Иван Ильич сидел на своем стульчике за рядами пустых вешалок, вокруг него суетилась смотрительница и колыхалась тучная администраторша, и пахло то ли валерьянкой, то ли ландышевыми каплями, которые иногда принимала его бабушка. Виктории не было видно.
Все в порядке.
Все еще не веря в успех и не понимая, как это все у них получилось, Федор вернулся к себе в отдел. Сумку он засунул в стоявший в коридоре старинный шкаф с документами.
Марья Трофимовна была одна, «девочки» разошлись по домам.
— Вы не сбежали? — холодно поинтересовалась начальница, завидев его. — Я была уверена, что вы сбежите!
— Марья Трофимовна, — сказал Федор Башилов, — я сейчас спускался в хранилище. По-моему, вы что-то недосмотрели. Коллекция на месте.
Она смахнула с носа очки для «близи», которые беспомощно повисли на цепочке, и водрузила очки для «дали». И уставилась на него.
— Кто вам разрешил пойти в хранилище?!
— У меня же пропуск не забрали! Я решил… поискать сам и нашел.
— Что вы нашли?!
— Часы, распятие, поднос с кувшином, кофейник и чернильный набор. Шкатулки я не видел, но, может быть, она тоже где-то там.
— Этого не может быть, — слабым голосом сказала начальница.
— Пойдемте посмотрим, — предложил Федор Башилов.
Когда Вероника вышла из музея, было уже довольно поздно.
По всей Волхонке горели фонари — успокоительным, легким, веселым светом! — и снег валил. Целые горы белого, чистого, уже предвесеннего снега! Казалось даже, что мороз отступил, потеснился, давая место этому снегу, очистительному и густому, с которого должна начаться новая светлая жизнь.
Коллекция нашлась — эта новость моментально облетела всех оставшихся в музее сотрудников. Петр Ильич лично проверил ее сохранность. Недоставало только шкатулки, но после того, как коллекция обнаружилась, все решили, что шкатулка просто куда-то задевалась, ведь недавно прорвались трубы и ящики с ценностями пришлось перетаскивать с места на место!
Директор принес извинения милиции и назначил совещание, на котором настоятельно рекомендовал отделу русского искусства провести инвентаризацию и сделал еще кучу каких-то распоряжений, очень строгих, понятных и логичных, и, должно быть, абсолютно правильных.
Предстояли разбирательства, собрания и, возможно, даже выговоры «за халатное отношение к работе», но все это не шло ни в какое сравнение с ужасом, который вдруг отступил, сгладился, как будто снег накрыл его.
Все хорошо, повторяла про себя Вероника.
Коллекция вернулась, шкатулка найдется, Федора не посадят в тюрьму!.. Все хорошо, и все это благодаря человеку, который сегодня утром пил у нее в квартире чай с молоком!..
Умный, замечательный человек, на которого ее сын смотрел, как на бога.
Никто никогда не помогал им, и Вероника привыкла жить с ощущением, что «они сами справятся, и им никто не нужен», и чувство благодарности, восторга, почти любви к Олегу Петровичу, такому незнакомому и чужому, было для нее совершенно новым.
Раздумывая о том, как все вдруг стало хорошо, и еще о том, что нужно бы купить чего-нибудь вкусного к ужину, хотя денег маловато и до зарплаты далеко, она пошла было по Волхонке к автобусной остановке, но тут ее окликнули:
— Вероника Павловна!
От неожиданности она поскользнулась, чуть не упала и нелепо взмахнула руками. Сквозь летящий снег к ней подходил Олег Петрович Никонов. Машина с распахнутой задней дверью и освещенным салоном маячила у него за спиной.
— Добрый вечер.
— Вы меня напугали.
— Простите.
Он подошел и посмотрел ей в лицо.
— Все в порядке?
— Да. Да, конечно! А Федор вам не позвонил разве?! Он должен был позвонить, хотя у них в отделе милиция была до самой последней минуты, а я ушла, чтобы просто подозрений ни у кого не возникло, почему я так долго сижу и домой не ухожу…
— Вероника Павловна…
— Простите меня, Олег Петрович, я сама не знаю, что говорю! Я волновалась очень, понимаете?..
— Понимаю. Мне нужно с вами поговорить.
— Конечно, конечно. Давайте поговорим. Прямо сейчас?
— Если у вас нет более важных планов на вечер.
— У меня? — поразилась Вероника. — Планов?! Нет у меня никаких планов!
— Вот и отлично. Тогда пойдемте в машину. Я подвезу вас домой, и заодно мы поговорим.
— О… Федоре, да?
Олег пожал плечами.
— Если хотите, можем поговорить и о Федоре, но у меня другой вопрос. Мне нужна ваша консультация.
— Моя консультация?!
— Давайте сядем в машину, — неторопливо предложил Олег Петрович. — И все обсудим.
И взял ее под локоть.
За последние лет двадцать никто не брал ее под локоть! Петр Ильич не в счет.
Она засеменила следом за ним к громадной, словно океанский лайнер, машине, и Гена, сидевший за рулем, поздоровался с ней, как со старой знакомой, и Олег пропустил ее вперед, и она забралась внутрь, он сел рядом, и машина поехала.
Все молчали.
Вероника тихонько отряхивала подтаивающий снег с куртки и стыдилась того, что капли летят на ковры, которыми был устлан пол в этой необыкновенной машине.
Она долго возилась, и Олег Петрович ей не мешал, смотрел в окно, и наконец, угомонившись. Вероника снова начала было рассказывать, как ему благодарна за все, что он для них сделал, и что они без него совсем, совсем пропали бы, а он все молчал.
Вероника выдохлась и замолчала.
В его присутствии она чувствовала себя ужасно — пятнадцатилетней нескладной девчонкой, а не женщиной за сорок, имеющей сына-жулика!..
— Все это превосходно, — сказал наконец Олег Петрович. — Просто превосходно!
— Что… превосходно?
— Все, что вы говорите, не может меня не радовать. Я просто счастлив, что мои старания так успешно завершились. Впрочем, еще не до конца. Я до сих пор не знаю, кто и за что убил Василия Дмитриевича, куда девалась шкатулка и где мне ее искать.
— Вы думаете, что шкатулка у Федора?
— У Федора ее нет. Скорее всего, она у того, кто убил старика.
— Вы думаете, что его убили из-за этой шкатулки?
— Скорее из-за того, что было в шкатулке. Собственно говоря, ваша помощь нужна мне как раз для того, чтобы разобраться, что именно там было.
Вероника удивилась:
— Вы не знаете, что там было?!
— Знаю. Я хочу вам показать, потому что ваш сын сказал мне, что вы работаете в отделе русской иконописи.
Вероника смотрела на него во все глаза.
— Ну да. Работаю. Но какое отношение шкатулка имеет к русской иконописи?!
— Вот именно поэтому я и хотел, чтобы вы все увидели своими глазами. Впрочем, мы уже приехали.
Машина въезжала на круглый дворик, засыпанный снегом, с фонарями и византийскими колоннами, поддерживающими портик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
