— Адель?! — неверяще воскликнул Реддль. — Как ты… — конец вопроса потонул в долгом поцелуе, и Вольдеморт, забыв о том, что хотел спросить, просто обнял её за талию, а руки Адель тем временем обвились вокруг его шеи.
Защёлкали фотоаппараты журналистов; все спрашивали, кто это, но никто не мог дать ответа. Гарри, хмыкнув, отвёл взгляд от целующейся парочки. Драко и Пэнтекуин многозначительно переглянулись и, улыбнувшись, понимающе кивнули.
«…Бедняга Вольд, он, словно беспечная муха, попался в сети прекрасной паучихи и выбраться ему будет сложно», — весело протянул Малфой.
«…Ты прав… но мне кажется, он и не собирается выбираться оттуда!» — лукаво ответила Валькери.
Тем временем Вольдеморт и Адель, наконец, оторвались друг от друга и перевели дыхание.
— Я не могла отправиться в Лоно Хара, не узнав, чем закончится твоё дело, — негромко сказала полуэльфийка.
— Ты уезжаешь? — спросил Вольдеморт, не выпуская её из объятий.
— Да, мне пора, — печально сказала она. — Этот мир не для меня, а главное, моей матери нужна помощь в Лоно Хара — она одна не справляется, а я её единственная дочь. Боюсь, в следующий раз мы увидимся не скоро.
— Когда?
— Не знаю. Как будет воля Хаоса.
— Я буду ждать, — тихо произнёс Вольдеморт.
— Я тоже, — ответила Адель. — Не скучай без меня, Гео’сар. До встречи.
Она снова поцеловала его и, мягко высвободившись из его объятий, исчезла. Реддль печально улыбнулся, и Валькери, подойдя, положила руку ему на плечо.
— Всё так серьёзно? — спросила она, понизив голос.
— Более чем, — обречённо кивнул Вольдеморт и, не оборачиваясь, накрыл её ладонь своей. — Вал, похоже, я влюбился.
— Не ты один, — усмехнулась Пэнтекуин, однако в её голосе слышался оттенок радости за брата. — Кстати, нас обоих тянет на светловолосых и светлоглазых, — заметила она.
— Забавно, — хмыкнул Реддль. — Видимо, мы похожи не только внешне. Ладно, идём.
Вчетвером они прошли через коридор, проделанный аврорами в толпе, и, когда они отошли от министерства на почтительное расстояние, Валькери ухмыльнулась.
— Как поедем — на «ГрандУлёте» или на машине?
— Машине!! — одновременно выпалили Гарри и Вольдеморт, уже имеющие печальный опыт поездок на этом виде транспорта.
— Я так и думала, — рассмеялась Пэнтекуин. — Что ж, прокачу с ветерком.
Она щёлкнула пальцами, и внезапно рядом появился новёхонький «Феррари» последней модели, чёрный, с изображением огромного скалящегося волка на капоте.
— Ты умеешь переносить даже такие крупные предметы? — поразился Вольдеморт.
— Это ещё мелочи, — отмахнулась девушка. — Кстати, надо бы мне отучиться от этой дурной привычки, — протянула она, взглянув на свою руку.
— Ты о чём? — не понял Гарри.
— Щёлканье пальцами, жесты и взмахи руками, — пояснила Валькери. — Заклинания могут срабатывать и без этого, просто так мне удобнее. Ну залезайте, живо!
Пэнтекуин села за руль — не с правой стороны, как в Англии, а с левой, потому что «Феррари» был перенесён из Румынии, где правостороннее движение.
— Предупреждаю сразу: лучше пристегнитесь, — как-то нехорошо ухмыльнулась она, поворачивая ключ зажигания. Почему-то парни решили её послушаться. — Вперёд и с песней!
Девушка включила музыку (вроде бы Rammstein) и нажала на педаль газа. Взревев, «Феррари» рванул с места, моментально разгоняясь до сотни миль в час и не останавливаясь на достигнутом.
— Так, пора стать невидимками, — хмыкнула Валькери и пробормотала заклинание.
Они уже были в маггловском Лондоне, и вид несущейся на скорости двести миль в час машины свёл бы с ума любого маггла.
Гарри думал, что скорость не может быть больше, но он жестоко ошибался: выехав из города на шоссе, ведущее на север, к Хогвартсу, Пэнтекуин прибавила газу. Взглянув на спидометр, Гарри похолодел: он показывал четыреста миль в час, а шкала вообще была рассчитана до двух тысяч!
— Вал, так мы и до скончания веков не доберёмся, — подзадорил девушку Вольдеморт, по всей видимости, уже привычный к её манере езды.
— Ну раз ты настаиваешь… — фыркнула Валькери, до конца выжимая педаль газа.
«Феррари» встал на дыбы и рванулся вперёд с поистине сумасшедшей скоростью. Стрелка уже давно миновала отметку «1000 миль/ч», приближаясь к полутора тысячам. Шоссе было пустынным, и это к счастью: никто не видел, как по дороге с уже космической скоростью несётся пыльный смерч, тянущийся вслед за невидимой машиной, и как на ровном асфальте из ниоткуда появляются две огненные полосы, оставляемые шинами автомобиля.
Пейзаж за окном уже давно слился в одну ровную полосу, и Гарри поражался, как на такой скорости Валькери вообще умудряется вовремя замечать повороты дороги и успевать поворачивать руль.
Вольдеморт ухмылялся, глядя на неописуемое выражение лица Гарри, уже с ностальгической тоской вспоминавшего о поездке на ГрандУлёте.
— А представляешь, как она гоняет на мотоцикле? Я поражаюсь, как ей до сих пор голову не снесло! Кстати, Вал, шоссе скоро кончится, а дальше как? — невинно поинтересовался он.
— Придётся взлетать, — пожала плечами Пэнтекуин. — Но летать на машине я не очень люблю.
— С самолётами сталкиваешься? — понимающе кивнул Реддль.
Девушка расхохоталась и, повернувшись назад, дотянулась до брата и стукнула его по коленке.
— Ух, ё…! — обиженно взвыл Вольдеморт. — Больно же! Слушай, я передумал: вези меня назад, хочу в Азкабан! Там меня хоть бить не будут…
— Ага, щас! Мечтай! — фыркнула Пэнтекуин. — Я тебя и там достану, будь уверен, Вольдюшонок!
Когда шоссе кончилось, точнее, повернуло на восток, Валькери произнесла заклятье, и «Феррари» взмыл вверх, под облака. Гарри невольно улыбнулся, вспомнив своё путешествие на летающем «Форде Англия» четыре года назад. Видимо, то же пришло на ум и Малфою, потому что он пробормотал:
— Вал, не повторяй подвиг Уизли.
— Какой? — не поняла девушка.
— Не врезайся в Дракучую иву, — ухмыльнувшись, пояснил Драко. — Подробности сего примечательного события узнай у Поттера.
— Потом расскажу, — уклонился от ответа Гарри. — Эй, мы что, уже прилетели?! Ничего себе!
— Ага, целых полчаса добирались, — протянул Вольдеморт. — Черепаха и та приползла бы быстрее!
— Ладно, в следующий раз поведёшь ты! — хохотнула девушка. — И посмотрим, на что ты годен, Шумахер доморощенный!
Глава 2
Через день, пятнадцатого февраля, в Хогвартсе состоялся бал, посвящённый дню святого Валентина (четырнадцатое был четверг, учебный день, и бал решено было перенести на пятницу, чтобы в следующий день ученикам не надо было идти на занятия). Ещё за неделю до бала Гарри пригласил Джинни, невероятно похорошевшую за прошедший год и считавшуюся теперь одной из самых красивых девочек Хогвартса — первое место надёжно укрепилось за Пэнтекуин, а дальше вкусы разделялись — некоторые считали, что второе место принадлежит Джинни, другие — Чоу Чэнг, третьи — Лилии Эйлис, семикурснице из Хаффлпаффа, так как эти три девушки были совершенно разными и по-своему красивыми.
Что касается парней, то здесь девочки были практически единодушны — Драко Малфой был мечтой для любой из них. Следом в своеобразном хит-параде раньше шёл Терри Бут из Равенкло, но теперь он уступил своё место Вольдеморту — устоять перед его мрачноватой загадочностью было сложно, да и к тому же для всех девчонок мечтой был более взрослый парень, а Реддлю было двадцать два… Мало того, поскольку практически каждая газета сочла своим долгом опубликовать фотографии Вольдеморта с Адель, женская половина Хогвартса логично предположила, что Реддль не так уж и холоден, как казалось на первый взгляд. Так что в тот же день, как суд был окончен, Вольдеморта в буквальном смысле зажали в угол сразу несколько девушек (в основном слизеринок) и практически потребовали, чтобы он выбрал одну из них и пригласил на бал. Не устояв перед таким напором, Реддль в конце-концов отдал предпочтение Лилии Эйлис, которая чем-то походила на Адель (возможно, именно это и повлияло на выбор, заметила Валькери).
В этот раз Рон всё-таки пригласил Гермиону, что не было удивительным ни для кого: уже практически все (кроме них двоих) понимали, что их отношения — не просто дружба, а нечто большее.
Бал начинался в пять часов вечера, но девочки начали прихорашиваться ещё с трёх, как только закончились занятия. Единственной, кто не принимал участия в этой неразберихе («Эй, это моя помада!» «Никто мою пудру не видел?» «Девочки, а сиреневый мне идёт?»), была Валькери, с весёлым любопытством наблюдающая за суматохой. Гриффиндорки бросали на неё удивлённые взгляды, но молчали. А Пэнтекуин спокойно ждала, пока часы не пробили четверть пятого, и лишь после этого пошла в душ, а затем, обернувшись полотенцем, невозмутимо прошествовала к шкафу и практически не выбирая, достала оттуда густо-синее длинное вечернее платье, причём довольно откровенное: глубокое декольте, на спине — шнуровка крест-накрест, а на юбке — высокий разрез, при движении открывающий соблазнительную ножку. К нему в тон Валькери нашла расшитые серебром открытые туфли на шнуровке, доходящей до середины голени, на высоком каблуке. Немного подумав, девушка вынула из глубины шкафа небольшой ящичек и достала оттуда изумительное платиновое колье, усыпанное бриллиантами, с несколькими огромными сапфирами. Гриффиндорки так и ахнули: такое великолепие было достойно английской королевы! Однако Валькери почти не обратила внимания на их завистливые вздохи: для неё такие украшения были привычны — хотя их отсутствие ничуть бы не смутило её: она умела прекрасно приспосабливаться к любым обстоятельствам, не придавая значения роскоши, и её гардероб был почти полностью делом рук леди Шилары, рьяно следившей за тем, чтобы облик Валькери соответствовал её высокому статусу.
