Фролих лишь пожала плечами:
– Не знаю.
– И я не несусь никуда очертя голову, – добавил Джек.
– А вот тут ты не прав. Как же! Тебе ведь бросили вызов. И упаси Господь тебе при этом проигнорировать все это и остаться в стороне.
– Так ты хочешь, чтобы я отошел в сторону? – удивился Ричер. – Или все же мы должны довести дело до конца?
– Я только хочу, чтобы при этом ты не вел себя, как олень во время гона, не бодался и не шел напролом.
– А почему бы и нет? Ведь рано или поздно кто-то должен победить: либо они, либо мы. Именно так все и получится. Почему ты считаешь, что в данном случае все выйдет по-другому?
– Но зачем самому умышленно искать себе неприятности?
– А я их и не ищу. Да и вообще не рассматриваю это дело как неприятности.
– А как еще это можно назвать?
– Понятия не имею.
– Правда?
Он немного помолчал, потом заметил:
– У тебя есть знакомые адвокаты?
– Кто-кто? – переспросила Фролих.
– Ты все прекрасно слышала.
– Адвокаты? Ты, наверное, шутишь? В этом городе адвокатские конторы располагаются на каждом углу.
– Хорошо. Теперь представь себе опытного адвоката. Двадцать лет тому назад он получил диплом и с тех пор постоянно практикуется. И вот к нему обращается клиент и просит его помочь составить не совсем обычное завещание. Что будет делать этот адвокат? Как поступит? Неужели он начнет дрожать от волнения? Или посчитает, что ему бросили вызов? И при чем тут тестостерон и все такое прочее? Он спокойно ответит: «Да, с удовольствием помогу вам». И действительно поможет, а все потому, что это его работа. Все ясно и просто.
– Но это вовсе не твоя работа, Ричер.
– Моя, хотя это сейчас и не имеет большого значения. Дядюшка Сэм выдавал мне доллары налогоплательщиков именно за то, что я занимался своей работой, в течение тринадцати лет. И, уж конечно, он не рассчитывал, что я начну избегать трудностей, пытаясь отыскать в своем поведении какое-нибудь психологическое оправдание.
Фролих продолжала вглядываться куда-то вдаль сквозь ветровое стекло, которое очень быстро запотело от их дыхания.
– В Секретной службе занято очень много людей, – заговорила она. – Их, наверное, сотни, хотя точную цифру я не назову. Я имею в виду отдел финансовых преступлений. Там работают хорошие специалисты. Если мы считаем себя не слишком изобретательным и творческим народом, то там на этот счет одни мастера. Этим они и занимаются, для этого их, собственно, и держат. Джо мог выбрать десяток лучших и отправить вместо себя в Джорджию. Мог бы послать туда и с полсотни бойцов. Но он не стал этого делать. Ему нужно было обязательно ехать туда самому. И ехать в одиночку. А все потому, что он почувствовал: ему бросили вызов. И не сумел отступить, поскольку всегда сравнивал себя с тобой.
– Я согласен с тобой: ему не надо было так поступать, – кивнул Ричер. – Как, например, врачу не стоит заниматься составлением завещаний, а адвокату делать хирургические операции.
– Но ты заставил его поступить именно так.
Джек отрицательно покачал головой.
– Я не заставлял его.
Фролих промолчала.
– У меня есть два замечания, – заговорил Джек. – Первое: люди не должны выбирать профессию, учитывая лишь то, что может подумать или сказать при этом их младший брат. И второе: последний раз мы виделись с Джо, когда мне было шестнадцать лет. Ему в то время было уже восемнадцать. Он уезжал в Вест-Пойнт, а я был еще ребенком. И вот уж меньше всего я бы подумал о том, что Джо когда-нибудь начнет подражать мне. Ты, наверное, просто спятила. Кстати, с тех пор я его и не видел, если не считать похорон, на которых мы оба присутствовали. И если ты считаешь меня плохим братом, то он – поверь мне! – был ничем не лучше. Он вообще не обращал на меня никакого внимания. Проходили годы, а он даже не давал о себе знать.
– Он выбрал такую же карьеру, как и у тебя, а о тебе ему много рассказывала мать, вот он и решил последовать твоему примеру.
– Наша мать умерла раньше него на семь лет. В то время у меня еще не было никакой карьеры.
– Но ты успел заработать Серебряную Звезду в Бейруте.
– Я попал на место взрыва, – пояснил Джек. – И мне вручили медаль, потому что не смогли придумать ничего другого. В армии такое частенько случается, и Джо знал об этом не хуже меня.
– И все же он постоянно сравнивал себя с тобой, – повторила Фролих.
Ричер заерзал на своем сиденье и принялся разглядывать дорожки, образованные на стекле каплями стекающего конденсата.
– Возможно, – вынужден был согласиться он, – но только не со мной.
– Тогда с кем же?
– Вероятней всего, с нашим отцом.
Она неопределенно пожала плечами.
– Но он никогда не говорил мне о нем.
– Вот видишь, – понимающе кивнул Ричер. – Это с его стороны было чем-то вроде протеста или даже отречения.
– Ты так считаешь? Чем же таким особенным выделялся ваш отец?
Ричер отвернулся и закрыл глаза:
– Он был бойцом морской пехоты. Корея и Вьетнам. Это был человек, обособленный от всех остальных и не похожий на них. Мягкий в общении, даже скромный и нежный, и одновременно – хладнокровный убийца. Очень крутой парень. Да я и в подметки ему не гожусь.
– А ты пытался себя с ним сравнивать?
Ричер покачал головой и открыл глаза:
– Нет смысла. Я совсем другой и таким останусь, что, может быть, совсем неплохо.
– Ты любил его?
– Он был отличным парнем, хотя и чудаковатым. Таким уже не место в нашем мире.
– И все-таки Джо не надо было ехать в Джорджию, – вздохнула Фролих.
Ричер кивнул:
– В этом вопросе я спорить с тобой не стану. Но винить в случившемся некого, кроме него самого. Ему надо было все продумать и действовать соответственно.
– Тебе тоже.
– А я хорошенько думаю, прежде чем что-то совершить. Вот, например, я пошел в военную полицию, а не в морскую пехоту. И я не суечусь и не пытаюсь вывернуться наизнанку, чтобы изобрести дизайн новой стодолларовой купюры, а предпочитаю заниматься тем, что мне привычно, и в чем я специалист.
– И ты считаешь, что сумеешь взять этих типов?
– Ну, точно так же, как мусорщик знает о том, где и когда он должен забирать мусор. Да тут и не надо быть семи пядей во лбу. Это же не ракетная промышленность.
– Что ж, ты о себе достаточно высокого мнения.
Он покачал головой:
– Послушай, мне уже надоело оправдываться. Это же смешно. Вот, например, ты знакома со своими соседями? Ну, с теми, кто живет рядом с тобой?
– Нет.
Он протер стекло и указал большим пальцем куда-то вперед:
– Может быть, среди них найдется милая старая леди, которая вяжет свитеры. Неужели ты подойдешь к ней и скажешь: «Что это вы делаете? Не могу поверить собственным глазам! Неужели вы обладаете такой безрассудной храбростью, чтобы вязать свитеры?!»
– Ты решил сравнить вооруженное противостояние с вязанием свитеров?
– Я хочу сказать, что каждый из нас умеет что-то делать, и делать хорошо. А я умею именно то, чем собираюсь заняться. Может быть, ни на что большее я не гожусь. Я не горжусь этим, но и не стыжусь своих способностей. Просто я умею справляться с подобными делами и словно генетически запрограммирован побеждать, вот и все. В течение нескольких последовательных поколений.
– У Джо были те же гены.
– Нет, у Джо были те же родители, а это разные вещи.
– Надеюсь, что твоя самоуверенность может быть оправдана.
– Так оно и есть. Особенно, в данный момент, когда рядом со мной есть Нигли. Это из-за нее я могу показаться излишне мягким.
Фролих притихла и принялась всматриваться вдаль.
– Что теперь? – поинтересовался Джек.
– Она в тебя влюблена.
– Ерунда.
Фролих внимательно посмотрела на него.
– Почему ты так говоришь?
– Она никогда мной не интересовалась.
Но Фролих только покачала головой.
– Мы совсем недавно беседовали с ней об этом, – продолжал Джек. – На днях. И она сама мне сказала, что я никогда ее не интересовал.
– И ты ей поверил?
– А почему нет?
Фролих промолчала, а Ричер чуть заметно улыбнулся.
– А ты считаешь, что я ей интересен? – спросил он.
– У тебя точно такая же улыбка, как была у Джо, – ответила она. – Скромная и чуть кривоватая. Пожалуй, я никогда еще не видела такой потрясающе красивой улыбки.
– Ты все еще не можешь его забыть, верно? Ты боишься, что будешь последней, кто его помнил. А еще страшишься того, что твоя любовь к нему станет чересчур очевидной со стороны.
Она ничего не ответила, вышла из машины и зашагала вперед. Джек последовал за ней. На улице было холодно и сыро. В ночном воздухе чувствовался запах речной тины и керосина. Наконец, они добрались до дома Фролих. Она отперла дверь, и они зашли внутрь.
На полу в коридоре лежал лист бумаги.
