Тэвиш заставил себя сосредоточиться на предстоящем сражении. Рассеянность в такой момент могла стать роковой. А ему сейчас хотелось жить, хотелось как никогда. У них еще осталось столько недосказанного! Он должен поговорить со Шторм. Пусть узнает, что не только его тело постоянно томится по ней.
Сэр Хью оседлал своего боевого коня. Леди Мэри стояла рядом. Час битвы близился, и кровь вскипала в ее жилах. Порой она жалела, что не родилась мужчиной и не может вместе с остальными воинами сражаться на поле брани. Однако ей вполне хватало удовольствия наблюдать. Находясь на безопасном расстоянии, леди Мэри смотрела на жестокую схватку мужчин и упивалась видом насилия, смерти и крови. Это зрелище возбуждало ее, и сейчас, в отсутствие мужа, она могла свободно утолять свою похоть так, как считала нужным. Необходимость соблюдать осторожность сильно сдерживала ее фантазии.
— Убей их всех до единого, Хью! — холодно напутствовала она своего любовника.
Сэр Хью и сам мечтал об этом, но ее приказ его оскорбил.
— Я собирался предложить им сдаться, в последний раз. Так принято.
— Ну, так предложи. Они все равно не согласятся. Я знаю. Но даже если согласятся, неужели это тебя остановит? Если я хоть что-то смыслю в здешних нравах, англичане почитают своим священным долгом убивать шотландцев. Не бойся, тебя никто не осудит.
— Мне плевать, что обо мне будут говорить! — рявкнул сэр Хью, хмуро глянув на нее с высоты своего коня. — Но у войны есть свои законы, Мэри, и их надо соблюдать. А я все-таки рыцарь, не забывай об этом!
Предложить условия плена, а потом, когда противник согласится их принять, отбросить все и убить всех — нет. Даже Хью не мог пойти на такую подлость.
— Это же шотландцы! Зачем с ними церемониться? Забудь про законы чести! Мак-Лаганы — приграничные разбойники, а ты хочешь вести себя благородно с этим сбродом? Если ты избавишь мир от этих ублюдков, тебя назовут героем. И никто не спросит, как ты этого достиг. Я хочу их смерти, Хью, — продолжала леди Мэри, — хочу сровнять с землей их крепость, это уродливое нагромождение камней. Они мне как нож острый в сердце. Я устала с ними бороться. Они меня обокрали, пусть теперь расплачиваются. На мой взгляд, это справедливо.
Или ты забыл, как они над тобой издевались? Забыл свое позорное возвращение в Хагалео? Они же выставили тебя на всеобщее посмешище! Украли превосходного жеребца, которого ты только что приобрел. А потом еще увели у тебя из-под носа отличную племенную кобылу. И я говорю не о четвероногой твари. Я говорю о Шторм. Тэвиш Мак-Лаган сейчас объезжает твою лошадку, а может быть, в ее чреве уже зреет мак-лаганский жеребенок. Владея ею, он владеет и твоим состоянием, той землей, о которой ты мечтал, но которую так и не получил. Они над тобой потешаются. Сколько еще ты будешь терпеть от них унижения? Пора вспомнить, кто ты такой, и отомстить за себя!
— Довольно! — рявкнул Хью. — Молчи, женщина! Ты своего добилась. Я уничтожу их всех, даже если придется обманом выманивать их из Карайдленда. Этот день станет последним днем наглецов Мак-Лаганов. Эта земля обагрится их кровью.
Хью пришпорил коня и ускакал. Леди Мэри с улыбкой смотрела ему вслед. Уже скоро Мак-Лаганы не будут ее тревожить. В исходе сегодняшней битвы она не сомневалась. Хью опытный военачальник, и его войско намного превосходит войско Мак-Лаганов. Она видела на стенах шотландских женщин, которые несли ночной дозор, и знала, что это значит. Те мужчины, что остались в Карайдленде, вконец измотаны, и в схватке с сэром Хью их ждет верное поражение.
Англичане хорошо отдохнули и были в полной боевой готовности. Леди Мэри направилась к своей крытой двуколке. «Интересно, сколько продлится бой? — размышляла она — Конечно, будет неплохо, если Карайдленд падет сразу, но успею ли я получить удовольствие?» Она надеялась, что боевое искусство и упорство Мак-Лаганов позволит им продержаться какое-то время и она насладится зрелищем, прежде чем будет объявлена желанная победа.
Шторм оглядела собравшихся в зале женщин и малолетних детей. Напряжение, с которым они ожидали начала боя, было почти осязаемым. Родным и близким этих людей предстояло сразиться с войском сэра Хью, и каждый хранил в душе тревогу. Даже дети притихли. Эта сцена показалась Шторм до боли знакомой. Так бывало и в Хагалео: по обе стороны границы женщины перед битвой боялись за своих мужчин — будь то возлюбленные или родственники, они надеялись, что те вернутся живыми.
Но сейчас страх был глубже обычного. Этот бой происходил возле самого порога их дома. Дети, женщины и немощные старики замирали от ужаса. Им предстояло своими глазами увидеть весь кошмар боя, услышать звуки смертельной схватки.
— Я не могу этого вынести! Надо их остановить, — прошептала Шторм, поднимаясь со скамьи.
Сидевшая рядом Мэгги удержала ее за руку, сказала она, — Ты не сможешь остановить бой, мечи уже обнажены, и кровь пролилась.
— Я не могу спокойно сидеть и смотреть на это. Я не стою того, чтобы из-за меня проливалась кровь.
— Наверное, не все со мной согласятся, но я думаю, этот бой начался не только из-за тебя. Конечно, и ты послужила поводом для драки, но наши люди защищают Карайдленд, сражаются с человеком, который заслуживает смерти.
— Но пойми же, Карайдленд может пасть, — прошептала девушка, — они разрушат все это!
— Да, мы все это знаем. У нас только половина всех воинов, да и те измотаны. Мы уже встречались с этим противником, и Бог нас щадил. Может быть, и на этот раз он смилостивится над нами. Нам остается только молиться.
— Я молюсь, но мне все равно страшно.
— Девочка, если мы отдадим тебя этому человеку, он все равно не уйдет. Ты знаешь это лучше нас. Мы все слышали, что говорят наши люди. Вражеская армия сильнее, и мы бы отдали тебя, если бы это спасло нас, спасло наших женщин и детей. Но это не поможет. Сэр Хью все равно попытается убить нас, а потом и тебя, просто это случится не так быстро.
Содрогнувшись от ужаса, Шторм закрыла глаза. Она знала, что Мэгги совершенно права. Получив ее, сэр Хью не остановит бой. Ей хотелось найти легкое решение, положить конец кровопролитию и предотвратить неминуемое поражение шотландцев. Да, она стала яблоком раздора, но битва началась не только из-за нее.
— Он предложит сдаться, — сказала Шторм в отчаянии, хватаясь за последнюю надежду.
— Да, предложит. Так положено.
— Но шотландцы отвергнут его предложение. — Девушка вздохнула.
— Да. Плен считается позором.
— Зато он оставляет жизнь.
— Ты в самом деле так считаешь?
Шторм отвела глаза. Она читала во взгляде Мэгги ту правду, которой так боялась, но которую, при всем своем желании, не могла отрицать.
