барабанов – вот радость!
Отдать все свои долги – вот радость!
Смотреть на далекие костры в полях – и это тоже радость!
Афоризмы разных авторов о радостях жизни
Лу Шаоянь
Если поднимешься высоко в горы, войдешь в густой лес, станешь брести вдоль ручья, то, заметив уединенный ключ и причудливый камень, непременно доберешься до них, сядешь на траву и начнешь пить вино, а захмелев, вытянешься на одеяле и заснешь счастливым сном. Вот радость души!
У окна хорошо слушать шум дождя в бамбуковой роще. Сидя в беседке, хорошо слушать шорох ветра в соснах. В кабинете хорошо слушать, как растирают тушь. Сидя в кресле, хорошо слушать шелест книжных страниц. При луне хорошо слушать звуки цитры. Среди снегов хорошо слушать, как заваривают чай. Весной хорошо слушать звуки свирели. Осенью хорошо слушать звуки рожка. Ночью хорошо слушать, как выбивают белье.
У Цунсянь
В воде хорошо созерцать отражение цветов. Среди бамбука хорошо созерцать тени, отбрасываемые луной. На занавеске хорошо смотреть на тень красавицы.
В жизни не перестаешь любить четыре вещи: голубые горы, старых друзей, книги в библиотеке и красивые цветы.
Покойный день в горах – все равно что глухая ночь. Робкая весна в горах – все равно что осень. Нагретый воздух в горах – все равно что прохладный ветерок. Ясное утро в горах – все равно что пасмурный день.
Бесстрастный камень, величественно вздымающийся перед окном, может заменить самого верного друга. Яркие цветы, расстилающиеся ковром за дверью, все же не заменят ароматов красавицы.
Чжоу Лянгун
Тот, кто, не ведая сомнений, утверждает, что знает, наверняка не обладает истинным знанием. Тому, кто радуется, не испытав страданий, наверняка неведома истинная радость.
Примечания
Из книги «Гуань Инь-цзы»
Из сборника «Скрижали Лазурной скалы»
Умэнь «Застава без ворот»
Примечания
1
В китайской мысли это хаотическое всеединство Великого Пути относится одновременно к природе и культурному творчеству. Общей основой того и другого является конкретный и текучий характер бытия, бытие как событийность. См.: Малявин В. В. Сумерки Дао: китайская культура на пороге Нового времени. М., 2000.
2
Цзацузань. Изречения китайских писателей IX–XIX вв. Пер. И. Э. Циперович. М., 1969. С. 30, 32.
3
Подробнее об этой особенности китайского миросозерцания в позднее Средневековье см. в кн.: Малявин В. В. Сумерки Дао: китайская культура на пороге Нового времени. С. 94–116.
4
Термин «помраченность» (мин) имеет отношение к самоскрывающейся природе просветления, которое подспудно удостоверяет свою подлинность в акте самопреодоления. «Помраченность» в даосской литературе обозначает творческое начало мироздания как разрыв в длительности сознания, который не имеет опытного содержания, но делает возможным всякий опыт. Она соответствует первичному, имплицитному пониманию, «не-знанию» дао, которое не требует выражения и заявляет о себе в аномальной или, по-китайски, без-умственной «осмысленной речи», в псевдовыразительных фигурах иронии и смеха.
5
В оригинале употреблено словосочетание и си, означающее буквально «один перерыв». Речь идет о реальности как длящемся отсутствии – безусловном, не подготавливаемом прошлым опытом и отрицающем актуальное состояние моменте чистого творчества. Знак си означает также дыхание, веяние.
6
В оригинале употреблен знак мин, переведенный выше словом «помраченность». Небытие в данном случае не имеет ничего общего с ничто как антитезой сущему. Оно представляет собой скорее вездесущую ускользаемость, которая отличается эстетическим и рефлективным характером.
7
Цинь – древний струнный инструмент в Китае.
8
В книге древнего даосского философа Чжуан-цзы данная фраза приводится в качестве характеристики учения Лао-цзы, считающегося родоначальником даосской традиции.
9
Великая Чистота – одна из распространенных в древней китайской литературе даосских метафор дао как единения сознания и бытия в акте самовосполнения природы.
10
Восемь пустынь – весь земной мир.
11
Словом «воля» передан здесь термин и, имеющий широкий спектр значений: «смысл», «намерение», «ум» и т. д. В даосской традиции данный термин является распространенным обозначением природы дао как единения мышления и бытия, свободы и судьбы; жизненного импульса, динамизма бытия, выявляемого в «помраченности» дао-сознания. Примечательны часто встречающиеся в китайских текстах на эстетические и религиозно-философские темы словосочетания шэн и – «жизненная устремленность», ю и – «недостижимо-уединенная» воля. Даосская «воля» знаменует высвобождение бытия и, как таковая, равнозначна отказу от воздействия на вещи извне, от насилия. Даосское изречение гласит: «высшая воля – это отсутствие воли» (ср. совпадение предполагающего рефлексию долженствования и жизненной свободы в русском слове «воля»). Речь идет, по существу, об открытости зиянию бытия, (не)встрече «отсутствующего с отсутствующим», что и составляет действительное содержание со-бытийности дао. Эта «воля» равнозначная отсутствию воли напоминает «нулевую интенциональность», которая, по мнению французского философа Ж. Дювино, лежит в основе игрового начала в человеческом существовании. Ж. Дювино пишет в этой связи об интуиции, которая «предстает провалом в нашем опыте» и «бросает нас на один ускользающий миг вовне всякого устремления, всякой традиции и всякой упорядоченности». См.: Duvignaud J. Le jeu du jeu. P., 1980. P. 51.
12
Философская и литературная традиция Китая нацеливала на соединение разумного и чувственного в человеке и, по сути дела, исключала противостояние того и другого. Идея приведения чувственной жизни человека в согласие с порядком мироздания (который в конечном счете является Хаосом как бесконечное множество порядков) свойственна всем направлениям традиционной китайской мысли.
13
Ответы «патриарха Дамо» отмечают разные грани основной темы китайской традиции – темы самоскрывающегося «истинного владыки» мира, который, являя предел всех перспектив созерцания, пред-оставляет всему место быть. В китайской мысли эта символическая глубина фактов сознания осмыслялась одновременно как бесконечно-сложная сеть космических соответствий и как ускользающее присутствие реальности, говоря по-китайски, – «дракон в облаках». Тема сверхчеловеческого в человеке введена в китайскую традицию Чжуан-цзы, который говорил о «Великом Предке» каждого человека или о «подлинном облике» человека, который существует «прежде нашего рождения» (позднее эти слова Чжуан-цзы были подхвачены чаньскими наставниками). Вопрос о том, кто «присутствует в присутствии», «сознает в сознании», «прозревает в прозрении» и т. д., выдвинут на первый план во многих «Наставлениях», составленных Юаньу.
