— Почему? — прошептал я.
— Потому, что вор — гражданин Германии, — терпеливо объяснил Устинов, — а Германия никогда не выдает своих граждан. Впрочем, как и мы никогда бы не выдали им своего гражданина.
— Но он же преступник! — пораженно проговорил я.
— Так-то оно так, — вздохнул Устинов, — но есть вещи, которые не нами заведены и не нам их отменять. Никогда за всю историю российской, а до этого советской юриспруденции не бывало случая, чтобы гражданина Германии правительство его страны выдало нам для суда.
— А где же сейчас Ярослав?
— Скорее всего, дома, в Германии. Ведь у него немецкий паспорт. Он спокойно пересек границу по зеленому коридору вместе с вашими деньгами. Гражданина Германии никто досматривать не будет. Вы же это понимаете, летали за границу.
— Конечно, мы заведем уголовное дело, сообщим в Интерпол. Но лучшее, дорогой батюшка, что вы можете сделать, это не тратить время и нервы, забыть об этих деньгах и снова начать копить на ваши сельскохозяйственные развлечения, — заключил Генеральный прокурор.
От этих слов я чуть не лишился дара речи!
— То есть как — забыть?! Это же сто восемьдесят тысяч! Это же наши комбайны!.. Нет, Владимир Васильевич, мы их забыть не можем!
— Поверьте, ничего сделать нельзя.
— Ну, если вы ничего не можете, то мы… Мы будем молиться! Если ни государство, ни милиция нам не помощники — Матерь Божия нас защитит!
У меня все так и бурлило внутри.
Действительно, ни на что, кроме молитв, надежды не было. Я рассказал братии обо всем, что произошло, и мы стали молиться. В первую очередь перед иконой, в честь которой основан наш монастырь, — Владимирской Божией Матери.
Прошло две недели. В газетах на первых полосах уже успели появиться скандальные статьи, что у наместника Сретенского монастыря украли миллион долларов. Как вдруг в один поистине прекрасный день в монастырь неожиданно приехал Владимир Васильевич Устинов. Выглядел он более чем удивленным и, я бы даже сказал, ошеломленным.
— Представляете, батюшка, — с порога начал он, — этого вашего похитителя комбайнов все-таки нашли!
— Как нашли?! — от неожиданности я даже не поверил.
— Да, представьте! Сегодня пришло сообщение из Интерпола: это невероятно, но негодяй задержан на пограничном пункте во Франкфурте-на-Одере.
Как рассказал Устинов, Ярослав автостопом проехал из России через Украину в Польшу, а оттуда направлялся в Германию. Пограничный пункт Франкфурта-на-Одере он и раньше проходил неоднократно. С его немецким паспортом никаких проблем никогда не возникало. И на сей раз все бы обошлось, если бы его нынешний вояж не пришелся на 14 сентября 2001 года, то есть на третий день после знаменитых взрывов в Нью-Йорке. В поисках террористов перепуганные немецкие пограничники с головы до ног обыскивали всех — и своих и чужих. Таким-то образом у Ярослава и были обнаружены сто восемьдесят тысяч незадекларированных долларов, происхождение которых он, конечно же, объяснить не смог. Эти деньги были у него изъяты, запротоколированы и направлены на хранение в прокуратуру Франкфурта-на Одере.
— Когда нам их вернут? — вскричал я, едва Владимир Васильевич закончил свой рассказ. — Мы немедленно выезжаем во Франкфурт!
— Не хочу вас расстраивать, батюшка, но дело в том, что эти деньги вам не вернут, — вздохнул Устинов.
— То есть как?
— Я же объяснял: во-первых, мы не сможем доказать, что это те самые деньги.
— Как — не сможем? Сто восемьдесят тысяч украдено в Сретенском, и там сто восемьдесят тысяч. Ярослав N здесь и Ярослав N там! Все совпадает!
— Это у нас с вами все совпадает, — сочувственно проговорил прокурор. — Установить эти факты может только суд. А суд никогда не состоится.
— Почему — не состоится?
— Да потому, что немцы будут тянуть до бесконечности. И этот Ярослав до бесконечности будет объяснять происхождение денег то тем, то другим. Ну и главное — суд должен проходить в присутствии обвиняемого. А его, естественно, туда и калачом не заманишь.
— Как?! Разве его не арестовали на границе?
— Нет, конечно! Деньги изъяли, а N отпустили. Не стройте, батюшка, иллюзий. Утешайтесь тем, что негодяй вашими деньгами воспользоваться не сможет.
— Хорошенькое утешение! А мы? Мы тоже ими воспользоваться не сможем? Нам комбайны нужны!
— Ну это, отец Тихон, уже не по моей части.
— Ну что ж! — вздохнул я. — Будем молиться!
— Молитесь сколько хотите, — рассердился Устинов, — только знайте, что никогда за всю историю ни немцы, ни французы, ни англичане, ни американцы нам преступников не выдавали. И за преступления не судили. И мы своих мерзавцев им никогда не выдадим!
— Тогда мы будем молиться! — повторил я.
Прошел почти год.
Это был как раз тот период, когда мы устанавливали особые, очень непростые, но столь важные отношения с Русской Зарубежной Церковью. Однажды архиепископ Берлинский и Великобританский Марк пригласил меня в Мюнхен: мы готовили встречу Патриарха Алексия и Митрополита Лавра, Первоиерарха Зарубежной Церкви.
Получив благословение Святейшего, я вылетел в Баварию.
В аэропорту меня встретил ближайший помощник Владыки Марка отец Николай Артемов и повез меня на своей машине в резиденцию Владыки — маленький монастырек преподобного Иова Почаевского на окраине Мюнхена.
В Германии проживает, кажется, восемьдесят миллионов человек.
Но первым, кого я увидел, выйдя из машины, был Ярослав N!
Я тут же кинулся и схватил его.
Признаться, дальнейшее вспоминается мне немного как в тумане. Ярослав был настолько поражен встречей со мной, что даже не сопротивлялся. На глазах потрясенного отца Николая, не менее обескураженных монахов и самого архиепископа Марка я потащил Ярослава в монастырь. Там запихнул его в какую-то комнату и закрыл за ним дверь. И лишь тогда пришел в себя.
— Что вы делаете, отец Тихон?.. — с изумлением глядя на меня, только и выговорил Владыка Марк.
— Этот человек украл у нас огромную сумму денег!
— Здесь какая-то ошибка! Он устраивается в наш монастырь бухгалтером.
Вокруг нас собрались монахи.
Тут я представил себе изумление Владыки Марка: из России, из вчерашнего Советского Союза, приезжает священник, хватает гражданина Германии и заточает его в чужом монастыре.
Я рассказал Владыке и его монахам историю, случившуюся с Ярославом, но видно было, что они не могут мне поверить. Тогда я попросил разрешения позвонить и набрал московский номер Генерального прокурора.
— Владимир Васильевич, я его поймал! — закричал я в трубку.
— Поймали? Кого? — послышался обескураженный голос Устинова.
— Как кого? Того самого бандита, который украл у нас деньги.
— Постойте… Что значит — поймали? Где?
— В Мюнхене!
— В Германии?! Вы шутите? Как вы могли его найти?
— Ну как… Вышел из машины… Смотрю — он. Я его схватил, потащил в монастырь и запер! В келье!
Повисла пауза. Я испугался, будто Устинов подумал, что я его разыгрываю. Но через мгновение я понял, что это не так. Потому что с того конца провода раздался настоящий вопль:
— Сейчас же отпустите его!!!
Я остолбенел.
— То есть как — отпустить?..
— Отпустите немедленно!!! — Устинов, казалось, гремел на всю Москву. — Вы понимаете, что вы натворили?!
— Владимир Васильевич!.. Да как же я могу его…
Но прокурор меня не слушал:
— Вы только что лишили свободы гражданина Германии! Вас за это посадят на два года! Мы потом замучаемся вас из тюрьмы выковыривать! Отпустите его сейчас же на все четыре стороны!
Я подумал и сказал:
— Ну уж нет! Мне его Господь в руки послал — как же я его отпущу? Что хотите делайте, Владимир Васильевич, но я буду его здесь держать, пока не приедет полиция.
Сколько ни кричал, как ни возмущался Устинов, но я стоял на своем. А достать меня из своего генеральнопрокурорского кабинета в Москве он не мог. Наконец Владимир Васильевич сдался:
— Ладно, сейчас я свяжусь с немецким Интерполом. Но если вас посадят — пеняйте на себя!
Через некоторое время в монастырь прибыл представитель баварского Интерпола. Однако вместо того чтобы арестовать Ярослава, он начал допрашивать меня. Разговор наш проходил следующим образом.
— Вы вели следственные действия на территории Германии?
— Какие следственные действия?
— Как вы нашли этого человека?
— Я вышел из машины, смотрю — Ярослав! Ну я и схватил его.
— Вы специально выслеживали его? Следили за ним? Уточняли местонахождение?
— Нет, конечно! Просто Господь послал мне его в руки.
— Простите, кто вам его послал?
— Господь!
— Еще раз, простите, кто?!
— Господь Бог послал мне его в руки!
— Понятно, — сказал баварец, опасливо глядя на меня.
Он повторно расспросил о всех подробностях дела. Потом еще раз. Недоверие на его лице сменялось все большим изумлением. Наконец он сказал:
