- Всё! Отходим! - Крикнул Непомнящий, когда увидел, как в ночной мгле замаячил огонёк приближающегося поезда.
Кто-то с неохотой, а кто-то с нескрываемой поспешностью, оббегали подкоп: зияющий в ночи как чёрная клякса и устремлялись в лес. Хотя, нашёлся упрямый человек, который не пожелал прерывать свою работу - Сёмку пришлось оттаскивать от железнодорожного полотна силком: парнишке казалось, что надо ещё немного подкопать, чтобы крушение состоялось наверняка. И нужно же такому случиться. Его сомнения поколебали уверенность Ивана и тот, отбежав на безопасное расстояние и укрывшись в подлеске, терзался по этому поводу в сильных сомнениях.
А поезд тем временем неумолимо приближался. Уже было видно, как из трубы его паровоза, как светлячки выскакивают искры и, уподобляясь своим живым собратьям в краткие мгновения своей жизни, кружат в завихрениях воздуха, пока не погаснут. Всё громче и громче стук колёс. Было слышно как боец, находящийся справа от Непомнящего в голос молил богородицу не пропустить поезд с супостатами к линии фронта. Ещё несколько мгновений и паровоз, с грохотом въезжает на подкопанный участок пути.
От нервного напряжения, Ивану кажется, что время растягивается как резина. Как в замедленной съёмке поезд преодолевает первый метр повреждённого участка, но нечего не происходит. Чем большее расстояние преодолевает локомотив, тем сильнее Ваня сжимает кулаки в бессильной злобе. Вскоре начался обман зрения - ибо с такого расстояния и в такой тьме ничего рассмотреть было невозможно. Так вот: сознание создаёт иллюзию, что колёса паровоза взлетают вверх. Стараясь прогнать наваждение, Ваня зажмурил глаза, и встряхнул головой. Но к звукам, характерным прохождению гружёного эшелона, добавился душераздирающий скрежет и грохот. И вот радость - судя по кувыркающимся и встающим на дыбы силуэтам, поезд всё-таки пошёл под откос. Однако очень скоро всё замерло, стих шум катастрофы, и только слышалось шипение пара вырывающегося из покорёженного котла локомотива, да мерзкий скрежет ещё не принявших устойчивое положение вагонов, и кажется пары цистерн. Во всяком случае, на путях удержалось несколько наливных ёмкостей, и было похоже, что парочка валялась на боку.
- Отходим! - Подал команду Непомнящий: всё что нужно, он уже знал - с подкопанной насыпью, поезд неизбежно терпит крушение. А дальнейшее лежание никакой выгоды не несёт.
Первыми встал тот, кому было назначено идти в авангарде, следующая пара, на сделанных на скорую руку носилках, понесла Ромашова: у которого сильно кружилась голова, и по его словам всё в глазах плыло. А Непомнящий, с двумя бойцами задержался для прикрытия отхода всей группы. Подождав пока не удалятся звуки шагов ходячих раненых, Иван дал команду на отход и для своей двойки. И тут его как током прошибло: он понял, что ощущает сильный запах паров бензина.
- Бегом отсюда! Поторапливайтесь! - Выкрикнул Ваня, вытаскивая из-за пояса немецкую 'колотушку‟ и откручивая с торца её рукоятки колпачок.
Он уже собирался вставать во весь рост и, приблизившись к цистернам на расстояние броска метнуть в них гранату. Однако над путями с рокочущим звуком вздыбился огненный шар, осветивший место катастрофы как небольшое солнце и Иван еле успел зажмурить глаза. Растёкшееся по земле топливо вспыхнуло, обдав округу горячей ударной волной, и пламя взвилось в небо мощным столбом. В нескольких метрах ближе к путям, от обдавшего их жара, вспыхнула пара небольших деревьев. Так что времени на поиски упавшего предохранительного колпачка больше не было, поэтому, Непомнящий просто бросил гранату в сторону занимавшегося пожара и помчался догонять своих подчинённых. И эта спешка была обоснованной, на путях пламя с самого начала бесновалось и ревело как в адском горниле, что грозило сильными взрывами цистерн: которые обильно облизывались языками бушующего огня.
- Бегом! - Подгонял и себя и своих подчинённых Иван: благо пламя огня прекрасно освещало окрестности, не хуже чем днём. - Быстрее братцы!
Глава 22
Пауль проклял тот момент когда на него обратил своё внимание этот сухопарый, абсолютно седой аристократ Максимельян фон Барнхельм. Этот потомок древнего рода служак, сейчас явно готовил Кальбеля на роль козла отпущения: гауптман физически чувствовал, как 'над его головой сгущались тучи‟ и вот, вот должен был грянуть разящий гром начальственного недовольства. А рядом не намечалось никакой кандидатуры на роль громоотвода.
В какой-то момент Кальбель воспрянул духом: узнав, что подразделение оберлейтенанта Нойманна понесло куда большие потери, проявив невероятную бездарность. Они по своей глупости подпустили противника на дистанцию клинча и не смогли оказать ему хоть маломальского сопротивления. Однако тот офицер погиб, и Пауль снова оказался единственным кандидатом на роль мальчика для битья. А погибшему неудачнику - как говорится вечная память и о покойниках или хорошее, или нечего...
Как следовало из рассказов выживших солдат, которыми командовал погибший позёр Нойманн, партизан, было около полусотни. Однако Пауль сильно сомневался в правдивости этой версии: как могли полсотни человек разместиться на двух телегах? Сомнения по поводу правдивости этих рассказов высказывал и полковой медик Эрик - осматривавший тела как солдат вермахта, так и пяти погибших 'партизан‟. То по его словам выходило, что на момент боя эти люди были мертвы - судя по стадии развития личинок насекомых, и другим косвенным признакам, убиты они были задолго до нападения на блокпост.
Этот мерзавец Эрик, рассказывал об этом появившись в штабной палатке через час после заката солнца. Из-за большого объёма информации, поступающей из мест, где проводилась спецоперация, многие службы были переведены на круглосуточный режим работы. Видимо доктор специально подгадал это время и его суховатый голос звучал под брезентовыми сводами штаба немного зловеще и таинственно. Его неизменный монокль в правом глазу, холодно поблёскивал на худощавом, покрытом глубокими морщинами лице, усиливая гнетущее давление тёмного дремучего леса - в этот момент, его близость ощущалась на подсознательном уровне ещё сильнее. Проще говоря, вся обстановка играла на руку рассказчику, чем он бессовестно и пользовался.
- Вот я осматриваю эти тела, и понимаю что эти люди никак не могли прийти на блок пост. Однако вижу что у убитых есть раны полученные уже после того как перестало биться их грешное сердце. - Рассказчик сделал многозначительную паузу и обвёл столпившихся вокруг него штабных офицеров своим без эмоциональным, выцветшим взглядом. - И тут, я вспоминаю про 'Атаку Мертвецов‟: ну ту, которая в прошлой войне состоялась при штурме крепости у местечка Осовице. И думаю. Так может это была не метафора? А вдруг Иваны умеют мифическим способом посылать в бой своих недавно погибших воинов?...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
