ждем. Позади меня завозилась Акеми, вытянув вперед револьвер. Краем сознания отмечаю, что на оружии начинает проявляться какой-то рисунок. В конце… или в начале туннеля, тут как посмотреть, что-то сверкнуло, и вот там появляется Сергеич. Секунда, вторая… пятая. Что ж ты так медленно бежишь, Сергеич? Девятая секунда, десятая… За спиной бегущего мужчины появляется первый преследователь. Одиннадцатая… все, пора. Жму дистанционный взрыватель. Вибрацию прочувствовал даже сквозь комбез… бедная Акеми. Да и Святов бедолага. Рвануло прямо у него за спиной, обрушивая огромные пласты земли, заваливая за ним проход. Сам Святов нырнул вперед, совершил перекат, вскочил и на той же скорости ломанулся к нам.
Как только мой героический офицер выскочил из прохода, создал на руке мутно-прозрачный шар, которым ударил в потолок коридора. Моя первая, ни разу не созданная во время тренировки сфера давления. Потолок не просто обрушился, он осел. Многотонный пласт земли рухнул второй раз, отрезая нас от китайцев. Вот из-за подобного я все время и говорю: ведьмак развивается во время боя. Что-то можно создать и в спокойной обстановке или спроектировать, но лишь в бою ты обретаешь силу.
— Ты что здесь делаешь, женщина? — спросил опершийся на стену и малость пожженный Святов.
— Потом, — остановил я Акеми. И заодно мужчину. — Валим отсюда. Бегом, бегом, бегом.
Я сидел в кресле своего кабинета и постукивал пальцами по столу. Передо мной сидели Святов с Куродой, которые не решались взглянуть на меня.
— Похоже, — начал я, — кто-то до сих пор не доверяет своему начальнику. Забавно, да? Я не дал ни одного повода заподозрить себя в некомпетентности или в безрассудности, но мне по-прежнему не доверяют.
— Все не так, шеф, — решил ответить Святов, — мы тебе очень даже доверяем, просто…
— Не выполняете мои приказы.
— Кхм. Просто волнуемся за тебя.
— И это позволяет вам обсуждать приказы? В боевой обстановке?
— Э… нет.
— Начнем с тебя, Святов. В принципе ты все приказы выполнял и о них самих не спорил. Но объясни мне, с чего ты взял, что можешь указывать мне, что делать? Это твое «уходите, шеф» меня реально бесило. А ведь я в тот момент пытался найти приемлемый для всех нас выход из ситуации. Знаешь, как сильно ты сбивал меня с мысли?
— Простите, шеф, — сказал тот покаянно.
— Простите, значит, — повторил я задумчиво. — Мне вот интересно, ты вообще задумывался хотя бы после боя, что бы с нами было, потеряй мы единственного Учителя? И не в начале этой истории, а сейчас, когда к Змею пришло некислое такое подкрепление? По лицу вижу, что не задумывался. В свое время ты четко дал понять, кому отныне принадлежит твоя жизнь, так по какому праву ты хотел отобрать то, что принадлежит мне? Я разве давал тебе приказ сдохнуть? Да будь там даже два Мастера, пока я не отдал тебе соответствующий приказ, твоя обязанность — сохранить свою жизнь. И эта обязанность всегда, запомни — всегда — должна стоять у тебя на втором месте после самого приказа. Какой я дал тебе приказ в порту?
— Тянуть время, — произнес Сергеич хмуро.
— Правильно. И где среди этих двух слов затесалось разрешение на смерть?
— Но два Учителя, шеф!
— Которых я даже в одиночку мог укатать, — произнес я зло. — И не тебе решать, как и где я это сделаю! — повысил я голос. — А ты чего вылупился?! — рявкнул я на Куроду. И закрыв глаза, медленно выдохнул, успокаиваясь: — Твой косяк, Папа-Кролик, еще больше. Я бы даже сказал, что он огромен. Ты оспаривал приказы командира в боевой обстановке. Знаешь, что за это бывает?
— Расстрел, — произнес он глухо.
— Ну это ты фильмов насмотрелся. Вот если бы сейчас была война, а мы были бы военными или, там, аристократами, то да, расстрел. Мы же гражданская организация. Я, конечно, мог бы тебя прямо там грохнуть, но смысла не было. Проще игнорировать. А вот сейчас, Курода, ты ОЧЕНЬ близок к увольнению. И поверь, если это случится, я дам тебе такую характеристику, что тебя вовек больше никто и никуда не примет. И знаешь что, Курода, я, пожалуй, сменю твой позывной. Еще не знаю, каким он будет, но Папа-Кролик тебе точно не подходит. И запомни, это твой последний косяк, после следующего можешь паковать вещички. Если переживешь, конечно. — Вдох-выдох. — И чтобы до тебя дошло: я сильнее Святова, и именно в этом сейчас мои проблемы с вами. Чтоб вы, два… дегенерата, поняли — мне всего шестнадцать. И я НЕ аристократ. Вы хоть можете понять, что тут начнется, если это выйдет наружу? Вопрос, в частности, к тебе, Курода. Молчишь? Ну так еще одна тебе подсказка — на данный момент сильнейшим подростком Японии считается Кояма Шина. Она, если ты не знал, Учитель, на год меня старше. Я же еще сильнее. О-о-о! Вижу, понял наконец. Вот, кстати, тебе и позывной. Будешь теперь Лупоглазиком. До товарища Аршинова тебе, конечно, далеко, но и так сойдет. — И откинувшись в кресле, еще некоторое время барабанил пальцами по столу. — Ладно. С этим закончили. Я очень надеюсь, что подобное больше не повторится, — глянул я на кивающих мужчин. После чего нажал на кнопку селектора: — Лен, запускай там всех.
— Вас поняла, Сакурай-сан, — услышал я ее ответ.
А через несколько секунд в кабинет влетела Акеми. Наряд, в котором она щеголяла в порту, был сменен на единственное, что у нас тут было, — армейский камуфляж. Из двух имеющихся у нас расцветок она выбрала городской, так что сейчас я имел удовольствие убедиться в своих собственных словах о том, что этой женщине пойдет любая одежда.
— Чего так долго, Син? — первое, что она спросила. И без перехода продолжила: — Классная секретарша.
— Уже познакомились?
— Агась, — кивнула она весело и плюхнулась в свободное кресло.
— Только она, кажется, была совсем не рада с тобой познакомиться, — заявил шедший за ней Антипов.
Следом за ним в кабинет вошли Судзуки и Такаки. Зам по тылу базы и бывший прапорщик. Они, кстати, тащили с собой стулья, ибо кресел в кабинете было всего четыре. Причем Такаки тащил два, один для вошедшего последним Фантика.
— Что вы там с ней не поделили? — спросил я подозрительно.
— Да нормально все, — ответила Акеми, махнув рукой. — Это все ваша мужицкая паранойя.
И ответить-то нечего. То есть есть чего, но боюсь, это ни к чему не приведет.
— Рассаживайтесь, — сказал я после небольшой паузы, во время которой сверлил взглядом Акеми. На что ей было индифферентно. — Итак, — произнес я, когда все уселись, —
