И сейчас, когда собравшиеся воздали честь обеду и вину (Мерсер, занятый наблюдениями, почти не пил), Роуэн сделал знак, что хочет говорить. Болтовня стихла.
– Друзья мои! – Он повел по воздуху крупной белой рукой, словно собирался обнять всех собравшихся. – Я редко бываю в городе, который когда-то мог назвать своим. Не все, кого я знаю много лет и к кому влечет меня в этот край, собрались за этим столом. Есть здесь и новые лица. Так уж случилось, что здесь, вдали от роскошных столиц, собрались истинные ревнители древней карнионской традиции. Свидетельств о ней вы не найдете ни в пыли архивов, ни в хранилищах монастырей. Молчат о ней и летописцы. И это правильно. Сокровища не отдают на разграбление, но сохраняют в тайне и награждают ими достойных. В немногих семьях, где кровь была чиста с тех благословенных времен, когда великая Карниона простиралась от моря до моря и ни один чужак не ступал на ее землю, древние знания передавались из уст в уста, никогда не ложась на бумагу. Нас мало, донесших искры былого могущества до сумрачных нынешних дней. Но мы, я и моя добрая соратница, – он поцеловал руку хозяйки, – сделали все от нас зависящее, дабы здесь, в тени Эрдского Вала, ваши усилия возродить древнюю славу Карнионы увенчались успехом. Да расцветет она вновь!
Собравшиеся с энтузиазмом выпили, Роуэн первый, благо, как и в прежний визит Мерсера, подавали здесь не аквавиту, а красное вино, настоянное на разных травах.
После еды предались танцам и музицированию. Танцевали не все – лишь Айма и еще две дамы помоложе: Лидвина и Алеарда. За арфой нынче сидела Драгонтина, флегматичная Гисмонда вызванивала мелодии на колокольцах, еще одна пожилая гостья – Далинда – играла на флейте. И нигде прежде в империи Мерсер не слышал таких мелодий, не видел таких танцоров.
– Вас что-то удивляет? – звучный голос раздался совсем рядом. Соримонда и Берлингьер пересели в соседние кресла.
– Мужчины не танцуют.
– Ага! В этом логика. В буквальном смысле слова. В движении заключена Сила. Истории о магах, мановением руки сворачивавших скалы, укрощавших бури, – не сказки. А что лучше передает магию движений, чем танец? В сущности, женщинам в танце не нужны мужчины, а мужчинам – женщины. В этот миг они принадлежат Силе. И пусть этот танец всего лишь символ, они это чувствуют. – Глаза Роуэна блестели, вероятно, он был слегка пьян. – Женщины вообще лучше чувствуют магию движения, а мужчины – магию слова. Наши предки знали это – и многое другое, тогда, давно, мир был юн, и боги радовались, что в хрустальных чертогах Карнионы идет бесконечный праздник. Все изменило проклятое Вторжение…
– Грязный дикарь в вонючих шкурах ворвался в светлые чертоги Карнионы и принялся крушить своим топором хрупкие колонны и прекрасные фризы… – пробормотал Мерсер.
– Он понимает! – вскричал Роуэн, обращаясь к вдове Эрмесен, и при этом схватил Мерсера за руку. – Дорогая, он прекрасно все понимает, хотя и не южанин! Как прекрасно он выразил сущность эрдского варвара, по сию пору навязывающего нам свое соседство! Может быть, нам следует подумать, чтобы принять господина Мерсера в наше сообщество? Он не из грязных эрдов, а это главное.
Все это прекрасно звучит, подумал Мерсер, особенно если вспомнить слухи о связях Даймона Роуэна, отца Марсиаля, с событиями в герцогстве Эрдском. Говорили, что именно он финансировал Виллибальда Вирс-Вердера, выступавшего под девизом «Эрденон для эрдов». Возможно, это неудачное вложение капитала нанесло не меньший удар по состоянию Роуэнов, чем козни конкурентов.
– Вряд ли это возможно, – медленно произнесла госпожа Эрмесен.
Роуэн неохотно расцепил горячие пальцы.
– Не думаю, что простой ходатай по делам мог бы занять место среди потомков старых семей, – поддержал Мерсер хозяйку дома.
– Здесь не все потомки старых семей, как вы наверняка подметили… к тому же среди славных уроженцев Юга было немало тех, кто сочетал ратное дело со служением закону и иными занятиями.
– Служить не позорно, позорно наживаться этой службой.
– Моя дорогая Соримонда всегда столь категорична…
– Я бы, например, предпочел принять в наш круг скорее капитана Бергамина, чем его скучную сестрицу…
– Он унизил свое благородное имя!
– Но он владеет словом… магией слова. Истинно мужской дар – облечь Силу в слова, зачаровать ее, умерщвлять и оживлять, возвращать древним обычаям, изгнанным во тьму, их красоту и смысл…
Госпожа Эрмесен слегка коснулась его плеча.
– Ах да… Я отвлекся. Дар женщины – движение. Танец. Они танцуют… играют… Обратите внимание – у них лишь те инструменты, что были у служительниц древних богов… тех, что танцевали у алтарей… а их изгнали на перекрестки…
Трех женщин, кружившихся посреди зала, не волновали ни перекрестки, ни алтари. И, может быть, в эти мгновения им были не нужны партнеры. Они притопывали, то наклоняясь, то откидываясь назад, неожиданно резко – даже полная, низкорослая, похожая на шарик брюнетка, именующая себя Лидвиной. Лица у них были отстраненные, отрешенные, как у спящих. Неизвестно, что разумел Роуэн под «магией», но что для погружения в транс есть много способов, кроме различных зелий, и музыка с танцем среди самых действенных – это Мерсеру было известно. В таком состоянии они могли плясать хоть до утра, а потом свалиться без памяти.
Остальные не делали попыток присоединиться к танцующим или развеять их сон наяву. Сенап завис над плечами пышной Драгонтины, перебиравшей струны. Ватран, откинувшись в кресле, наблюдал за движениями женщин. Губы его вздрагивали. Может быть, в том, чтобы возбуждаться подобным образом, посетители дома вдовы Эрмесен видели признак особой утонченности, но Мерсер не понимал, чем это отличается от времяпровождения трактирных завсегдатаев, глушащих водку, глазея на пляшущих веселых девиц. Верно, Соримонда права – он не достоин войти в это избранное общество.
Меж тем в нем появился еще один человек. Мерсер поначалу принял его за слугу, который пришел заменить выгоревшую свечу или поправить завернувшийся угол ковра. Он и держался как слуга, беспрерывно кланяясь, и особенно низко, прижав сжатую в кулак руку к сердцу, склонился перед хозяйкой, а потом что-то быстро и тихо произнес. Она отвечала, нахмурившись, из-за музыки нельзя было расслышать – что. Однако надоеда не уходил, чем вызвал у мадам Эрмесен большое раздражение.
– Сейчас не время, Ларбин! – резко сказала она.
– Госпожа, дело срочное… – дальнейшее было заглушено флейтой и карийоном.
– Кто это? – спросил Мерсер у Роуэна.
– Арендатор, – бросил тот. Он тоже был недоволен явлением чужака в благородном собрании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
