– неизвестно кто.
– Мама, кто мой отец?
– Много будешь знать, скоро состаришься!
Ванька причинял матери немало хлопот: из-за сына она никуда не могла поступить «на место» и по необходимости стала прачкой. Вместе с сыном поселилась на Петербургской стороне, в маленькой лачужке о двух окнах, которые были наравне с мостовой – не выше, не ниже – так что из окна видны были одни ноги прохожих. Небольшой дворик порос кое-где травою, у забора стояла собачья конура. Прачка все время занималась стиркою. Раз в неделю ходила по знакомым «местам» для сбора белья, затем стирала, сушила, гладила и разносила белье по
принадлежности. Ванька был предоставлен самому себе: он бегал по улицам и проводил время за играми со своими товарищами. Когда его сверстники ходили в школу, Ванька воспитывался на улице.
Однажды мальчишки собрались на пустопорожнем месте. Какой-то мальчуган подходит к Ваньке и вступает с ним в разговор.
– Ваня, видел Москву?
– Нет, не видал. А что такое Москва?
– Э, дурак! Москвы не видал! – начали подтрунивать мальчишки.
– Хочешь, Москву покажу?
– Хочу.
– Эй, ребята, идите сюда: Ванька хочет Москву глядеть.
Толпа шалунов с криком и смехом сбежалась и окружила Ваньку.
– Ну, повернись лицом вон туда, там Москва стоит.
Ванька повиновался. В это время сзади его стал здоровенный парень, схватил Ваньку за уши и потянул кверху, приговаривая:
– Видишь ли Москву, видишь ли Москву?
– Ай, ай, больно! – закричал Ванька, рванулся и со слезами на глазах побежал домой к матери.
– Чего ты нюни-то распустил?
– Меня обидели!
Вместо участия мать набросилась на сына с руганью и надавала ему шлепаков.
– Вот тебе, вот тебе! Не смей жаловаться! Коли тебя обидели, так и ты не будь разиней… Ударили – сдачи дай!
Получив своеобразный урок по географии, Ванька решил, что лучше всего рассчитывать на свою физическую силу и с этого времени стал первым забиякой.
В летнее время Ванька занимался заготовлением дров на зиму. Слоняясь по улицам, он присматривался, не предпринимается ли где какой-нибудь постройки. Как только заметит, что плотники начинают возводить леса, Ванька с мешком на плечах идет за щепами.
– Дяденька, можно мне щепы собирать?
– А ты откуда?
– С Петербургской стороны.
– Ишь, откуда нелегкая тебя принесла! А кто у тебя родные?
– Отца нету, а мать белье стирает.
– Прачка, значит… Ну, таскай, таскай, да вот сюда не залезай!
И Ванька по целым дням таскает щепы.
«Но отчего вон туда залезть нельзя?» – думает Ванька; заглянул – а там лежат крупные отборные щепы, точно дрова; их таскает какая-то пожилая женщина, которая посулила плотникам на чай.
– Ваня не утерпел и принялся за крупные щепы.
– Ты откуда щепы-то таскаешь?
– Вот оттуда.
– Ишь ты, знает, где раки зимуют…
– Ах ты воришка ты эдакой!
Ванюшка бросился бежать.
– Держи, держи его!
Зимою едет, бывало, обоз с дровами – мальчишка тут как тут, около заднего возка. И полена два с воза долой. Накраденные дрова он прячет на улице в укромное место, а вечером таскает к себе.
Летом, с открытием навигации, Ванька вертелся на 9-й линии Васильевского острова, где разгружаются иностранные суда. Здесь он присматривался, нет ли чем поживиться. При этом фуражировка предпринимается нередко скопом, несколькими человеками сразу.
Однажды с какого-то парохода выгрузили на берег мешки с изюмом. Правильными рядами разложено несколько сот мешков, прикрытых рогожами. Улучив время, когда сторож на минуту куда-то вышел, Ванька юркнул к мешкам, под рогожи, распорол перочинным ножом один из мешков и давай нагружать свои карманы изюмом. Дело близилось уже к концу, как сторож вернулся назад и стал осматривать мешки: для этого он отворачивал каждую рогожу поочередно. Положение воришки было критическое. Несколько мальчишек, заранее знавших о смелом предприятии Ваньки, сбежались в ожидании, чем кончится это приключение. Сторож открывал одну рогожу за другой. Мальчишки хохотали. Несколько человек прохожих остановились, желая узнать, над чем так весело смеются ребята. Наконец сдернута рогожа – и все увидели маленького воришку, сидящего на корточках среди груды мешков. Тут произошло нечто неожиданное. В одно мгновение сторож уцепился Ванюшке за волосы и принялся его таскать тут же, на месте преступления.
Мальчишки хохотали.
– Крыса, крыса!
– Двуногая крыса!
Держа за руку, сторож вывел воришку на мостовую. От краденого изюма карманы его штанов оттопыривались в стороны.
– Эй, городовой!
– Дяденька, прости, больше не буду!
– Зачем вас баловать! С таких-то лет!
– Ну, прости его! – вмешался кто-то из публики.
– Мальчишка еще глуп!
Отобрав ворованную добычу, сторож накрасил Ваньке уши, задал волосянку и отпустил его на все четыре стороны.
Но не все промышлять воровством, Ванюшка занимался и уличной торговлею.
– Новое сочинение графа Толстого!.. Купите, сударь!
– Новая драма Толстого! Дешево продается!
– «Власть тьмы» графа Толстого – купите! – выкрикивал оборванец, стоя на панели Невского проспекта или какой-нибудь другой многолюдной улицы. Под мышками у него – несколько экземпляров сочинения Толстого.
– Много ли стоит?
– Двугривенный! Возьмите – хорошая драма!
Как только в книжном магазине «Посредник» появится какая-нибудь литературная новинка, сюда приходят уличные мальчишки для закупки товара. Накупив дешевых книг, они разносят их по улицам. По справедливости можно сказать, что новое произведение Толстого не разошлось бы в Петербурге с такою быстротою, если бы его не разносили всюду уличные мальчишки, которые торчали почти на каждом перекрестке и, подобно герольдам, трубили о новом произведении. Мало того, мальчишки вскакивали в вагоны конно-железных дорог.
– Новый рассказ графа Толстого! Не пожелаете ли взять?
Окликнув рекламу снизу, Ванька подымался на империал вагона.
– Новый рассказ Толстого! Дешево стоит! Три копейки! И глядишь, кипа дешевых книжек убывает да убывает. Распродав книги, мальчишки тотчас же спешат в магазин, чтобы снова запастись ходким товаром. Немудрено поэтому, что в первую неделю по выходе из печати «Власть тьмы» разошлась в количестве 10 000 экземпляров. В самое последнее время бойко шла продажа фотографических карточек отца Иоанна Кронштадтского; смотря по величине портрета, карточки продавались от 5 до 20 копеек за экземпляр. Фотография, печатавшая карточки, едва успевала исполнять заказы.
В деле распространения создающейся популярности уличные мальчишки, как оказывается, играют немаловажную роль. В самом деле, коль скоро по каким-либо причинам чье-нибудь имя становится популярным среди читающей публики, то стоит только этим именем огласить улицу, чтобы оно сделалось достоянием толпы, вошло в обиходное обращение. К тому же уличные мальчишки по своему подвижному детскому темпераменту наиболее пригодны для этой цели.
Таким образом, петербургские гамены представляют некоторую силу, хотя и бессознательную. Подобно микробам, их сила заключается в их числе. Этой бессознательной силой подчас можно воспользоваться с большой выгодою. Даже для
