- Ромашов! Мухой в машину и чтобы оттуда огонь вёлся только по немцам! Прикройте его!
Василь как раз сменял диск на своём ДП, услышав команду, и не завершив начатое вскочил, и низко пригибаясь к земле, помчался к БТРу. За ним, что было неудивительно, метнулся Сёмка - за чьей спиной без дела болталась мосинка Ивана. Этот бой, Непомнящий, решил вести оружием, которое можно было носить скрытно, и винтовка под это определение не подходила. Пистолеты подходили больше, так как, внешне безоружный полицай, не воспринимался как потенциальная угроза. Когда бывший танкист исчез в недрах вражеской машины, Ивану послышалось что раздался выстрел и вскрик боли; юный проводник юркнул следом, но больше никаких выстрелов не прозвучало. Прошло несколько томительных секунд неизвестности, пока над бортом не появилась окровавленная голова угрюмого Ромашова, и пулемёт, поведя стволом, заработал уже по своим бывшим хозяевам. Выкашивая их ряды как косою.
Ответная стрельба немцев, так и не сумев организоваться начала стихать. И нужно было понимать, что долго так продолжаться не может. В любой момент можно ожидать подход подкрепления из мобильных групп, или найдётся тот человек, кто сумеет организовать оборону - шок от неожиданного нападения может пройти в любой момент.
- Отходим! - Стараясь перекричать стрельбу, закричал Иван. - Место сбора: отбитый бронетранспортёр!
Многие партизаны, не поняв, что имел в виду их командир, начали озираться. Но увидев, что в единственной на всю округу бронемашине находится Ромашов и не просто сидит в ней, а обильно потчует фрицев смертоносным свинцом, начали отход. Пока одни прикрывали огнём перемещение своих товарищей, другие взяв с телег свои сидоры, парами перебегали под защиту брони и уже оттуда продолжали вести огонь - всё как отрабатывали на изматывающих занятиях в лагере. Последним, подхватив с телеги свой вещмешок и свёрнутую компактной скаткой 'кикимору‟, в Sd Kfz 250 забрался Непомнящий. Он запрыгнул под градом пуль бьющих по броне машины, держа в руке опустевший МР- 40, тот, который он поднял возле убитого в голову унтера. Ваня последний раз окинул поле боя взглядом и крикнул, убедился, что из его людей никто не остался на поле брани и подал команду:
- Всё! Трогай!
Машина взревела мощным двигателем и, как будто оживая, сбросив оцепенение, вздрогнула всем корпусом, и набирая скорость тронулась с места. Оказывается, Василь уже давно занял место водителя и ждал только команды для начала движения. Рядом с ним сидел Фёдор, который только что закончил спешную перевязку головы танкиста. Все остальные - кто мог держать оружие, отстреливались, и делали это до тех пор, пока бронетранспортёр не свернул на узкую просёлочную дорогу, и по его броне не перестали стучать пули.
Иван, оседая на бортовое сидение, обвёл усталым взглядом своих боевых товарищей, и повторно убедился, что на месте скоротечного сражения не осталось ни единого его человека все были рядом с ним. Впрочем, это не сильно радовало, так как в машине лежали двое его подчинённых, и они были мертвы. Третий - Григораш, лежал бледным как саван и часто: поверхностно дышал. Впрочем, ранения той или другой степени имели все без исключения.
- Василь, гони родной! - Перекрикивая рёв мотора, крикнул Иван. - Все остальные осматривают машину на предмет наличия в ней боеприпасов и провизии. Не забываем оказать первую помощь раненым!
Надрывно ревел двигатель, Ромашов слушая указания Сёмки, не жалея машину уходил в отрыв: пыля по ничем не приметным, узким лесным дорогам, часто меняя направление. Благо, полугусеничный вариант шасси, позволял не обращать внимания на состояние 'грунтовки‟ и броневик, съезжая с накатанной колеи, шёл покачиваясь на сильных выбоинах и кочках. В такт этой качке, широко расставив ноги, пошатывался недавно рекрутированный Быков: он стоял у кормового пулемёта и наблюдал за дорогой - готовый в любую секунду открыть огонь по преследователям. Остальные люди, точнее сказать пассажиры бронированного чуда немецкого автопрома, спешно обыскивали все закоулки трофейного транспортного средства, копошась в недрах его кузова, как мураши в муравейнике, и признаться, были за это весьма щедро вознаграждены. Табак, трофейный пулемёт с большим запасом боеприпасов были не в счёт. Также, партизан впечатлили несколько газет - мгновенно растащенных и разодранных на обрывки для самокруток. В перечень удачных приобретений можно было добавить два ящика с гранатами-колотушками, ящик патронов к карабину, да прочие бесхитростные солдатские пожитки: такие как бритва, пара наручных часов... Каковы времена, такие и радости. А вот лично Ивана больше порадовали четыре санитарных подсумка из коричневой кожи, да пяток металлических медицинских коробок: если бы не белые круги с красными крестами, то их можно было попутать с коробками для пулемётных лент. То-то им обрадуется Настя. А вот с провизией было туго - совсем ничего.
- Эй Васька! Не тряси так сволочь! - Возмущённо выругался Фёдор: тряска мешала ему наложить повязку на левую руку, точнее сказать плечо Ивана. - Чай не дрова везёшь! Гад ты этакий!
Как ни старался вспомнить, но момент, когда пуля попала Непомнящему в трицепс, Ваня не смог - не до того было. Когда прорыв состоялся, и прошла горячность боя, он ощутил что ему больно шевелить рукой. Но продолжая вспоминать и анализировать события прошедшего боя, он не сильно обращал на это внимание. И когда Михеев почти на ухо прокричал:
- Командир, у тебя вся рука в крови! Он как капает! Дай гляну! ...
Вот тогда, Иван и почувствовал, что плечо не просто простреливало болью на любую попытку им пошевелить, ещё рану сильно щипало - видимо в неё попадал пот или ещё чего-то. И вот, когда обработка и перевязка были почти закончены, у Фёдора сдали нервы. Вот тогда, он и сорвался на Ромашова.
- Владимир Анатольевич, вы ведь у нас тоже водитель, так что смените Ромашова. - С того места где сидел Непомнящий ему было хорошо видно водительское место, и он прекрасно видел, каким бледным был танкист как он часто тряс головой и щурил глаза, было понятно, что ему как минимум, был срочно необходим отдых. - Только поживее: долго стоять на месте нам никак нельзя.
Броневик остановился слишком резко. Кто-то не удержался и упал, были и те, кто подтверждая закон инерции - больно приложился ... проще говоря, после такой остановки, все ругались знатно: на зависть портовым рабочим. Прошлись матом, начиная от родственников пресловутого водителя и особого мнения относительно навыков его вождения, заканчивая упоминаниями всех святых. Особенно в этом искусстве выстраивания нецензурных слово оборотов усердствовал Быков. Во время движения, бедолага стоял возле заднего люка, поэтому пролетел добрую половину десантного отсека и не расшибся только благодаря тому, что удачно на кого-то упал. А Ромашов, как ни в чём не бывало, пробубнил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
