поскольку народной дипломатии тут намного больше, чем казенной МИДовской. Вон как смотрят на нас с балконов и окон близстоящих домов! В свое время Кутепов вручил медаль «За усердие» турку-галлиполийцу, который предоставил часть своей земли под русское кладбище. Теперь, спустя 90 лет, юбилейную медаль «В память эвакуации русской армии из Крыма» передали его внуку.
После панихиды по русским воинам потомки галлиполийцев спели полковую песнь своих отцов.
А рядом с курганом уже вызрела айва — наливные плоды сияют на солнце. И вовсю горланят турецкие петухи.
Потом всех по уже сложившейся традиции отвезли в морской ресторанчик в порту. Там и наш старый знакомый по прошлым приездам, профессор географии из Чана-Кале Айдин. Коренной бакинец, он немало поспособствовал тому, чтобы встал русский курган в Дарданеллах. Город встретил нас балалаечными переборами нашего походного оркестра: «Светит месяц, светит ясный...» Песнь вполне в тему, если принять во внимание, что полумесяц светит и на гербе Турции. Музыканты «Бояна» расположились в скверике главной площади. Оттуда же грянула и залихватская казачья «Маруся раз, два, три!». И ожили тени, и вернулись в Голое поле русские полки, и повеяло тоской полынной и русской удалью...
Солист Василий Овсянников потрясал жителей городка своим великолепным гласом. Потом отвечали турецкие артисты, пели свои тягучие, как местная дондурма (мороженое), грустные песни.
Из ресторана мы с Дмитрием Белюкиным и Виктором Петраковым по общему сговору тихо ретировались, взяли такси и отправились в долину роз и смерти, туда, где стояли кутеповские полки. Важно было посмотреть — остались ли там какие-либо следы русского пребывания. К тому же я очень надеялся, что посещение этого места подвигнет Белюкина на создание новой картины — в дополнение к «Исходу» — о галлиполийском параде.
В самом Гелиболу от того времени сохранилось немногое, но все же стояла здесь и генуэзкая башня, в которой размещалась в 1920 году гарнизонная гауптвахта, остались здание офицерского собрания, домик коменданта да двухэтажное здание русской гимназии.
В городе размещались лишь штабы, военные училища, госпиталь... Линейные войска стояли лагерем в долине роз и смерти, куда мы сейчас едем. Разумеется, долина никак не отмечена на современных турсхемах, да и указателей нет. Пытаюсь объяснить водителю, который знает только родной турецкий, где нам надо остановиться:
— Кучук дарья, кучук су... (малая река, малая вода).
Водитель понятливо кивает головой и вскоре останавливает машину у мостика через полупересохший ручей. Тот самый ли, что был главной водной жилкой для нашего лагеря?
Петраков достает несколько старых фотографий, и мы пытаемся по абрису гор определить место. Пришли к общему выводу, что в целом похоже. Ландшафт за столько лет почти не изменился, разве что на гребне холмистой гряды встала дюжина ветряков, которые нехотя вращали лопастями на слабом ветру.
На снимке есть и ручей, где солдаты умывались и ловили черепах, пополняя свой скудный рацион каким-никаким, а все же мясом. Изучаем ручей... А вон и черепаха шмыгнула из камней в омуток. Ага, узнала русских! Не боись, не съедим! Черепаха нас развеселила и окончательно убедила, что мы на верном пути.
Ручей Кучук-Дере местами пересох, мы переехали его вброд и двинулись по корявому проселку, выискивая ровное место под плац-парад. Вокруг, рядами, словно солдаты в каре, стояли подсолнухи. В своих зелено-желтых фуражках, со склоненными головами, они и в самом деле походили на бойцов, вставших на молитву.
Русло сухое, растрескавшееся от зноя. Остановились у источника, совершили омовение. А вокруг, сколько хватает глаз, — помидорная плантация. Сорвали по нагретому солнцем, почти горячему помидору и съели. Долина Роз и Смерти превратилась в долину помидоров и черепах, подсолнухов и ветряков. А еще — ...энцефалитных клещей. На всякий случай осмотрели друг друга.
Взял на память несколько разноцветных камешков с погоста. Жаль, нет рядом Блинова, он бы точно сказал, какие полки и где тут стояли. Надеюсь, что мы еще сюда выберемся. С тем и двинулись в обратный путь.
Вернулись вовремя и даже успели пообедать.
Автобус везет нас на главный мемориал военно-исторической зоны «Оборона Дарданелл». Для турок слово «Галлиполи» звучит примерно так, как для нас «Брестская крепость» или «Сталинград».
Сколько раз видел монумент турецким аскерам с моря! Наши матросы прозвали его «табуреткой». Но вблизи «табуретка» оказалось величественной прямоугольной аркой, открытой на все четыре стороны света. Тут две вертолетные площадки поодаль — для высокопоставленных гостей. Весьма воинственные, даже агрессивные барельефы с батальными сценами. Но что особенно потрясло, так это то, что имена ВСЕХ павших турецких солдат выгравированы на стеклянных надгробиях. Стекла вставлены в мраморные рамы. Хрупкость стекла — эфемерность души, а мрамор — это вечность. Впечатляет. Ни одного «неизвестного солдата», ни одного «пропавшего без вести»...
