— Но что это будет штурм?
Масса англичан с воинственным ревом ринулась вперед, набирая скорость.
— На этот раз, кажется, да, Тэвиш, — ответил Колин. Английская армия продолжала атаку под смертельным градом стрел. Шотландцы отчаянно дрались с неприятелем, пытаясь отбросить его назад и спасти Карайдленд. Но у них не хватало людей, и все понимали, что если люди сэра Хью возьмут штурмом стены, то схватка будет проиграна. Можно было отступить к крепости, но это означало бы поражение. И потом, в крепости находились женщины и дети. Воины Мак-Лагана не хотели сдаваться без боя.
Тэвиш вышагивал по парапету, оглядывая поле битвы с разных углов. Ему не нужно было подбадривать свою армию. Шотландцы самоотверженно сражались с врагом, понимая, что защищают не только свою жизнь, но и будущее всего клана. Никто не усомнился в угрозе сэра Хью, как и в том, что все его разговоры о пощаде — не более чем хитрость. Люди Мак-Лагана твердо знали, что плен не спасет их от гибели. Они не обманывались относительно сэра Хью. Этот человек мог говорить все что угодно, мог клясться всеми святыми — они все равно не поверили бы ни одному слову подлеца.
Тэвиш подошел к тому месту, где только что один воин был убит, а другой серьезно ранен. Не осталось никого, кто бы сбросил вниз приставную лестницу, хотя раненый героически пытался подняться на ноги и столкнуть ее со стены.
Первый англичанин, карабкавшийся по ступенькам, уже добрался до верха и отчаянно пытался остановить Тэвиша, который схватился за лестницу.
Тэвиш взглянул в глаза мужчины и тут же пожалел об этом. Во взгляде англичанина он прочел страх, естественный страх перед смертельным падением. Воин готовился встретиться со смертью — и не мог ничего сделать. Оставалось только ждать, когда его тело рухнет на землю. Тэвиш представил, что могло по его вине случиться с этим человеком, и в душе его шевельнулся ужас.
— Даю тебе две секунды, парень. Потом отправишься в рай, — прорычал он.
«Что за безумие на меня нашло? — недоуменно подумал Тэвиш. — Зачем я спасаю врага?»
Мужчина растерянно заморгал, открыл рот от изумления и полез вниз, крикнув остальным, чтобы быстрее спускались. Те поспешно повиновались, видя, что Тэвиш начал сталкивать лестницу со стены. Когда, по его мнению, английские воины были на относительно безопасном расстоянии от земли, он отпустил лестницу, проследив за ее падением. Те, кто был на ней, больше не предпринимали попыток забраться на стену.
— Зачем ты это сделал? — спросил раненый. Тэвиш нахмурился.
— Сам не знаю. Я увидел его глаза и… — он мотнул головой, — не знаю. В них был страх… я…
Молодой воин кивнул, не дослушав сбивчивые объяснения Тэвиша:
— Не надо было смотреть. Одно дело, когда дерешься на мечах, — тогда кровь кипит в жилах. А здесь другое. Нельзя смотреть им в лицо. Просто толкнул — и все.
Раненый закрыл глаза и тихо застонал.
Тэвиш позвал людей, и слабый участок был прикрыт. Подхватив раненого под мышки, он потащил его в крепость. В зале было столько раненых, что Тэвиш чуть не застонал от досады. Да, скоро у них не останется людей, чтобы держать оборону на стенах!
Шторм услышала, что принесли еще одного раненого, и бросилась готовить постель. Расстелив на полу одеяло — все, что у них осталось, — девушка хотела посмотреть, не нужно ли помочь уложить раненого, подняла глаза и увидела Тэвиша. Она смотрела в перепачканное землей лицо возлюбленного, радуясь, что он цел и невредим. В следующее мгновение она узнала раненого юношу. Это был жених Джинни.
Шторм попросила, чтобы привели Джинни, и, присев на корточки перед Робби, разорвала на нем окровавленную тунику.
— Как дела? — спросила она Тэвиша.
— Трудно сказать, — честно признался тот, устало вздохнув, — видишь, сколько раненых? Мы теряем людей, а англичане продолжают ставить лестницы к нашим стенам.
— Но Хью нет ни на одной из этих лестниц.
— Конечно. Мерзавец разъезжает верхом на безопасном расстоянии от поля боя и подстрекает своих людей на штурм. Я подозреваю, что, если бы нам удалось убить этого сукина сына, бой закончился бы сам собой.
— Да, и мне так кажется. Наверное, он тоже это знает, поэтому и держится в стороне. — Шторм поморщилась. Ей не хотелось говорить о сэре Хью вещи, которые хотя бы отдаленно напоминали похвалу. — Он редкий мерзавец, но трусости я за ним никогда не замечала.
— Я тоже не считаю его трусом. Однако он совсем не щадит своих воинов, бросая их на наши стены. Вообще-то надо радоваться, что у него нет осадного оружия, иначе он забросал бы нас кое-чем похуже, — сказал Тэвиш, покачивая головой. В этот момент подошла Джинни, и Шторм оставила на нее раненого Робби. — Пока держимся, но это все, что мы можем.
— Разве этого не достаточно? — спросила Шторм, подходя к Тэвишу. Она боялась поражения не меньше его.
— Достаточно, но… — Он опять оглядел зал. Среди многочисленных раненых было мало таких, кто мог быстро вернуться в строй. — Боюсь, скоро у нас не хватит людей, чтобы укрепить все слабые места на стенах.
— Если бы я вышла к нему… — начала Шторм, все еще надеясь, что есть способ остановить кровопролитие.
— Нет, малышка, — Тэвиш ласково обнял ее за плечи, — дело не только в тебе, и все это знают, даже ты. Хью хочет уничтожить наш клан. Когда он кричал отцу, что разрушит Карайдленд у него на глазах и убьет нас всех, это не было бахвальством или пустой угрозой. Хью говорил истинную правду, и все мы знали эту правду еще до того, как услышали ее. Может быть, впервые в жизни сэр Хью не врал. Даже если бы мы по глупости согласились сдаться ему в плен, он убил бы нас всех до единого. Ты единственная, кого он оставит в живых. Мы деремся за свою жизнь, за наш клан.
Знаешь, одно время я винил во всем себя. Стоило отпустить тебя тогда, и ничего бы этого не случилось, думал я. Но это не так. Мы опять совершили бы набег на Хагалео, и сэр Хью все равно привел бы войско к нашим воротам. Лучше уж воевать из-за красивой девушки, чем из-за стада баранов или пары лошадей.
— Мне кажется, он сумасшедший.
— Пожалуй. И не только он один, но и леди Мэри. Она одобряет его жестокость. Ну ладно, мне пора идти. — Тэвиш обнял девушку, не обращая внимания на окружающих. Правда, почти все, кто был в зале, занимались своими делами. — Скажи еще раз, Шторм. — Он поцеловал ее и прошептал: — Скажи мне еще раз. Я хочу вновь услышать эти слова.
— Я люблю тебя, — тихо сказала Шторм, покрывшись густым румянцем, — и буду любить до тех пор, пока солнце не перестанет вставать по утрам.
Он ничего не сказал, только горячо поцеловал ее в губы и ушел. Девушка смотрела ему вслед и спрашивала себя, почему он так хотел еще раз услышать ее признание. Между тем раненые все прибывали, и Шторм, тряхнув головой, вернулась к своей трудной работе. Во всяком случае, ее слова не отпугнули Тэвиша, и этого пока достаточно. Потом она выяснит все о его чувствах… О том, что «потом» может не быть, Шторм не хотела думать.
