— Еще раз, простите, кто?!
— Господь Бог послал мне его в руки!
— Понятно, — сказал баварец, опасливо глядя на меня.
Он повторно расспросил о всех подробностях дела. Потом еще раз. Недоверие на его лице сменялось все большим изумлением. Наконец он сказал:
— Знаете, если все было так, как вы рассказываете, я готов предложить вам кресло директора баварского Интерпола.
На это я сказал:
— Благодарю вас, но у меня уже есть одна гражданская профессия. Я — председатель колхоза. Поэтому ваше предложение никак принять не могу.
+ + +
Эти события, с неотвратимостью предопределения одно за другим происходившие с Ярославом, произвели на него ошеломляющее впечатление. И внезапная конфискация денег — не где-нибудь, а в Германии, когда, казалось, все опасности были уже позади и он мысленно ликовал, чувствуя свое полное торжество. И то, что случилось это именно на таможне Франкфурта-на-Одере, месте, которое Ярослав нарочно выбрал, поскольку проходил здесь границу много раз. И наша встреча в мюнхенском монастыре, куда он почти уже устроился бухгалтером… И наконец заточение его ни куда-нибудь, а вновь в монастырскую келью — подобную той, из которой он год назад столь неприглядно бежал.
К тому же, думаю, после совершения своего столь печального и опрометчивого поступка в Сретенском монастыре Ярослав не мог не чувствовать угрызений совести. Он прекрасно знал, с какой целью собирались взятые им деньги, и, не сомневаюсь, ему было по-настоящему больно и стыдно, как бы он ни старался себя оправдать.
Но самое главное, он почувствовал действие в мире, в Церкви и над самим собой таинственного и всеблагого Промысла Божия. Это потрясло Ярослава. Это и заставило его глубоко задуматься. В конце концов он признался во всем.
Его заключили под стражу. Спустя некоторое время состоялся суд. Ярослава осудили на четыре года тюрьмы, и он полностью отбыл срок там же, в Баварии. Монахи и послушники монастыря Иова Почаевского в Мюнхене все это время навещали его и помогали чем могли.
Генеральная прокуратура и Министерство юстиции России в учиненном порядке связались с Министерством юстиции Германии, и по приговору суда сто восемьдесят тысяч долларов, находившиеся в прокуратуре Франкфурта-на-Одере, были переданы сотрудникам нашего Минюста, специально приехавшим во Франкфурт.
6 июля 2003 года рано утром коробку с деньгами привезли в Сретенский монастырь и сдали отцу казначею под расписку. Это был день нашего престольного праздника — Владимирской иконы Божией Матери, той самой иконы, перед которой мы молились Пресвятой Богородице о благополучном разрешении свалившейся на нас беды.
На праздничной литургии мне не надо было думать о теме проповеди. Я поведал прихожанам случившуюся с нами историю и торжественно показал всему храму привезенную утром коробку.
Вскоре мы закупили необходимую сельскохозяйственную технику.
Василий и Василий Васильевич.
В начале девяностых годов появлялся время от времени в Донском монастыре один прихожанин. Назовем его Василий. Был он такой крепко сбитый толстячок, успешный кооператор, человек, без сомнения, верующий. Но была у него одна особенность. Приноровился он, хоть тресни, все в своей жизни делать только за молитвы и благословения особых духоносных священников и старцев. Вычитал про это где-то в книжках.
Спросят, какая же в том беда? А вот какая. Если священник советовал Василию нечто такое, что приходилось ему не по нраву, он тут же пускался на поиски других духовников, пока в конце концов не добивался нужных ему «благословений». Тут Василий совершенно успокаивался и сразу признавал такого батюшку правильным и духоносным.
Мы всячески стыдили его за это. Но Василий был мужичок себе на уме и над нашими укоризнами только хитренько посмеивался. Хотя, признаться, вера его в эти вымученные (а нередко, что греха таить, и купленные подношениями) благословения была, что называется, лютая!
У Василия в семье росли три маленьких дочки, но он давно и страстно мечтал о наследнике. Даже имя ему придумал — Васенька. В честь Василия Великого, конечно! Не в свою же честь, как некоторые грешники, подверженные страсти осуждения, могли подумать…
Василий то и дело вкрадчиво подходил ко всем священникам в монастыре и упрашивал их дать какие-то особые благословения, чтобы жена наконец родила ему мальчика. Мы вполне резонно отвечали, что таких благословений и быть-то не может, а Василию следует усердно молиться, дабы Господь, если Ему угодно, исполнил его просьбу. Но Василия подобные ответы совершенно не устраивали. Ему нужны были гарантии. Он отводил священников в сторонку, убеждал дать «правильное» благословение и шепотом заверял о готовности заплатить любые деньги, лишь бы в семье появился мальчик. Не добившись ничего от нас, он отправился в Печоры, но и там получил тот же ответ.
Все решили, что теперь он наконец успокоится. Но плохо мы его знали. Василий пустился на поиски «истинных» молитвенников, духовников и старцев. И, как водится, довольно быстро их нашел.
Один мудрый человек очень точно заметил: «Старцем очень легко стать: стоит только захотеть». То есть надо насупить брови, напустить на себя величественный вид, прослыть непримиримым, обличительным, начать помаленьку пророчествовать и раздавать благословения направо и налево — за таким причудником повалят многие. Но, разумеется, это никакой не старец, а простой человекоугодник.
Короче говоря, Василий вернулся в Москву торжествующий, с ворохом благословений и пророчеств на рождение мальчика. Жена его действительно вскорости забеременела.
Незадолго до родов Василий задумал совершить благочестивое паломничество в Святую Землю. И непременно втроем! Он сам, его супруга, которая была к тому времени на девятом месяце, и, конечно, долгожданный наследник, Василий Васильевич, находившийся еще в материнской утробе.
Лето было в разгаре. И здоровому-то человеку в это время в Святой Земле нелегко от нестерпимого зноя. А что говорить о женщине на последнем месяце беременности! Но благочестивый Василий был непреклонен. Он решил, что должен пройти со своим наследником по всем святым местам.
Были они у Гроба Господня. Поднялись с сыночком на Голгофу. Василий, который уже сейчас умильно общался с наследником, похлопывал ладошкой по животу супруги и, наклонясь, приговаривал:
— Василий Васильевич! Ты чувствуешь, мы на Голгофе!
Потом устремятся они в Иудейскую пустыню. Бредут, бредут по святым тропам, палимые зноем. И поднимутся на Гору искушений. Василий и здесь тоже обратится к своему сыночку:
— Василий Васильевич! Мы — на Горе искушений!
Перед самым отъездом взошли они даже на гору Фавор. Как истинный паломник Василий, конечно же, пренебрег арабскими такси, зазывавшими туристов, и вместе с Василием Васильевичем достиг вершины Фавора пешком. Здесь он, оглядев дивную картину, открывающуюся с высоты орлиного полета, воскликнул:
— Василий Васильевич! Мы на Фаворе!
В аэропорту «Бенгурион» стало понятно, что у жены Василия вот-вот начнутся схватки. Но рожать решили, конечно же, только в Москве. Дело осложнилось еще и тем, что нашего Василия не пропускала в самолет израильская таможня. В Святой Земле, он отовсюду прихватывал с собой святыни. А какие святыни у православного паломника? Камень с Горы искушений, вода из Генисаретского озера, вода из реки Иордан, песок из Иудейской пустыни, камень из Назарета, земля из Вифлеема и так далее и так далее. Другие паломники брали понемногу — скажем, цветок из Галилеи или камушек из Иерусалима, а у Василия святынь набралось килограммов на тридцать.
Но если для него это были святыни, то для потрясенных израильских пограничников — пробы грунта и воды со всей территории Израиля. Подобное они видели впервые и решительно отказались выпускать Василия с таким грузом в Россию. Однако и наш Василий без святынь категорически отказывался возвращаться в свой Третий Рим из ветхого Иерусалима.
В конечном счете таможенники поняли, что перед ними, мягко выражаясь, большой чудак. И непоправимого вреда безопасности государству Израиль его деятельность не нанесет. Василия отпустили, а в Москве прямо из аэропорта его несчастную супругу доставили в роддом, где она благополучно родила девочку.
Потрясение нашего героя не поддавалось описанию.
— Подменили! — кричал он. — Врачи-вредители! Где мой Василий Васильевич?! У меня благословение! Старцы говорили, что будет мальчик! Отдайте моего Василия Васильевича!
Так и закончилась эта история. Василий скоро пропал из моего поля зрения. Не знаю, что с ним сейчас. Надеюсь, образумился и вымолил себе наследника. Или все же смирился с тем, что Господь благословляет в его семье рождение только замечательных представительниц слабого пола.
