У Сардика не было никакого мнения на этот счет, никакого ответа. Разгадывать Шурика – занятие бесперспективное, но просто думать о ней… не как о женщине, нет, – а как о природном явлении… этого Сардику не мог запретить никто. Иногда он пытался представить, какой Шурик станет через пять лет. А через десять? А в год, когда ей исполнится сорок?
Ничего из подобных мыслей не получалось.
В воображении Сардика Шурик решительно не хотела стареть, и тогда он понял: возраст ее не коснется. Ей всегда будет около двадцати. Или двадцать. Никак не больше, ни надень. И сама Шурик – не что иное, как настоящее, без всяких глупых примесей прошлого и будущего.
Такое себе вещество. Чистый эфир.
И в нелепой гибели Шурика (если подумать о ней здраво) наблюдалась своя закономерность, опять же – связанная с возрастом. И с сегодняшним днем, который она олицетворяла. И еще с тем, что между словом «совершенство» и именем «Шурик» легко умещался знак равенства.
Так куда, скажите на милость, ей было двигаться? Правильно, только на опасный склон, только в пропасть.
Конечно, размышления о Шурике требовали гораздо более основательного, почти научного подхода. И Сардик обязательно бы выработал этот подход, если бы в приказном порядке не запретил себе думать о Шурике.
И вот после полугода небытия, после смерти в горах Шурик вернулась!
Идет (вернее – парит) по противоположной стороне Невского, как ни в чем не бывало, и буддистская косичка при ней.
Сардик сорвался с парапета и ринулся к проезжей части, напрочь забыв, что вполне цивильный пешеходный переход находится в каких-то пятидесяти метрах от него. На ходу он успел взглянуть на часы: без десяти двенадцать, он все успеет, абсолютно все! Нагнать Шурика, заключить ее в объятия, посмеяться над недостоверностью слухов о ее гибели и договориться о встрече с ней в самое ближайшее время, забить стрелу. После чего Сардик спросит у Шурика, куда она направляется, а Шурик отколет что-то вроде иду брать банковский кредит на имплантацию силикона в сиськи, и они вместе поржут над этой Шуриковой затеей. Минуты две. А потом он вернется обратно к Дому книги, где его будет ждать женщина, призванная сделать Сардика другим. Иным.
Не похожим на себя прежнего.
Опаздывать нельзя, но он и не опоздает!
Лавируя в потоке машин и шарахаясь от возмущенных автомобильных гудков, Сардик вдруг подумал о Гаро. Гаро и его сумасшедшие истории о Люцерне и префектуре Фукуока обязательно бы понравились Шурику, она была бы от них без ума. Она бы не отходила от Гаро ни на шаг, изучая и препарируя странного нелегала, вытягивая из него все новые и новые фантастические подробности. Шурик – вот кому Гаро слил бы начало истории. И рассказал бы о коте, до сих пор остававшемся в тени времен. Жаль, что у самого Сардика нет в запасе ничего подобного. Да и черт с ними, с байками, все равно его жизнь изменится сегодня в полдень. Не может не измениться.
***
…Это была вовсе не Шурик.
Хотя все составляющие Шурика оказались на месте: косичка, стриженая голова и летящая походка. Хорошо еще, что Сардик не налетел на незнакомку с распростертыми руками и громкими возгласами – то-то получился бы конфуз! Но Сардик не налетел, поскольку вырулил на тротуар в нескольких десятках метров от девушки и двинулся ей навстречу. И по мере того как они сближались, Сардик все яснее понимал:
это не Шурик. Шурик погибла в горах в начале прошлой зимы, и ничего тут не изменишь. Чудес не бывает. Не бывает. Нет.
И как только ему могло вступить в голову, что это Шурик? Ведь Шурик никогда не оставалась одна, она ни минуты не проводила в одиночестве. Если бы это была Шурик, то вокруг нее бурлил бы водоворот людей, экзотических и не очень; не исключено, что и Кутузов с Барклаем сползли бы со своих постаментов и влились в общий хор.
Это не Шурик, это какая-то другая девушка.
Впрочем, «какая-то» было не самым лучшим определением. А приблизившись еще на пару метров, Сардик решил, что оно к тому же и несправедливо. Потому что девушка, шедшая навстречу Сардику, была потрясающей. Изумительной, великолепной, единственной в своем роде. Фантастически красивой и чертовски обаятельной. Настоящее сокровище, ничего не скажешь!.. «Девушка на миллион долларов», – так любила говорить о себе Шурик, а вот валюта, в которой могли быть измерены достоинства этой девушки…
Такая валюта еще не изобретена. И вряд ли когда-либо будет изобретена.
На девушке был совершенно немыслимый джинсовый комбинезон и черная майка, выгодно подчеркивающая не только сухость и силу рук, но и нежную слабость ключиц. На плече девушки висел холщовый рюкзак цвета хаки с пропущенной через его лямку легкой курткой. Сардика умилили – и этот комбинезон, и эта куртка, и эти ключицы.
А ее лицо…
Оно моментально отпечаталось в памяти Сардика и в его сознании. Легло татуировкой на кожу, забилось под ногти, луной закатилось в сердечную сумку; в какое-то – совсем крохотное – мгновение Сардик понял: это лицо останется с ним навсегда. Он будет бредить им, и проклинать его, и неотступно думать о нем ночами.
Девушка поравнялась с Сардиком, обдала его странной смесью восхитительных ароматов (на их анализ потребовался бы год, никак не меньше) и прошла мимо. Она уходила все дальше и дальше, а Сардик стоял, замерев, и смотрел ей вслед.
Наверное, это могла быть Шурик, вдруг подумал он. Но не та, вырванная из контекста времени Шурик, которую он знал, – совсем другая. Легко управляющаяся и с прошлым, и с будущим, легко связывающая их в нескончаемую цепь событий. Страшно помудревшая Шурик. Шурик, которая пережила свою смерть и вышла из нее с новым знанием и новой душой. Невозможно даже представить, какие глубины таятся в этой девушке, и кажется, у нее зеленые глаза…
Девушка между тем пересекла канал Грибоедова и двинулась по Невскому в сторону Гостинки. Вот тут-то Сардик и почувствовал, что ему недостает воздуха. Он задыхался – ничего себе известие! Задыхался самым натуральным образом, как будто не стоял сейчас на тротуаре в самом центре Питера, а сидел подводой. И довольно давно сидел, если все признаки кислородного голодания налицо! Личный рекорд Сардика при погружении в бассейн спорткомплекса «Выборжец»(куда он ходил по абонементу прошлым летом) составлял полторы минуты.
С таким олимпийским результатом шансы выжить невелики.
«Девушка, – мелькнула в его гаснущем сознании отчаянная мысль, – все дело в ней. Нужно догнать… Нужно… нужно…»
Не теряя ни секунды, Сардик бросился за незнакомкой с рюкзаком, уже успевшей скрыться из виду. Только бы ты никуда не свернула, не исчезла, молил Сардик, иначе плохи мои дела!..
