Из Дома Закона вышли два стражника. Один что-то сказал другому, указав пальцем на отрубленные головы, и оба засмеялись.
«Что может быть смешного в смерти?!» — со злостью подумала Невея, а вслух произнесла:
— Неужели они настолько бездушны?
— Пойдемте, — сказал Мархат. — Некоторые люди не лучше тех тварей, с которыми я сражался.
Они направились к храму Трех Богов, который находился с другой стороны площади. Невея старалась не смотреть на эшафот, но глаза помимо воли косились на плаху, словно в пропитанном кровью чурбаке было какое-то притяжение.
Севера гадала, узнает ли ее верховный жрец Горхал? Ведь несколько лет назад она сопровождала его в священный город. Глава храма запомнился ей как человек наблюдательный, и скоро она убедилась, что память Горхала достойна восхищения…
Он узнал не только Северу, но и Невею.
— Дочка Легиса Тоула? Не думал, что снова тебя увижу. Вас с братом изгнали из Алтавира, — в голосе слышалось сочувствие. — Мне жаль твоего отца, жаль, что все так вышло.
— Вы меня помните? — удивилась Невея.
— Да, девочка, тебя и твоего брата. Вы ведь с отцом часто приходили в храм. Я стар, но память у меня еще хорошая.
Севера подумала, что Горхал почти не изменился. Та же гордая осанка, тот же пристальный, но дружелюбный взгляд. Вот только на худощавом, обрамленном черными с проседью волосами лице стало больше морщин, но это шло жрецу, создавая впечатление благородной мудрости.
Невея, Севера и Мархат сидели в резных креслах за массивным длинным столом. Горхал же стоял возле небольшого окошка, почти заслоняя своей фигурой тусклый свет с улицы. Больше окон в этой комнате, служившей кабинетом жреца, не было, но полыхающий в камине огонь давал достаточно света, чтобы все присутствующие могли видеть лица друг друга.
— Невея здесь по очень важной причине, — сказал Мархат.
Горхал улыбнулся.
— Не сомневаюсь. Признаться, я был удивлен, увидев вашу компанию.
— Понимаете, мессир, Невея может уничтожать нежить и нечисть одним лишь прикосновением. В ней какая-то сила. Если бы не она, я сейчас не разговаривал бы с вами. Все, кто уцелел в моем отряде, обязаны этой девочке жизнью, — командир пристально смотрел в глаза Горхалу, пытаясь понять, какое впечатление произвели его слова.
Верховный жрец долго молчал, обдумывая услышанное. Не спеша он подошел к камину и подкинул в огонь полено, затем вернулся к окну и произнес:
— Противоположность. Это неожиданно и в то же время — логично.
— Я не понимаю, мессир, — растерянно сказал Мархат. Ему показалось, что верховный жрец забылся и начал говорить о чем-то своем, не имеющем отношения к делу.
В отличие от командира Севера все прекрасно поняла, она ведь и сама много размышляла о противостоянии Невеи и Фарамора. Они теперь полные противоположности друг друга, как вода и огонь. И конечно логично, что рано или поздно на каждое проявление зла находится тот, кто пытается это зло пресечь. Из этого вечного противостояния и состоит жизнь.
Не став объяснять Мархату смысл своих слов, Горхал спросил:
— Полагаю, вы знаете, кто носитель Темной Искры?
— Мой брат, — ответила Невея.
— Фарамор? Вот как? — Горхал явно был очень озадачен.
— А откуда вам известно о Темной Искре? — в свою очередь удивилась Севера.
— Откуда? Что ж, полагаю, мне следует вам кое-что рассказать, — глава храма обошел стол и сел в кресло. — Видите ли, — начал он, — нам, жрецам храма стало известно о тайном ордене чернокнижников Алтавира. Темная Искра появилась не просто так, она итог некоторых обрядов и жертвоприношений. Откуда нам все это известно? Хм… верховный совет храма давно знал о существовании ордена, но то, что главы чернокнижников обосновались в столице, мы даже не догадывались. Нам стало об этом известно благодаря случаю, можно сказать, нам повезло, если это слово вообще уместно в сложившейся ситуации. Оказалось, в орден входит много влиятельных людей, включая Дориара Эмунга, ближайшего советника Таракота, единственного человека к которому государь прислушивается. Да-да, представьте себе, проклятые чернокнижники сумели обосноваться в самых верхах власти! — покоящиеся на подлокотниках кресла ладони Горхала сжались в кулаки. Он покачал головой, вздохнул и продолжил: — Некоторые наши жрецы из верховного совета высказывают мнение, что смерть государыни Трейды, дело рук чернокнижников ордена. Доказательств этому, конечно, нет, но в этом предположении есть здравый смысл, согласитесь? Времена сейчас таковы, что храм не имеет теперь тех сил и влияния, какие были раньше, но даже теперь нам многое удалось узнать о деяниях ордена. Носителем Темной Искры должен был стать именно Дориар Эмунг. Почему этого не произошло, нам остается только догадываться… Видимо, Искра оказалась слишком своенравной, обладающей мощной неуправляемой волей. Она сама, совершенно неожиданно для чернокнижников, сделала свой выбор.
— Выбор, — словно эхо повторила Невея. — Почему она выбрала моего брата? Почему?
Севера подумала, что девочка обречена на то, чтобы задавать себе этот вопрос всю жизнь, делать предположения, сомневаться и в чем-то винить себя.
Горхал нахмурился и ответил:
— Не думаю, что нам, простым сметным, это дано понять.
— Как такое вообще могло произойти, — со злостью произнес Мархат. — Наши отряды преследуют чернокнижников по всей стране, а их гнездо здесь, в столице, и у них к тому же немалое влияние!
— В том, что произошло, есть и вина храма, — тихо и сожалением в голосе проговорил Горхал. — Во времена больших перемен надо быть бдительным. После смерти государыни Трейды все мы видели, кто восходит на престол, — не скрывая отвращения, жрец сильно выделил слово «кто». — Возможно, в какой-то момент мы могли изменить положение, как-то повлиять на Таракота, но этот момент был упущен. Теперь же храм не имеет прежней власти, его влияние утеряно. Как же быстро все произошло!.. Годы мирной, безмятежной жизни, когда правила Трейда, расслабили нас, сделали слепцами.
— А те головы на площади? — спросила Севера.
— Достаточно простого доноса или неосторожного слова, чтобы лишиться головы. Я уже и не знаю, что хуже — нынешняя власть или нежить. Как не больно, Невея, тебе будет это слышать, но возможно то, что Темная Искра выбрала Фарамора, а не Дориара — это к лучшему. Планы ордена спутались и теперь у нас есть ты.
Невее было трудно видеть в сложившейся ситуации положительные стороны. Темная Искра хоть и спутала планы чернокнижников, но исковеркала душу Фарамора. На одной чаше весов находилась призрачная надежда, о которой говорил верховный жрец, не другой же, то, что уже нельзя вернуть, часть жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
