таким тесным, знакомым, почти уютным. На миг вообще расхотелось куда-то уходить. А ведь дел было невпроворот. Ярмарка стартовала через неделю, билеты в Кавенецк он купил на первое апреля – чтобы спокойно устроиться ещё до открытия. Хорошо, что в этом году ярмарку перенесли на два месяца, а то бы он совсем зашился со всеми московскими событиями. Кавенецк праздновал трёхсотлетие – из-за торжеств всё и сдвинули. Впрочем, ему это вышло только на руку…
Голова кружилась от того, сколько предстояло сделать в оставшиеся до отъезда дни. А может, просто от голода кружилось. Олег не ел ничего в поезде, не ел ничего с самого… когда же… Да, с тех пор, как вчера, ещё до полудня, вышел из хостела, перекусив хлебцами и кофе. Рассчитывал, что Венкерова раскошелится на роскошный ужин – в честь заключения сделки.
Губы потянула усмешка, горло сдавил спазм. Олег оттолкнул всякие мысли о вчерашнем дне, о серебряном ноже, о хаосе в прихожей.
– Есть хочешь? – улыбнулась Катя.
Секунду назад хотел – пока не вспомнило старческих волосках, налипших на жидкую светлую кровь на лезвии.
– Кофе бы разве что выпил.
– Давай. Я тоже попью… Ярик тебе привет передавал.
Они шагали по исхоженному, выкрашенному в светло-сиреневый коридору, и чем ближе подходили к кухне, тем сильней бил в нос знакомый сладковатый запах. Встречные кивали, здороваясь, мелькали знакомые лица, – а Олег поднимал ноги выше и выше: казалось, будто шагает в мутной воде, и щиколотки обвивает тугая водоросль.
– Да что с тобой?
Всё вокруг медленно затягивало туманом. Боковым зрением он ловил белые вспышки.
– Олег?
Вспышки учащались, смещались к центру, обжигали роговицу. Пульсировали, плясали, вертелись до тех пор, пока не слились в одну, в один некрупный мерцающий белый шар.
– Шар – условность, – облизав губы, ответил он.
– Что?..
– Он не шар. Он… имеет другую форму.
Видение пропало, и Олег оказался в заваленной кастрюлями и объедками просторной холодной кухне.
– Я воды наберу, – растерянно проговорила Катя, открывая кран и подставляя под струю красный чайник.
– Сейчас… – Он оттолкнул её от раковины, сунул голову под белый хлорированный поток. Ледяная струя обрушилась на макушку, потекла, заливаясь за шиворот, в глаза, в нос, в уши. Олег ждал отрезвления, но его не было. Ждал отупления, но оно тоже не наступало. Тогда он проглотил попавшую в рот воду и шепнул, глядя в бежевый кафель:
– Я убил человека, Катя.
Чайник дёрнулся в её руках.
– Я не поняла, Олежек. Что?.. Это… шутка такая?
– Да. Шутка, – резко подняв голову и развернувшись, скупо рассмеялся он. – Ставь чайник. Спать хочется ужасно, а дел ещё полно.
– Расскажешь?..
Он так и не понимал, с чего Катя стала так обходительна и заинтересована. Вернее, понимал, конечно: Изольда, да теперь ещё и Арабелла. Вдвоём они отлично разбирались во всех этих женских штучках, вот и влияли на Катю – тем более теперь она была так близко.
Уголки губ опять потянуло вверх.
– С тобой что-то дико не так, – подозрительно пробормотала Катя, включая чайник в розетку.
Олег пожал плечами. Повинуясь внезапному порыву, спросил:
– Я первого числа еду в Кавенецк. Поедешь со мной?
Спросил намеренно грубо, хотел обидеть, хотел, чтобы Катя отвязалась со своими разговорами. Куда лучше было бы, если бы она просто молча налила кофе.
Ждал, что она опустит голову и вздохнёт. Или, наоборот, сверкнёт глазами, спросит что-то вроде «Ты сумасшедший?» и отстанет.
– Ты сумасшедший, – хмыкнула она. – Первого не могу, середина семестра. Кое-кто ещё учится. – Она ехидно глянула, щёлкнула кнопкой чайника. – А вот числу к четвёртому, как закрою эконометрику, могу приехать. Если захочешь.
– Я хочу.
Она усмехнулась. Чайник зафырчал. Катя ополоснула кружки и ложку, пожала плечами. Оглянулась, поймав его взгляд:
– Тебе, кстати, от Пейни привет.
– О, это взаимно, – пробормотал Олег, наблюдая, как за стеклянными заляпанными стенками чайника всплывают к крышке всё более крупные шарики пузырей.
* * *
В Кавенецк отец ездил ежегодно, несмотря на мамины просьбы, упрёки и ругань. Если не было денег на билеты и жильё – закладывал что-то из вещей. Однажды, когда он уехал, Олег вернулся из школы и застал маму в слезах. Бросился к ней, отпаивал водой, перерыл аптечку, ища успокоительное… Оказалась, отец продал запонки, которые она подарила ему на свадьбу.
Если бы Олег вернулся в тот день, то спросил бы, знала ли мама о куклах – тогда, до свадьбы. Знала ли об этой мании отца. И если да – выходит, она была готова разделить с ним эту дикую дорогу?
«С тобой что-то дико не так».
Вот уж отцу не повезло, вдруг хмыкнул Олег. У него были только куклы-мужчины: Кабалет, Онджей, Орешета. А ведь рядом были две женщины: мама и Наталья. Вот Кабалету с компанией пришлось попотеть, чтобы держать их в узде! Хотя… Какая уж там узда. Мама ведь постоянно скандалила: вечные ссоры, споры, крик. Чем старше становился Олег, тем ярче это бросалось в глаза. Может, в какой-то момент у неё уже просто не осталось сил скрывать от него всё это.
Так или иначе, ему повезло больше, Изольда и Арабелла справляются отлично. Вон какой вкусный кофе сделала Катя. Ничего не выспрашивает о той вырвавшейся фразе про убийство. Согласилась ехать в Кавенецк – на это он не рассчитывал совершенно, но лишние руки в любом случае будут кстати. К тому же… Может быть, если что, она сумеет остановить его. Если ему опять подвернётся серебряный нож.
Олег в несколько глотков опустошил кружку. Руки тряслись.
Итак, Кавенецк. В прошлом году именно там отец разыскал Изольду.
– Что, бать, и сниться такое не могло – что к следующей ярмарке останется достать только Звездочёта?
Олег засмеялся в пустоту комнаты. Вдруг испугался, что произнёс это вслух и Катя услышала. Оглянулся. Её не было. Он вспомнил, что она выпила с ним чаю, рассказывая что-то про институт, и ушла развешивать бельё – звякнул таймер, постирала машинка.
Он повертел чашку в руках, поставил на ладонь, осторожно поднял, глядя в окно через стеклянные стенки. На миг на периферии полыхнуло белым. Олег закрыл глаза и сидел, замерев, несколько секунд. Он рассказал об этих вспышках Кате; она посоветовала сходить к офтальмологу.
– Нет. Офтальмолог тут не поможет.
Со вздохом встал, сунул кружку в стол и принялся за разбор вещей. Верней, кукол; все прочие вещи остались в Москве. Надо бы написать Ане, попросить, чтобы забрала и отправила…
Достал Изольду. Коснулся губами облака волос.
– Спасибо, милая.
Вынул Арабеллу. Провёл пальцем по смуглой щеке, по перламутровой чешуе,
