И вот они. Моя крутая порнуха.
На сегодняшний день около пятидесяти листов. Я предпочитаю пользоваться пастельными мелками: они лучше передают разнообразные оттенки человеческой кожи. Воображение у меня богатое, – к такому заключению прихожу, просмотрев свои работы. Мужчины с женщинами, – ну, такие сюжеты меня не долго волновали. Мужчины с мужчинами, с животными, с детьми; женщины с себе подобными, дети с детьми, групповой секс, одиночки, говно, моча.
Я впервые прохожу курс лечения. Согласился на него, потому что альтернативой была тюряга. Но все равно – разве может нормальная женщина-психиатр настаивать на массовом изготовлении порнографии? (Одно знаю твердо: ненормально для психолога слышать голос умершей матери.)
Диана не просила ни Джесса, ни Рамона, ни Малыша Билли рисовать порнуху, – это я выяснил.
Я еще не показывал Диане своих рисунков. Она все просит меня принести ей мои шедевры, но мне стыдно.
Моя художественная продукция действует на меня возбуждающе. Засовываю рисунки под простыню, готовясь к дальнейшему. Военная форма времен Второй мировой войны, которую одолжила мне Максин (славная девушка эта Максин; очень нехорошо, что она так всерьез раскочегарила Харли Риверу), висит на стене, напротив кровати. Поднимаюсь (штаны мои спереди пузырятся, как будто туда засунули воздушный шар) и подхожу к ней. Только успел коснуться кобуры – раздается тихий стук в дверь, и я оборачиваюсь. К счастью, мой член немного опал. К счастью, мои рисунки спрятаны под простыней. К счастью для того, кто будет моим посетителем, но это… доктор Диана Цзян.
Она смотрит на меня, не говоря ни слова; вероятно, выражение моего лица ее не радует. Но я не забываю о правилах хорошего тона.
– Хуань-ин гуан-линь, – говорю ей. – Так рад, что вы пришли, такая честь для меня.
– Ты говоришь по-китайски?
– Вы же знаете, что нет. – (Она входит, окидывая меня своим обычным ироническим взглядом.) – Но последнее время я очень много читал о Китае.
– Не могли бы мы выключить музыку, как по-твоему? Или по крайней мере уменьшить громкость? (Не двигаюсь с места.) Что это за музыка? Очень серьезная…
Выключаю проигрыватель, внутренний голос говорит мне, что музыка не очень подходит для нынешней ситуации.
– Чем могу быть полезен? – холодно спрашиваю ее.
Хочу, чтобы она ушла. Некоторое время она не отвечает, просто прогуливается по комнате, как будто собирается снять ее. Видит мои камуфляжные джинсы, которые сушатся у окна. Кажется, они привели ее в восхищение. Спросит ли меня о них? Нет, не спрашивает.
– Чувствую, что нам надо побеседовать неофициально, вне стен Святого Иосифа, – наконец произносит она. – Побеседовать как друзьям, не как врачу с пациентом.
– О да, мы друзья – великолепно! Так вот почему вы меня выгнали…
– Я исполнила свой долг по отношению к Джонни.
– Почему вы заставили их уволить меня?
– Я найду тебе другую работу, я уже…
– Почему, почему, почему?
– Почему ты никогда не говорил мне о своей работе в закусочной Харли? Чего ты добиваешься, когда до полусмерти пугаешь бедного мальчонку? Зачем ты завел его ночью на кладбище? И почему это тело нашли рядом с могилой Алисы Морни?
Все это она выпалила именно в той очередности, в какой я и записываю, у-у-х! Со скоростью света. Она на грани нервного срыва. Замечаю слезы на ее глазах. Я рад.
– Тобес, – говорит она, – ответь мне честно: ты убил Дугана? Ты убил Ренди Дельмара?
– Нет.
– Тогда не пора ли тебе объяснить свое пристрастие к кладбищу Корт-Ридж?
– Не поганьте мое кладбище, леди! – ору на нее. Я разозлился: как осмеливается эта сука… – Не смейте появляться там. Вы ведь ходили туда, правда? Не ходите больше.
Кажется, она растерялась.
– Для таких, как вы, это опасно. Там бродят гомики, парни с ножами и пистолетами. Я их не раз видел, даже дрался с ними. Вы – милая дама, Диана. Не возражаете, что называют вас Дианой, правда? Мы сейчас так сблизились, пора называть друг друга по имени. Вы слишком красивы для ребят Корт-Ридж. Это платье, что сейчас на вас, оно вам так к лицу. Белое, белый – ваш цвет. И этот черный пояс на нем – просто фантастика. Не хотите ли кофе?
– Всегда удивлялась, почему только я одна воюю с тобой на твоей территории, – говорит она спокойно. – Хотя теперь начинаю понимать… – Плотно сжав губы, она словно выплевывает слова: – Тобес, давай разберемся во всем. Например, Джонни Андерсон… Ты ему нравишься, он тебе – тоже. Вполне естественно, что его родителей это беспокоит. Сейчас многие мужчины чувствуют потребность в близком общении с мальчиком. Поэтому люди стали гораздо осмотрительнее.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не наорать на нее. Однако к чему она клонит?
– И твои отношения с Джонни были немного… ну, скажем, странными. Ты не согласен?
– Нет.
– Нет? Так зачем тащить мальчика ночью на кладбище? На то самое кладбище, о котором ты только что говорил, что там опасно… Зачем притворяться привидением? И раз уж мы затронули эту тему, скажи – чего ради ты рассказал ему о визитке, которую нашли рядом с телом?
Черт возьми!
Хорошо бы обмануть ее, но она попала не в бровь, а в глаз: не один день буду терзаться. Почему я свалял такого дурака, зачем проговорился Джонни об этих проклятых визитных карточках?
Потому что мысль о них все время вертелась у меня в голове, вот почему. Полицейские говорили о них. Доктор Диана говорила о них – насчет того, чтобы мы их вернули. И я знал еще кое-что, больше никто не знал об этом. Вот потому я и раздулся от гордости, потому и проболтался Джонни в ту ночь, когда играл роль Карла. А потом все ждал, что кто-то придет и спросит об этом; я ведь знал, что Джонни все расскажет доктору Диане.
Но ожидал я полицейских. Не ее.
Единственный способ уйти от ответа – «не могу знать» – просто-напросто проигнорировать вопрос.
– А почему бы и нет? – спрашиваю наконец.
– Почему бы нет? – переспрашивает она.
– Конечно. Джонни катится по наклонной плоскости. Я хочу сказать: точно так же мои родители погубили меня, понимаете? У Джонни нет друзей, нет развлечений, его держат взаперти, он – тряпка. Я показал ему совершенно новый мир, ну, немного напугал его, кое-что приврал – что с того? Все это должны были делать вы, уважаемая леди.
Пока она все это переваривает – а ведь она и впрямь делает глотательные движения, точно питон, – разогреваю воду для кофе. Протягивая ей чашку, говорю:
– Разумеется, это я убил Дугана. Дельмара тоже. Как еще его тело могло оказаться в моем тайнике? И если не отстанете от меня… убью и вас, Диана. – Отпиваю маленькими глоточками кофе, не отрывая взгляда от ее лица. – Кофе без сахара, возьмете сами?
Она не отвечает, приходится подать ей сахар. Диана ставит чашку на пол. Выпрямляется. Другая женщина выплеснула бы этот кофе мне в физиономию, но не моя Диана, моя любимая доктор Диана… Она с улыбкой произносит:
– Что ж… – и направляется к двери.
Дожидаюсь, когда она откроет ее и переступит порог, затем говорю:
– Только из-за того, что твой отчим Ларри поимел тебя в задницу, не имеешь права портить мою жратву, леди.
Она не оборачивается. Единственное свидетельство ее дурного настроения – настежь распахнутая дверь.
Не знаю только, кому мне все это послать. Это не дневник и не воспоминания. Скорее письменные показания.
– Я знаю, кто ваш убийца, – сказала Диана, входя в комнату. – Чем быстрее вы его арестуете, тем лучше.
Питер Саймс стоял, склонившись над столом. Перед ним лежал план города. Он был одет совсем по-летнему: длинные синие шорты, желтая майка, синяя, похожая на бейсбольную, кепка яхтсмена, украшенная спереди надписью «Капитан»; очки свисали с шеи на цепочке из крохотных желтых шариков. Сегодня, в субботу, у него, очевидно, был выходной, и он находился на яхте, когда получил по рации известие, – мол, у нас еще один труп, приезжайте полюбоваться. Его подбородок резко дернулся кверху, он посмотрел на Диану. Строгим взглядом судьи.
На судебном заседании присутствовала обычная команда: детективы из отдела убийств, начальник патрульной службы, помощники прокурора и Дэниел Кросгроу. Дэниел, также склонившийся над планом, наконец поднял голову и улыбкой приветствовал Диану.
– О чем это вы? – Питер был явно не в духе.
– Послушайте, Питер, – сказала она, – уделите мне пять минут. Это очень важно. Я хочу поговорить с вами, Дэниелом и Эдом Херси. Пожалуйста.
Питеру не понравилось ее предложение, но, поскольку совещание уже закончилось, он отпустил остальных, предложив оставшимся располагаться поудобнее.
– Слушаю вас, – обратился к ней Питер.
Диана нервно вышагивала по комнате.
– Я только что от Гаскойна, – заявила она. – Он сознался, что убил Дугана и Дельмара, обоих.
