В 1636 году тюльпаны превратились в предмет большой биржевой игры. Некоторые рискованные предприниматели скупали в течение лета «бумажные» цветы, а перед началом весеннего сезона умудрялись перепродавать их по более высоким ценам. Один из современников описывал сценарий подобных сделок следующим образом: «Дворянин покупает тюльпаны у трубочиста на 2000 флоринов и сразу продает их крестьянину, при этом ни дворянин, ни трубочист, ни крестьянин не имеет луковиц тюльпанов и их иметь не стремится. И так покупается, продается, обещается больше тюльпанов, чем их может вырастить земля Голландии».
Цены на тюльпановые луковицы поднимались как на дрожжах. Например, стоимость луковиц тюльпанов Admiral de Maan за два года выросла с 15 флоринов до 175 флоринов за штуку. Цена сорта Centen с 40 флоринов подскочила до 350, одну луковицу Admiral Liefkin продавали за 4400 флоринов. Согласно сохранившимся документам, рекордной стала сделка в 100 000 флоринов за 40 тюльпановых луковиц.
Чтобы расширить круг покупателей и привлечь внимание к своей продукции людей небогатых, продавцы начали брать небольшие авансы наличными, залогом же остальной суммы становилось имущество покупателя. Например, стоимость луковицы тюльпана Viceroy составляла 2 лоуда (2,25 кубометра) пшеницы, 4 лоуда ржи, 4 жирные коровы, 8 жирных свиней, 12 жирных овец, 2 меха вина, 4 бочки пива, 2 бочки масла, 1000 фунтов сыра, кровать, шкаф с одеждой и серебряный кубок. Все это добро оценивалось суммой ни много ни мало 2500 флоринов. Художник Ян ван Гойен за десять луковиц тюльпанов заплатил гаагскому бургомистру аванс в 1900 флоринов, в залог остальной суммы предложил картину Соломона ван Руйсдаля, а также обязался написать собственную.
Тюльпановая лихорадка достигла таких грандиозных масштабов, что вокруг нее начали появляться легенды. Одна из них рассказывала о том, как портовый босяк, увидев издалека входивший в гавань корабль, бросился в контору его владельца. Купец до того был обрадован известием о возвращении долгожданного судна, что выбрал из бочки самую жирную сельдь и милостиво вручил ее оборванцу. Но последний был еще и нечист на руку. Он увидел на конторке благодетеля луковицу, которая была похожа на очищенный репчатый лук, и решил, что селедка в сочетании с луком гораздо лучше, чем просто селедка, поэтому он без зазрения совести стянул эту луковицу и отбыл в неизвестном направлении. Через несколько минут купец обнаружил пропажу. Оказалось, что за репчатый лук оборванец принял луковицу тюльпана Semper Augustus, что в переводе означает «вечный август», за которую ее владелец выложил целые 3000 флоринов. Увы, бедняга, с наслаждением доедавший селедку с «луком», был пойман с поличным, после чего загремел в тюрьму с обвинением в хищении частной собственности в особо крупных размерах.
Другая легенда повествовала о том, как харлемские торговцы тюльпанами прознали о некоем гаагском сапожнике, который сумел вывести тюльпан с черной окраской лепестков. Вскоре к сапожнику прибыла депутация из Харлема, которая скупила у него все луковицы удивительного растения за 1500 флоринов. Как говорится, не отходя от кассы, коварные покупатели бросили все редкостные луковицы на землю и принялись в ярости топтать их ногами, пока они не превратились в кашицу. Нет, торговцы не были сумасшедшими, а совершили они этот странный поступок лишь потому, что боялись, как бы невиданный черный тюльпан не повредил их прекрасно налаженному бизнесу. Сапожник же, бывший свидетелем сей кощунственной сцены, не вынес варварского уничтожения деяния рук своих и вскоре умер от удара.
Однако все на свете имеет свой конец. В конце 1636 года не только городские магистраты, но и сами производители тюльпанов наконец-то заметили, что торговля идет главным образом «бумажными» тюльпанами. Количество игроков на тюльпановой бирже все более увеличивалось, и цены стали скакать быстрее, чем понижался или поднимался реальный спрос. Во всех этих рыночных хитросплетениях способны были разобраться только эксперты, которые и посоветовали в начале 1637 года снизить покупки. 2 февраля покупки фактически прекратились, предложение же оставалось по-прежнему высоким. Эта мера вызвала катастрофическое падение цен, что привело к банкротству как богатых, так и бедных тюльпановых предпринимателей.
Последней отчаянной попыткой основных дилеров спасти положение стало проведение инсценировок аукционов. Однако покупатели не поддавались на подобного рода обман и продолжали разрывать контракты на цветы летнего сезона 1637 года.
24 февраля представители главных центров по выращиванию тюльпанов вынуждены были собраться в Амстердаме на экстренное совещание. Чтобы вывести из кризиса тюльпановый бизнес, решено было действовать по следующему сценарию: контракты, которые были заключены до ноября 1636 года, считать действительными, а более поздние сделки разрешить покупателю расторгать в одностороннем порядке, заплатив 10 % отступного.
Однако план не удался, потому что Верховный суд Нидерландов счел главными виновниками массового разорения голландцев тюльпановодов и поэтому наложил вето на это решение, взамен предложив собственный вариант. Продавцы, которые не надеялись уже на получение денег со своих покупателей, могли продать товар третьей стороне, причем за любую цену. Недополученную разницу они имели право потребовать с того, с кем было заключено первоначальное соглашение. Но становиться покупателями желающих больше не было.
Правительство поняло, что винить в тюльпановом безумии какую-то определенную категорию граждан нельзя. Виновными в той или иной мере были все, кто заразился тюльпановой лихорадкой. Поэтому было решено организовать, где это необходимо, специальные комиссии для разрешения многочисленных споров по тюльпановым сделкам. В результате большинство продавцов согласилось получить по 5 флоринов из каждых 100, которые полагались им по контрактам.
Тюльпановый бум дорого обошелся голландской экономике. Многие очевидцы событий утверждали, что именно из-за трехлетнего застоя в «нетюльпановых» ее областях главный конкурент Нидерландов, Англия, сумела перехватить многие исконно голландские рынки за границей. Как бы то ни было, но масштабы перенесенного потрясения действительно оказались грандиозными. Однако, несмотря ни на что, на протяжении многих веков Голландия считается страной тюльпанов, и нынешним масштабам голландского цветочного бизнеса остается только позавидовать.
Первый российский вор
Титулом «первый российский вор» по праву наделяют разудалого молодца, на протяжении долгого времени державшего в страхе всю Москву и одновременно прослывшего гениальным сыщиком в буквальном смысле этого слова, Ваньку Каина, урожденного Ивана Осипова. Одним словом, речь пойдет о незаурядной личности, сыгравшей далеко не последнюю роль в русской истории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
