посытнее, ну и водочки граммов двести. В самый раз, чтобы расслабиться и назавтра голова ясная была. А Яков, оказывается, свое раньше заказал, сказал только, чтобы с моим вместе подавали.
Принесли нам минералки и по бокалу красного, чтобы не скучали в ожидании. Сидим, делимся впечатлениями о том, что да как, но все же видно: не дает что-то товарищу моему покоя. Я прямо и спросил. Не чужие вроде. Он и ответил. Я, если честно, обалдел даже от таких раскладов. Оказалось, как пришло известие о том, что Яков в плену, так в тот же день жену его, Юлю, арестовали. И мурыжили в КПЗ до тех пор, пока не узнали, что сына вождя освободили. Вот тогда только решили, что балерина не агитировала мужа сдаться в плен.
Хотел было я спросить, что думает папа по этому поводу, так тут же язык и засунул подальше. Потому как выходит, что санкцию на арест своей невестки он же и давал. Вот тебе и близость к трону. Никого не жалеют.
– Сейчас нормально хоть все? – только и спросил я.
– Да, – кивнул Яков. – Отходит потихонечку. Квартиру дали двухкомнатную, паек, все хорошо.
– Вот и живи тем, что хорошо, – посоветовал я. – А то плохого и так хватает. Прошло – и забудь. Оттого, что вы переживать будете, легче не станет. Помнить надо, конечно, но оставить все позади.
И как обрезали. Поговорили и оставили все в прошлом. Вспоминали какие-то смешные случаи из отрядного прошлого, Параску, ребят наших. Хорошо сидели, короче. Пока не начались сюрпризы. Как без них?
Глава 20
Мимо нашего столика то и дело проходили люди, так что я и внимания уже не обращал, как поначалу. Но вот этот остановился и, покачнувшись, схватился за край стола, потянув на себя скатерть. Ужин наш спас Яков, успевший притормозить ее со своей стороны. В таких местах лучше сначала уточнить, с кем говоришь, а потом уже что-то делать. А то генералы тут совсем не редкость.
Посмотрев чуточку вверх, я уткнулся взглядом в голубые петлицы с двумя шпалами и с облегчением подумал: повезло, с таким конфликт не страшен. Но через секунду понял, что везения тут нет никакого. Уж лучше генерал. Потому как за край стола держался пьяный в дымину родной брат моего собутыльника – Василий.
Разное про него рассказывали потом, что из этого правда – не знаю, но во всех легендах общее было одно: во хмелю Василий Иосифович буен и временами страшен. Ладно, мое дело – сидеть и не рыпаться, пускай они по-семейному между собой перебазарят.
– Яшка, брат, вот это встреча! – закричал Василий. Он шагнул к Якову, раскинув руки во всю ширь, но не удержался на ногах и упал прямо в объятия брата. – А мне… сказали… вернулся… – Он не глядя плюхнулся на подставленный официантом стул. – Думал завтра… заехать…
Смотрю, Яков молчит, но спокоен. Ну, он лучше знает.
– Вернулся вчера, – наконец ответил он. – Заходи, конечно, в гости, мы всегда рады.
– А меня, представляешь, на фронт не пускают, – перепрыгнул Василий на новую мысль. – Я прошу, рапортов написал сто штук, а они… начальник инспекции управления ВВС… Яшка, какой я инспектор? Я воевать хочу! Эх! – Он замолчал, потом поднял голову: – А мы тут с Лехой… провожаю…
Что мне в Якове очень понравилось, это то, что он ни словом, ни движением, ни даже взглядом не показал, что ему неудобно или неприятно, что приперся его пьянючий вусмерть младший брат. Он с теплотой на него смотрел, с любовью.
– Познакомься. – Яков слегка повернул брата в мою сторону. – Это мой спаситель. Петр Соловьев. Вытащил из немецкого лагеря.
– Ого, герой! – Взгляд Васи сфокусировался на орденах. – За что дали?
– За все хорошее. – Меня эта пьянь начала раздражать. Ну вот не в отца сын пошел. Сто процентов.
– И против всего плохого, – с пониманием покивал Василий, а затем потянулся к графину с водкой. Даже не спрашивая. Официанты тут же подскочили, принесли рюмку.
– Вторую давайте! – дал команду военлет. – Сейчас мой друг подойдет!
– Может, не надо? – Яков нахмурился, попытался отнять у Василия графин. Тщетно.
К нашему столу демонстративно твердой походкой подошел низкий плотный мужик в штатском. На его круглом лице светилась незамутненная улыбка.
– Леха! – Василий все-таки отобрал водку у брата. – Где ты ходишь-бродишь?!
– В клозете был. Освежился.
– Блеванул, что ли? – Сын Сталина заржал на весь ресторан. На нас опять стали оборачиваться.
– Тоже скажешь… – Алексей нас внимательно осмотрел, узнал Якова. – Спасся! А мы тут все испереживались. Особенно жены!
– Это Алексей Стаханов, – шепнул мне на ухо Яков, пока эти два деятеля выпивали.
Ага, теперь ясно, откуда знакомо это лицо. Оно же было во всех газетах. Ударник труда, из шахты – сразу в Москву. Говорили, что запил сильно, а Василий его еще спаивает.
– Давай, ныряй к нам в забой, – продолжал ржать военлет. – Сейчас дадим стране угля!
– Да плевать я хотел на этот уголь! – набычился Алексей. С его лица сошла улыбка, появились морщины. – Меня! Героя труда! Руководить какой-то шахтой в Караганде?!
– Тихо ты, тихо! – Василий схватил друга за руку, сунул ему рюмку с водкой. – Тут все уши греют. Потом сам знаешь, куда докладывают!
– Да мне плевать! Что они со мной сделают?! Я – Стаханов!
– И не таких в бараний рог скручивали, – неожиданно трезво заметил Василий.
– Ладно, черт с ними! – И шахтер махнул рукой. – Давайте выпьем.
Мы переглянулись с Яковом. Нет, не такой праздник мы себе представляли! А я еще хотел позвать с собой Кирпоноса и Масюка. Вот бы был скандал! Я оглянулся. Все посетители ресторана продолжали пялиться на нас. Ну хорошо, что хоть в тетрадочки доносы не строчат. Стаханов уже наговорил на переезд из Караганды в Мордовию, Василий только готовится. Вон как водку глотает, будто воду. Хотя сыну Сталина все сходит с рук. Даже если донесут, Берия не даст делу ход.
– Ребята! – Василий никак не успокаивался. – Давайте за наш столик! Что-то вы сидите… скупо… – Он засмеялся собственной шутке, чуть запоздало к нему присоединился и Стаханов. – У нас веселее! Еще погудим – и к девчатам поедем!
Вот чует мое сердце, сейчас или мордобой будет, или летающие тарелки появятся. Я наклонился к Якову, говорю:
– Давай уйдем. Посидели, и хватит.
– Ага, погоди, Вася утихомирится немного, пойдем, – кивнул он.
– Ладно, в туалет схожу только.
Да, если не фарфор с хрусталем, то близко к этому. В таком туалете жить можно! Мыло возле каждого крана, чтобы руки мыть.
