у младшего волосы всё-таки были слегка подлинней.
Присев на стул, к которому меня подвела служанка (Лида упоминала, что при каждом приёме дворецким составляется строгая раскладка для гостей и хозяев), я уже приготовилась наброситься на еду. Вот только, к сожалению, вокруг меня никто не спешил этого делать, так что пришлось и мне повременить с подобным желанием. К тому же, только сейчас я осознала, что на столе совсем не было основных блюд — одни холодные закуски. Не успела я разволноваться, как приметила слуг, идущих к нам с подносами. Тут же я вспомнила слова Лиды о том, что блюда нам будут подавать по порядку, начиная с горячей закуски и заканчивая фруктами. Правда, какая последовательность между ними, я уже и не помнила.
— Как себя чувствует принцесса Виктория? — рассматривая незнакомое блюдо из зелени, овощей и плавленого сыра, услышала я вопрос герцога Разумовского, сидящего возле отца.
— Я… — когда я уже думала ответить, вдруг почувствовала, как мама наступила мне под столом на ногу, после чего в моей голове, как по команде, прозвенели слова Лиды о том, что нельзя подавать голос, пока хозяин дома не обратится к тебе напрямую.
— Она в порядке, — ответил мой отец Виктор вместо меня, бросив при этом в мою сторону короткий осуждающий взгляд. — С каждым днём всё лучше. Однако я совру, сказав, что кома принцессы прошла без последствий. Она до сих пор страдает от пробелов в памяти, а также от слабости в организме.
— Это поправимо, — кивнул головой герцог. — Главное, что она жива. У меня душа кровью обливалась все эти полгода, когда никто не мог сказать, что будет с принцессой. Но к счастью, всё обошлось, и столь приятная милая леди сейчас сидит перед нами.
Виталий-старший кивнул мне, на что я ему лишь улыбнулась. Как-никак, всё моё внимание было занято совсем другим. Так как, само собой, я забыла, какая ложка и какая вилка для чего предназначены, приходилось следить за Ларисой, что сидела напротив меня, и в точности повторять за ней каждое её движение. Правда, девушка это заметила и закатила глаза в мою сторону, хорошо хоть без комментариев. Ну да мне, честно говоря, было плевать на её реакцию. Главное — постараться не сделать фатальной ошибки.
Вот только, как я ни старалась, косые взгляды во время приёма всё-таки ловила. Вначале я упустила нож на пол, из-за чего в зале образовалась гробовая тишина. По привычке я тут же полезла его поднимать, вместо прислуги, отчего напоролась на ещё большее осуждение. О том, что временами я всё-таки путала приборы, а виноград даже начала есть руками, посчитав, что не могут ведь и его резать на кусочки, я стараюсь даже не вспоминать. Благо, мама вовремя стукнула меня под столом. За время приёма подстольные пинки стали нашим тайный кодом о том, что я что-то делала не так. Ну а когда я не понимала, где конкретно портачу, мама элегантно шептала мне ответ на ушко. Вроде «не клади ногу на ногу, поставь ровно». Подобный момент, кстати, стал для меня довольно некомфортным, так как по привычке мне сильно хотелось скрестить ноги, особенно, когда я нервничала (то есть весь приём от начала и до конца).
Однако главной моей ошибкой стало даже не это. Когда нам принесли странную вазу с зелёной массой внутри, я подумала, что это десерт, и, не мешкая, набрала себе целую ложку, ведь на вид блюдо очень напоминало мороженое. Кто ж знал, что этот «десерт» на самом деле окажется освежителем, чтобы обнулить вкус последнего блюда и подготовиться к следующему. Когда я скривилась от отвращения и вкуса этой травяной смеси во рту, на меня посмотрели абсолютно все. Хорошо хоть, каким-то героическим образом мне всё-таки удалось её глотнуть вместо того, чтобы выплюнуть на тарелку, опозорившись ещё больше. Ну а дальше меня ждала очередная неудача. Мясное и рыбное блюда оказались хоть и вкусными, но слишком маленькими. Притом что я настроилась съесть целиком огромную жареную курочку. Как говорится, не везет, так не везёт.
В основном за столом мужчины и женщины общались между собой отдельно, и только изредка, когда отец задавал кому-то из дам вопрос, темы пересекались. Насколько я поняла из слов Лиды, так принято, поскольку считается, что любимая тема мужчин — политика, а женщин — мода, которые между собою абсолютно несовместимы. Я же, пока мама с Ларисой обсуждали недавние ювелирные новинки, представленные широкой публике, больше вслушивалась в разговоры отца, чем женские беседы. Как-никак, если хочу стать императрицей, нужно научиться разбираться в политике. Вот только слишком много вещей в мужских разговорах остались для меня непонятными, и единственное, что я уяснила наверняка: принц Виктор и род Разумовских хотят сформировать союз в предстоящей битве за трон между отцом и его братом Александром, отцом моего братца-кретина Олега.
— Виктория, — вдруг выдернул меня из размышлений властный голос Виктора. — Как ты себя чувствуешь? У тебя бледный вид.
— Не волнуйтесь, я в порядке…, — попыталась я возразить.
— А вот я так не думаю, — покачал головой отец. — Тебе нужно срочно подышать свежим воздухом. Не будете ли вы так любезны, — обратился он к Виталию-младшему, — сопроводить мою дочь на прогулку в сад? Если, конечно, это вас не затруднит.
— О, что вы, — добродушно ответил он, вставая из-за стола. — Конечно же, не затруднит. Наоборот, это честь для меня. — Виталий-младший поспешил к моему стулу и заботливо протянул мне руку, чтобы помочь встать. — Принцесса, вы не против?
— Нет. Спасибо, что согласились составить мне компания, — произнесла я, вставая.
Согласилась я лишь потому, что поняла: вопрос отца не терпит отказа. Понять бы ещё, с чего вдруг он решил отослать меня куда подальше? Надоело позориться перед гостями из-за моих ошибок? Или же Виктор заметил, что я вслушивалась в его разговор? Непонятно. Как бы там ни было, одно очевидно: мой первый приём провалился с треском. Отныне мне следовало заниматься не только магией, но и этикетом, а иначе мой путь к короне закончится, толком и не начавшись.
— Удивительное место, — со вздохом восхищения произнёс Виталий, когда служанка проводила нас в сад и осталась стоять позади. — Ваш сад очень похож на тот, что принадлежал моей покойной матери. Она его сильно любила и следила за тем, чтобы каждый цветок был на своём месте.
—
