по штату их три — две гаубичные и одна с пушками 107-миллиметров. Да еще слышал разговор, дивизии обещали уже тяжелые пушки прислать. Опять калибр шесть дюймов, но снаряд закидывает на двадцать шесть километров. Разумеется, к таким орудиям нужны корректировщики.
— Тяжелая штука?
— Махина, Иван Дмитриевич! Семнадцать тонн в боевом положении. При буксировке ее на две части краном разбирают.
— Сколько их еще тащить от железной дороги?
— Не так уж и долго. На учениях видел, по шоссе идут со скоростью наших «Ярс Дромадер». Не танк же, на колесах катят спокойненько себе.
Капитан еще долго мог рассказывать о пушках, гаубицах, минометах, вспомнить и на пальцах объяснить достоинства той или иной системы. Службу он начинал в артиллерийском полку, уже затем после одной истории перешел в саперы.
День выдался хороший. Саперы, танкисты и бронегренадеры радовались короткому отдыху. Противник почти не беспокоил, развернутые за пехотой тяжёлые гаубицы и 42-линейные пушки быстро убедили британских артиллеристов вести себя скромнее и не отсвечивать. Во всяком случае, после пары коротких артударов вражеские батареи больше не беспокоили. Впрочем, наиболее убедительным, как подозревали саперы, был скромный биплан, круживший над вражескими позициями. Артиллерийский корректировщик. Видимо, нашлись у нас возможности подготовить площадку и подвести бензин самолетику.
Ближе к вечеру по радио передали, что роте придаётся понтонный парк. Только ждать его не надо, сам догонит. На осторожный вопрос Чистякова, сообщили, что парк должен сейчас проходить мимо Пальмиры, а где на самом деле он находится только Господь ведает. Связь с частями на марше неустойчивая. Промашка в пару сотен верст в ту или иную сторону дело неприятное, но уже привычное.
В чем плюс такого автономного рейда одной роты так это то, что Никифорову досталась индивидуальная палатка. А если быть честным, это Чистяков в свое время сумел выбить на всех своих офицеров такие походные персональные хоромы, да еще прихватил пару штук про запас. Так что, спали офицеры в относительном комфорте. Благо торцевые стенки палаток снимались, и брезентовый домик превращался в уютный навес, не жарко и крыша над головой.
Для Ивана Дмитриевича удобство компенсировалось отсутствием денщика. Увы, за все приходится платить. Петровича пришлось оставить с батальоном. Лишних нестроевых нет. Извольте, господин поручик, обходиться своими силами. Что ж все бытовые вопросы Никифоров свалил на каптенармуса, все равно взводные унтера выделяли дежурных солдат на хозяйственные нужды. Стирка тоже на хозяйственниках. Горячая вода в это время года и этом климате не требуется, механическая бритва не требует намыливания, работает и насухо. Только одеколоном сбрызнуть, и свеж как огурчик. Жить можно.
Впервые с момента как батальон сняли с работ под Мосулом, выспался Иван Дмитриевич хорошо. Как отрубился, так проспал всю ночь. Зато на рассвете вместо будильника всех поднял грохот взрывов. Выскочив из палатки в исподнем, но со штурмовой винтовкой, поручик заслышал гул с небес. На восток уходили самолеты. Подскочил не один Никифоров, лагерь саперов напоминал развороченный муравейник. Большинство солдат щеголяли явно неполным комплектом обмундирования, не все в штанах, точнее говоря. Выделялся только взводный старший унтер Генералов. Этот несгибаемый сверхсрочник с невозмутимым видом созерцал зарево и клубы дыма на горизонте.
— Стоит строить людей, Ваше благородие? — обратился он к Никифорову.
— Не спеши, Антон Капитонович, и побудку можно не трубить, только поваров подстегнуть стоит, — с этим человеком Никифоров мог себе позволить такое неуставное уважительное обращение. Генералов в свою очередь границы дозволенного не переступал, после того случая у моста явно выделял Ивана Дмитриевича среди остальных офицеров.
— Похоже, купаться мой взвод сегодня не отпустят, — заметил унтер.
— Маловероятно. Но я запомню, первая переправа твоя. — Шутка получилась неудачной.
Генералов нахмурился, сказались неприятные воспоминания.
Никифоров и сам был не прочь скататься с людьми на речку, вода в библейских местах дефицит и с гигиеной проблемы. Недаром, бедуины, когда нет воды, совершают омовение чистым песком. Никифоров надеялся до такого не докатиться. Искренне надеялся.
Не успели бомбардировщики уйти от цели, как зарокотала артиллерия. Судя по многоголосому реву, работал полноценный артиллерийский полк. Пушкари явно снарядов не жалели. Весь горизонт затянуло дымом. Огонь велся не только по позициям перед и на холмах, снаряды летели дальше, накрывая скрытые высотами цели. Два двухмоторных самолета кружили над британскими позициями. Скорее всего специальные разведчики-корректировщики, в может и бомбардировщики с наблюдателями. С такого расстояния не разобрать. Вчерашний биплан тоже не остался без дела, чуть ли не ходил по головам противника, высматривая цели.
Через два часа орудийный рев стих. К этому моменту саперная рота уже заканчивала завтракать. Прилетевший на мотоцикле посыльный передал приказ быть в полной готовности к выступлению. Ожидаемо. Лагерь свернули в мгновение ока, уложились в штатный норматив.
Четверть часа звенящей тишины, затем артиллерия опять возвысила свой голос. Короткий артналет, под прикрытием которого в атаку двинулась пехота. Затем пушкари перенесли огонь в глубину вражеской обороны. Характер канонады изменился. Теперь это не сплошной рев, а короткие удары по вскрытым целям.
Как потом стало известно, в атаку пошли два полка при поддержке двух рот «Осликов». Остальные силы дивизии растянулись на марше, в бой они должны вступать с колес.
Можно было подумать, после работы шестидюймовых гаубиц там вообще ничего живого не должно остаться, и окопов тоже не должно быть. Нет, то тут, то там из укрытий и стрелковых ячеек огрызались огнем. Затянул песнь станковый пулемёт из ДОТа в распадке. Тявкнула противотанковая пушка. На месте последней моментально вырос целый куст разрывов. Экипажи самоходок очень хотели жить.
Лобовая броня в 30–45 миллиметров может и не уберечь. Полуоткрытые рубки не спасают от близких разрывов с тылу машины. Но зато бронеходчики не стеснялись с коротких остановок всаживать снаряды в каждую ожившую огневую точку. Короткие трехдюймовки на бронированных машинах прекрасно справлялись с полевыми укрытиями. Могущества фугаса хватало.
За линейными штурмовыми машинами шли отделения огневой поддержки. «Бычки» со 85-мм пушками в закрытых рубках в первую очередь выбивали выжившую полевую и противотанковую артиллерию противника. Пулеметные точки тоже не обделяли вниманием.
Волна в зеленой с серыми пятнами полевой форме захлестнула линии укреплений и без остановок пошла дальше, затекая в низины между высотами, затапливая сами холмы. Любое сопротивление с ходу давилось гранатами и огнем штурмовых винтовок. Там, где не могли пройти штурмовые САУ, вопрос решали полковые пушки и простые солдаты.
Как всегда, полевая артиллерия быстро отстала. Расчеты полковушек поддержали порыв своей пехоты огнем прямой наводкой, но катить пушки со скоростью бегущего человека можно
