о трудностях, связанных с новыми переменами, которые в первую очередь привели американцев в Воткинск. Как выяснили американцы, преобразования, вызванные перестройкой и гласностью, не привносили в жизнь страны только лишь беззаботность и удовольствия.
«В связи с сокращением ракет средней дальности, — отмечала официальная газета Президиума Верховного Совета «Известия» в статье, опубликованной в декабре 1988 года, — предстоит огромная и более важная реконструкция. Сборочный цех, рядом с которым расположена американская инспекционная группа, является лишь одним из подразделений Воткинского заводского объединения. Зачем обманывать самих себя? Ценная продукция завода определяет, как валовой доход, так и, традиционно, уровень производительности труда».
Еще в январе 1987 года автор этой статьи, журналист Альянс Сабиров отмечал, что на Воткинском сборочном заводе находилось 36 ракет SS-20 на различных стадиях сборки. «Теперь производство остановлено». Это была новая экономическая реальность, с которой столкнулся Воткинск, с которой американцы только познакомились, чтобы пройтись по страницам советской прессы. «Как и чем можно заменить маленькие цифры? За счет чего мы должны исправить экономическую ситуацию?»
«Воткинский машиностроительный завод, — писал Сабиров, — основал город Воткинск. По сей день он остается главным источником городского процветания… в рядах его региональных структур, высококвалифицированных и, конечно же, высокооплачиваемых рабочих кадров…легко ли предвидеть снижение зарплат? Смогут ли [рабочие], как было написано в одной газете, «с радостью и легким сердцем» отказаться от настоящих привилегий?» Сабиров отметил, что прекращение производства SS-20 серьезно подорвало рентабельность
Воткинского завода. «Фонд заработной платы остался нетронутым, но объем промышленного производства сократился. В целом город отстает от запланированных показателей развития на десятки миллионов рублей, и эта цифра растет».
Сабиров процитировал Юрия Черткова, главного инженера Воткинского завода, который искал решения проблемы перевода продукции завода с оборонного производства на гражданское. «У нас есть опыт организации выпуска гражданской продукции, — сказал Чертков. — Например, высокоточные токарные станки с автоматизированным управлением — это своего рода обрабатывающий центр. Мы также производим оборудование для пищевой промышленности». Затем Чертков обратился к двум гражданским изделиям, которыми завод был наиболее известен. «За короткий промежуток времени было выпущено более миллиона небольших популярных стиральных машин «Фея». Наши детские коляски также пользуются большим спросом».
Год назад такое заявление чиновника было бы напечатано без вопросов. Но это была эпоха гласности и перестройки. Итак, Сабиров теперь задал очевидный вопрос. «Я не знаю (это остается секретом), во что обошлась публике одна ракета SS-20, — писал он, — но для достижения эквивалентной стоимости потребовалось бы легендарное количество этих колясок». Сабиров продолжил: «Трудно ли переключиться с ракет на товары повседневного спроса, которые необходимы для наших магазинов? Адаптировать уникальное оборудование не так просто (если это вообще возможно), а также сложно переобучить людей».
Воткинск, заметил Сабиров, «похож на бедного родственника, который привык протягивать руку перед своим богатым родственником. В настоящее время у города нет общего плана развития. В Комиссии по городскому планированию отсутствует Департамент экономического развития. Мясокомбинат находится в плачевном состоянии… не хватает детских садов, школ, больниц… Чего уж говорить, например, о концертном зале?»
Для американских инспекторов вопросы, поднятые Сабировым, были бы незаметны, если бы не их доступ к советской прессе. Гласность открывала дверь в реалии перестройки, бородавок и всего остального. Медовый месяц закончился, и наступила реальность. Это явление, как узнали американцы, имеет два пути. «Вот заслуживающий внимания факт, — заключил Сабиров. — Для того, чтобы гарантировать нормальные условия жизни американской инспекционной группе в Воткинске, были построены четыре новых здания, в то время как с заливкой фундамента одного единственного здания для советских специалистов не спешили. По-видимому, считается нормальным, что наши люди, которым дали работу не менее важную, чем американцам, должны долгое время обходиться без предметов первой необходимости».
В моде была «экономика разоружения», побочный продукт реформаторского мышления, появившегося после 19-й Всесоюзной партийной конференции. 20 августа 1988 года газета «Правда» опубликовала статью известного экономиста Алексея Киреева, в которой экономика разоружения определялась как «изучение последствий сбалансированного и пропорционального сокращения военных бюджетов, осуществления конверсии военного производства, ограничения и запрета международной торговли оружием и передачи из ресурсов, сэкономленных в результате разоружения, в процесс преобразования». Советские партийные чиновники рассматривали активы военно-промышленного комплекса как средство оживления умирающей гражданской экономики. Оптимистичные прогнозы предполагали, что к 1995 году около 60 % производственных мощностей оборонной промышленности будет переведено на производство потребительских товаров.
Но реальность заключалась в том, что сама советская оборонная промышленность нуждалась в системных реформах, прежде чем можно было подумать о том, чтобы она оказала какое-либо положительное влияние на гражданские экономические показатели. Это было особенно верно в Воткинске, городе, экономика которого была полностью связана с работой Воткинского машиностроительного завода. На Воткинском заводе работали одни из самых квалифицированных рабочих и инженеров Советского Союза, эксплуатировавшие самое технологичное оборудование, в котором использовалось сырье высочайшего качества. Чтобы компенсировать затраты на производство дорогих, технологически продвинутых ракет, Воткинский завод получил обширные денежные субсидии от центрального правительства, связанные со способностью завода выполнять «план» или, как отметил Горбачев в своем вступительном слове на 19-й Всесоюзной партийной конференции, необходимость измерения успеха по «валовой продукции».
На пике своей ракетной производительности в 1987 году Воткинский машиностроительный завод выпускал около 157 современных ракет в год (30 SS-23, 65 SS-20 и 62 SS-25). Дополнительные контракты на более старые ракеты «СКАД» также выполнялись в объеме нескольких сотен ракет в год. На производство каждой ракеты SS-23 требовалось примерно 6820 часов, причем время почти равномерно распределялось между операциями на главном заводе в центре Воткинска и операциями на заводе окончательной сборки, который контролировался американскими инспекторами. Эти цифры были больше для SS-20 (7000 часов) и SS-25 (7200 часов). Общее количество часов, затраченных Воткинским заводом на производство ракет в 1987 году, составило около 1 105 600 (204 600 для SS-23, 455 000 для SS-20 и 446 000 для SS-25). Одним росчерком пера Рейган и Горбачев ликвидировали около 659 600 часов производительности, что составляет более 60 % годового дохода Воткинского завода.
Внезапное появление Договора о РСМД застало всех врасплох, особенно менеджеров и директоров Воткинского завода. Эта секретная, узкоспециализированная работа, необходимая для изготовления и сборки баллистических ракет, была такова, что для производства SS-23, SS-20 и SS-25 использовалась одна и та же рабочая сила. Эти специалисты должны были бы оставаться на месте, учитывая, что Воткинский завод все еще производил ракету SS-25. Их статус не изменился, а это означает, что их заработная плата по-прежнему субсидировалась из государственных средств. Чего, однако, не хватало в этом учете, так это дохода, получаемого от количества произведенных ракет — завод платил рабочей силе 40 % сверху от суммы, заработанной
