— Пусть это тело будет умирать тысячи раз, а белые кости обратятся в прах, сохранится моя душа или нет, но в моём преданном сердце истина. Может ли она исчезнуть?
Нагасена почувствовал, что за ним наблюдают и посмотрел наверх. Из высокого окна соседнего здания высовывалась девушка, удивительно красивая и такая темнокожая, что Йасу вспомнился увиденный в прецептории легионер Саламандр. Её глаза были белыми и широко раскрытыми, а к зелёной одежде был прикреплён красный цветок. Она заметила его взгляд и метнулась внутрь. На миг их взгляды встретились, и Нагасена понял одно. Девушка видела Лунного Волка.
Севериан быстро пробирался по улицам, следуя мысленной карте, составленной им в первые часы после бегства из Храма Горечей. План улиц был лишён логики и менялся с каждым днём, но он уверенно шёл среди грязных дворов и домишек. Врождённое чувство направления никогда ещё не подводило Волка, как и скрытность. Он легко вёл Отверженных Мертвецов по лабиринту горной тюрьмы, а затем они шли по Городу Просителей, словно жили в нём. Города открывались Севериану, дороги вздымались, чтобы поприветствовать его, а пути и распутья были старыми друзьями. Напуганные лица выглядывали из щелей в продуваемых домах, одни видели Севериана, другие нет. И даже уставившееся прямо на Волка смотрели на него так, словно не могли понять, что же они видят. Севериан не задумывался над этим. Тени сгущались, а Волк прижимался к стенам и постоянно вертел головой. Он слышал знакомый шум города: суматоху людей, звон кастрюль и лязг ножей.
Затем донеслось далёкое эхо взрывов гранат, и Волк покачал головой, поражаясь глупости преследователей. К запаху еды и дыма прибавилась вонь пота от страха и отчаяния, а потом раздалось тихое жужжание сломанного наушника в шлеме. В мгновение одиночества он вслушивался в визг и треск, то и дело различая старые слова, словно невероятно далёкие отзвуки былых времён искали связь с настоящим. От этого не было пользы, но благодаря дрожащим призрачным голосам он чувствовал себя менее одиноким. А не присоединиться ли однажды к ним он сам, став одиноким голосом, затерянным среди миллионов погибших в борьбе за объединение стоявшего на грани гибели мира? Треск статики омывал шлем словно волна, накатывающая на золотой пляж, и Севериан позволял обрывкам слов кружить на грани сознания, пробираясь вперёд.
Вот он прошёл по узкому проходу к утёсу, над которым возвышались стены владения Вадока Сингха. Позади осталось что-то, что казалось маленьким кладбищем — три могилы, высеченные в скале и отмеченные статуями херувимов. Севериан не видел имён, но, судя по размерам, двое были детьми.
Он оглянулся, видя за силуэтами покосившихся зданий купол Храма Печали. Несмотря на дикие истории о произошедшем внутри, жители Города Просителей продолжали носить умерших к его дверям. Но никто не выкопает могилу для Севериана, и эта мысль причиняла боль.
Он полез вверх.
Нагасена искал вход в дом и наконец нашёл повисшую на петлях дверь из сколоченных досок обшитых тонкими металлическими листами. Перед входом он остановился, чтобы глаза привыкли к полумраку. Лестница привела его на разбитую площадку к лифту, грубо сколоченному из железных решёток и полинявших халатов. Он быстро поднялся, зная, что скоро недоверие заставит девочку замолчать. Этаж наверху оказался ветхой рокритовой площадкой, которую поперечные неровные перегородки делили на бесчисленные комнатушки. Съёжившиеся люди теснились вокруг сломанных термальных генераторов, спали или стояли на коленях перед открытыми коробками с резными стенками. Дети, открыв рты, смотрели на Нагасену, пока родители не оттаскивали их прочь. Они не знали охотника, но знали, что он опасен. Это были усталые, запуганные люди, взбудораженные схваткой у дома, но надеющиеся, что он скоро уйдёт. Здесь Йасу был нежданным, незваным гостем. Его было неприятно казаться чужим на Терре. Считали ли себя эти люди гражданами Империума?
Он увидел девочку в зелёной одежде, прижавшуюся к стене, обхватившую колени, и медленно направился к ней. На вид ей было двадцать, но могло быть и меньше. Голод и отчаяние старят людей. Йасу держал руки на виду, ладонями вверх. Она смотрела на него так, что было ясно: девушка видела расправу над падальщиками.
— Тебе нечего меня боятся.
— Ты обещаешь?
Её желание верить ранило сердце. Нагасена повернул удерживающий ножны пояс, словно протягивая их. Глаза девушки расширились при виде мастерства. Йасу знал, что она никогда больше не увидит ничего столь прекрасного.
— Этот меч — Шудзики. На одном из мёртвых языков это значит честность. Давший ему имя человек связал меня обещанием жить согласно этому принципу. Я не хороший человек и за свою жизнь сделал много ужасного, но никогда не нарушил эту клятву.
Она всмотрелась в его лицо в поисках лжи, но не заметила ничего и заметно расслабилась.
— Ты видела его — воина легиона.
Девушка вздрогнула и помрачнела от воспоминания. Нагасена ждал, зная, что не стоит её торопить. Нелегко оправится даже просто посмотрев на космического десантника, а увидеть его в бою значит узреть смертельную ярость.
— Он не вернётся, если ты этого боишься.
— Как ты можешь знать… я видела, как он смотрел на меня, видела смерть в его глазах.
По щеке девушки стекла слеза. Нагасене было ненавистно, что предательство Гора заставило её бояться воинов, созданных, чтобы покорить ради неё галактику.
— Он тебе никогда не навредит.
— Откуда ты можешь знать?
— Потому что я убью его.
Она посмотрела на Нагасену и слабо улыбнулась уверенности в его голосе.
— Меня зовут Эката. Он направился на север, к утёсам над Храмом Горечей.
Сначала Нагасена решил, что должно быть она ошиблась. Зачем Севериану возвращаться туда, где началась охота? Затем он вспомнил, чего хотел Волк, и всё стало ясно.
— Это поможет тебе?
— Больше, чем ты догадываешься.
Приняв решение, Нагасена снял с шеи нефритовый картуш. Отполированный овальный камень окружало золотое чеканное изображение извивающегося дракона. Он вложил картуш в ладонь Экаты и сжал её пальцы.
— Ты знаешь короткий путь на юг к горным рабочим лагерям?
— Да, к баракам врат примус.
— Тогда иди по нему, пока не дойдёшь до развилки, отмеченной горкой чёрно-золотых камней. Сверни направо и иди вверх, пока не увидишь поместье с красной крышей и таким же драконом на воротах. Представься хозяйке, женщине по имени Амита, и скажи, что ученик мастера Нагамицу хочет, чтобы ты была гостьей до его возвращения. Понимаешь?
— Да, — улыбка сделала девушку прекрасной.
— Иди же, ночь близится, а по Городу Просителей лучше не ходить во мраке.
Эката встала, сняла с груди алый цветок и склонилась вперёд, чтобы закрепить его на нагруднике Нагасены.
— Роза на удачу.
Севериан решил подниматься по восточным склонам утёсов, чтобы держаться в тени. Восхождение далось нелегко, ведь скалу сгладили дрели рабочих и суровые ветра. Каждая опора была не шире пальца, и он едва мог поставить ноги, но Лунному Волку и этого оказалось достаточно. Солнце всё больше клонилось к закату, ярко-синее небо стало фиолетовым, и отовсюду доносились звуки города. Когда солнце приблизилось к горизонту, последние лучи окутали дворец кровавым светом.
Севериан помнил времена, когда это место ещё не обладало таким важным титулом и обликом, когда это была лишь горная цитадель, бастион для военных советов, твердыня, где планировали покорение галактики. То было время героев, рассвет новой эры, первый раз за бессчётные века, когда свет разгонял тьму. Солнечная система стояла на грани краха, а галактика открывалась человечеству. Вновь, как и в первом великом походе к звёздам, экспедиционные флотилии легионов рассекли пустоту, чтобы вернуть потерянную империю. Но Севериан не станет частью этого благородного замысла, ведь когда 63-я экспедиция миновала гелиопаузу, Севериан вернулся на Терру, чтобы с почестями присоединиться к Воинству Крестоносцев. Он стал частью нового славного братства, бывшего зримыми эталонами нового порядка, который Империум нёс галактике.
Те времена давно прошли, и Севериану становилось всё труднее соотнести эти воспоминания со своей бедой. Одинокий и заплутавший Волк, последний выживший из отчаянной группы воинов, собранных вместе обстоятельствами и замыслами, давно потерял надежду понять, почему Атхарва освободил лишь семерых, когда без сомнений к ним присоединились бы и остальные. Что стало с представителями Повелителей Ночи, Несущих Слово и Железных Воинов? Может быть им бы больше повезло с сынами Нострамо и Олимпии?
— Севериан… Севериан…
Сначала Лунный Волк не заметил, как среди помех раздался скрипучий голос, приняв его за игру воображения и воспоминаний, но затем он раздался вновь словно шёпот в тишине покинутого храма. Он замер и щёлкнул по шлему пальцем. Голос раздался вновь, громче и чётче. И теперь не было сомнений в том, что он говорил.
