от мысли, что этот вот офицер явился к нему, когда он спал. Очень стройный, грациозный и веселый, с алыми, позолоченными дубовыми листьями и орденскими лентами, коих у него набралось немало, генерал красиво переступил порог, на ходу бросив пару фраз кому-то, оставшемуся за дверью. Значит, боги спустились на землю, вспомнив старые добрые времена! Титженса, конечно же, разбудили голоса, доносившиеся снаружи, хотя сам он предпочитал видеть в этом руку Провидения, так отчаянно нуждаясь хоть в каком-то знамении! Спросонья он не мог сказать, где в точности находился, но все же достаточно пришел в себя, чтобы ответить на первый заданный ему генералом вопрос и вытянуться по стойке «смирно».
– Капитан Титженс, – молвил генерал, – не будете ли вы так любезны проинформировать меня, почему в вашем подразделении нет огнетушителей? Вы ведь понимаете, сколь ужасные последствия может повлечь за собой пожар во вверенной вам части?
– Судя по всему, сэр, их невозможно нигде достать, – сухо произнес капитан.
– Как это? Вы что, не заказали их, обратившись в соответствующую службу? Или, может, вам неведомо, куда именно следует обращаться?
– Если бы речь шла о британском подразделении, то огнетушители следовало бы запросить у корпуса королевских инженеров.
Когда он послал королевским инженерам запрос, те ответили, что, поскольку его подразделение формировалось в доминионах, рапорт следует подавать в Службу артиллерийско-технического и вещевого снабжения. А когда он обратился туда, его поставили в известность, что не располагают запасом огнетушителей для подразделений из доминионов под командованием британских офицеров, и разъяснили, что в этом случае их следует заказать у гражданской компании из Великобритании, возложив на нее всю полноту ответственности за возможный ущерб казармам… Он списался с представителями нескольких производителей, но те, все как один, ответили, что такого рода товар им разрешалось поставлять только непосредственно Военному ведомству…
– Я до сих пор донимаю своими просьбами гражданские компании, – сказал в довершение своих слов он.
Генерала сопровождал не кто иной, как полковник Левин, которому генерал и бросил через плечо:
– Левин, окажите любезность, возьмите этот вопрос на заметку. И во всем разберитесь. – Потом опять обратился к Титженсу. – Шагая по вашему плацу, я обнаружил, что офицер, которому поручена физическая подготовка солдат, ровным счетом ничего о ней не знает. Лучше поставьте его сортиры чистить. Он был очень грязен, причем без всяких на то оснований.
– Этот сержант-инструктор, сэр, весьма и весьма компетентен, – возразил Титженс. – Он из службы тылового обеспечения. На данный момент у меня в подразделении почти нет пехотных офицеров. Но без них занятия на плацу проводить нельзя – в соответствии с инструкцией Армейского совета. Никаких приказов они не отдают.
– Я вполне могу определить по мундиру офицера, к какому роду войск он принадлежит, – сухо сказал генерал. – И совсем не утверждаю, что вы не делаете всего от вас зависящего в плане материального обеспечения вашего подразделения.
В устах Кэмпиона перед строем это было проявлением высшей милости. Левин за спиной генерала подавал Кристоферу глазами знаки, со значением то закрывая их, то открывая опять. В то же время генерал сохранял полную бесстрастность, а на его лице застыло холодное выражение той нарочитой вежливости, которая не давала двигаться ни одному мускулу на его гладкой, как вишня, поверхности. Чрезмерная вежливость чрезмерно великого по отношению к последнему ничтожеству!
Он подчеркнуто оглядел хибару, в которой располагалась личная канцелярия Титженса. Там не было ничего, кроме застеленных солдатскими одеялами столов да висевшего на стене огромного календаря, дни в котором немилосердно вычеркивались красными чернилами и синим карандашом.
– Ступайте и наденьте портупею, – сказал он. – Через четверть часа мы с вами отправимся проверять ваши кухни. Можете сообщить старшему повару-сержанту. Как вы решили вопрос с приготовлением пищи?
– Оборудовали очень хорошие кухни, – ответил Титженс.
– В таком случае вам очень повезло, – сказал генерал. – Очень!.. У половины подразделений в этом лагере есть только полковые повара да полевые кухни под открытым небом…
Затем показал стеком на открытую дверь и повторил, отчетливо проговаривая каждое слово:
– Ступайте и наденьте портупею!
Титженс слегка пошатнулся и ответил:
– Сэр, вы же знаете, я под арестом.
Кэмпион добавил в голос грозных ноток:
– Я отдал вам приказ! Выполнять! Это ваш долг!
Невероятная сила спущенной сверху вниз команды заставила Титженса шаткой походкой направиться к двери. До него донесся голос генерала:
– Мне прекрасно известно, что он не пьян.
Когда Титженс отошел на четыре шага, рядом с ним оказался полковник Левин, взял его под локоток и прошептал:
– Генерал приказал мне пойти с вами, если вам вдруг станет плохо. Вам, должно быть, уже понятно, что вы больше не под арестом!
Он умолк, но мгновение спустя в восторге воскликнул:
– Вы все делаете просто восхитительно… Я не перестаю удивляться… Все, что я ему о вас говорил… Ведь из всех пополнений нынче утром выступило только ваше…
– Да, разумеется… – проворчал Титженс. – Раз мне отдали приказ выполнить долг, то я больше не под арестом, это любому дураку ясно.
У него вдруг перехватило дыхание, но он все равно как-то сподобился сказать, что лучше пойдет один. И тут же добавил:
– Он меня заставил… Чего я уж точно не хочу, так это чтобы меня освободили из-под ареста…
– Но вы не можете отказаться… – прошептал Левин, затаив дыхание. – Его нельзя так расстроить… Что вы такое говорите, вы не можете так поступить… К тому же офицер не должен требовать, чтобы его отдали под трибунал.
– У вас вид, как у слегка увядшего букета желтофиоли… – сказал Титженс. – Прошу прощения, конечно же, но мне подумалось именно так!
Полковник немного сник, у него малость обвисли усы, под глазами чуть больше обозначились круги, а на лице, казалось бы бритом, вдруг проступила щетина.
– Проклятье!.. – воскликнул он. – Думаете, мне наплевать на то, что с вами произошло?.. Ко мне в канцелярию в половине четвертого утра как оглашенный ворвался О’Хара… Я не стану повторять вам то, что он мне наговорил…
– И правда, не надо! – угрюмо молвил Титженс. – С меня достаточно и того, что я и без вас знаю…
– Просто хочу, чтобы вы поняли!.. – в отчаянии воскликнул Левин. – Я не верю ни единому слову, когда что-то говорят против…
Титженс повернулся к нему, оскалив зубы, будто барсук, и сказал:
– Против кого?.. Так против кого же, черт бы вас побрал?!
– Против… против… Да против любого из вас… – ответил Левин, побледнев лицом.
– Тогда на этом и закончим! – сказал Титженс.
Немного пошатываясь, он дошел до главного прохода, а там уже зашагал тверже, чувствуя себя будто в чистилище. На него бросали взгляд затаившиеся в
