Но тут Джаред отодвинулся от меня — не прошло и секунды; ритм его дыхания заметно изменился.
— Нина, мы не можем сделать это сегодня.
Я резко выдохнула, высвобождая воздух, который сдерживала внутри в предвкушении триумфа.
— Почему нет?
Джаред чмокнул меня в нос и улыбнулся:
— Ну, хотя я уже измучен искушениями и отсрочками, мне хочется, чтобы ты запомнила нашу первую близость.
Я расслабила ноги, дав им упасть на кровать.
— К чему это извращенное благородство? — жалобно спросила я и ударила по матрасу, чтобы подчеркнуть недовольство.
Джаред хмыкнул и свернулся калачиком рядом со мной.
— Да, я так благороден, что борюсь с этим каждый миг, который провожу с тобой. Не переоценивай меня.
— Прости… — Я вздохнула. — Конечно, когда в голове прояснится, мне самой будет стыдно.
— Не извиняйся. Не могу сказать, что мне было неприятно. — Он хохотнул и шепнул: — Нина?
Я слышала его, но не могла ответить; поняла только, что погружаюсь в сон, — мозг формулирует ответ, но рот не способен ничего произнести. Джаред поцеловал мое голое плечо и положил голову на подушку. Плывя навстречу забытью, я почувствовала, как Джаред снова обхватил меня руками, окутывая, как одеялом, теплом своего тела. Мне показалось, он прошептал что-то еще, но я была уже слишком глубоко во тьме, чтобы разобрать слова.
ГЛАВА 12
ЭЛИ
В груди боль, в глазах резь, голова раскалывается, будто в нее вбили костыль для скрепления рельсов. Хотелось кричать, но стало бы только хуже. Единственным утешением было то, что лежала я в кровати Джареда. Меня пробрал холод. Странно — раньше, когда я просыпалась в этом доме, такого не случалось. А, понятно: значит, Джареда нет рядом.
— Джаред? — прохрипела я.
Голос, как выяснилось, тоже пропал, остался лишь хрип.
Рядом на кровати я нащупала вмятину и скривилась: любое движение вызывало тошноту. Я чуть приоткрыла глаза, и в эту едва заметную щелку ударил поток света. Чтобы защититься от него, я закрылась руками.
— Я уберу свет, — приглушенно сказал Джаред.
Убийственная яркость, пробивавшаяся сквозь веки, смягчилась, и я снова попыталась открыть глаза.
— Теперь намного лучше, спасибо, — прошептала я, приподнимаясь на локтях.
— Я принес тебе завтрак. — Джаред кивнул на столик у кровати.
Рядом с моей фотографией стояла тарелка, на ней — большой стакан воды, две таблетки аспирина и треугольный тост.
Я вымученно улыбнулась и потянулась за аспирином. Джаред подал мне воду, я забросила таблетки подальше на язык и запила холодной жидкостью. Пересохшее горло болезненно сжалось, как будто тело отказывалось принимать в себя влагу, способную спровоцировать новые страдания.
— Мне плохо, — простонала я.
— Понятно.
— Обычно у меня не бывает похмелья. Должно быть, сильно перебрала, — сказала я, потирая нос.
— Да уж, — спокойно произнес Джаред.
Я утонула в матрасе.
— Прости, что тебе пришлось нянчиться со мной. Как будто тебе и без того не приходится это делать. Мне так стыдно.
Джаред попытался улыбнуться:
— Не извиняйся за то, что повеселилась с друзьями. Это просто… не слишком удобно. — Он сдвинул брови и смотрел куда-то в сторону.
— Что неудобно?
Джаред потер шею:
— Эта муть в голове, твои болезненные ощущения, усталость, раздражительность.
— Ох, — выдохнула я, не вполне понимая его. Ведь я и не подумала, что Джаред будет испытывать те же симптомы. Я глубже окунулась в матрас. Ну и эгоистка же я!
— У тебя болит голова?
Джаред прыснул со смеху:
— Не знаю. Такого со мной еще не случалось. Думаю, это урезанная версия твоих чувств.
Я вскинула бровь:
— А она не похожа на комариное пение?
Джаред отвел взгляд в сторону, — очевидно, он был озадачен.
— Она усиливается.
— Как?
— Не могу объяснить. Отец никогда не говорил, что наши ощущения могут быть острее тех, к которым я привык.
— Прости меня, Джаред. Я не знала, иначе не стала бы…
— Эй, — перебил меня он, — обо мне не беспокойся. Просто надо разобраться, что это такое. Меня волнует, что я не ощущаю этого на все сто процентов.
— О-о-о…
— Что? — спросил Джаред, как будто я вывела его из глубокого раздумья.
— Больше ни капли алкоголя. Сегодня утром ты не в себе, а для тебя важно всегда контролировать свои ощущения.
— Ты так сказала, как будто это плохо, — принялся защищаться Джаред.
— Тебе не обязательно всегда быть совершенным во всем, Джаред. Иногда можно расслабиться.
Я потянулась, чтобы обнять его, но он отстранился, совсем чуть-чуть. Этого оказалось достаточно, чтобы я заколебалась. Когда он понял, что сделал, то, казалось, пожалел и разозлился.
— Ты говоришь, как Клер, — резко сказал Джаред.
— Значит, в этом, и только в этом мы с ней согласны. Ты наполовину человек. Значит, тебе позволительно ошибаться.
Слова прозвучали нравоучительно, а мне этого совсем не хотелось.
— Не такому, как я. И разумеется, никому другому, чей талех — дочь Джека Грея. Нина, у тебя как будто нет чувства опасности. После всего, что с тобой случилось за последнее время, я этого просто не могу понять.
Он упомянул отца, чтобы вызвать ответную реакцию, поэтому я сдержала вспышку гнева и, вскинув бровь, спросила:
— Я задела тебя за живое?
Бесконечное терпение, проявленное Джаредом ночью, иссякло.
— Если я ослаблю бдительность, ты умрешь. Ты понимаешь это?
Я глотнула воды и кивнула:
— Мы умрем.
Джаред забрал у меня стакан и со стуком поставил на стол.
— Ты думаешь, меня это заботит? Я бы умер за тебя тысячу раз, если бы мог. Только ты для меня важна.
Я скрестила на груди руки и осталась нечувствительной к его возвышенным речам в сочетании с едким тоном.
— Что с тобой? Чем ты так расстроен?
Джаред уперся локтями в колени и уставился в пол:
— Сегодня ко мне кое-кто приходил.
— Я ничего не слышала.
— Это потому, что он не пользовался дверью. Это был Сэмюэл, друг моего отца. Его беспокоит ситуация, в которой ты из-за меня оказалась.
Я подняла руку:
— Постой. Еще раз. Как это он не пользовался дверью?
— Он арх.
— Утром здесь был архангел? — озадаченно спросила я. — Они похожи на Гейба? Похожи на людей?
— Да, — ответил Джаред.
— Но если они похожи на людей, как ты их узнаешь?
— У всех архов светлые волосы, безупречная кожа и ярко-голубые глаза, хотя Сэмюэл и его семья — исключения. Они — знать среди архов и сильно отличаются от остальных.
