Том не шевелился. Я снова опустилась на стул. Приближалось утро, а мы трое по-прежнему оставались на своих местах: Том, Крис и я. Что сделано, то сделано: я прикоснулась к мертвецу, посмотрела ему в лицо и поцеловала. В гробу лежал мертвый Крис, я попрощалась с ним, а живой Крис возродился вновь. Я никогда не притронусь к его телу, не увижу лица, но вечно буду слышать его смех, его зов, просыпаться по утрам, вспоминая родную улыбку и голос… Крис вернулся и останется со мной навсегда. Я откинула голову к стене и уснула.
Подпрыгнув на стуле как ужаленная, я увидела перед собой лицо Тома Барди. Где я? Как я сюда попала?
– Хотите кофе?
– Да… Сколько времени?
– Полдесятого. Вы хорошо поспали. Я проснулся несколько часов назад.
Ничего себе! Он вернулся, неся две пластмассовые кружки с дымящимся кофе. Мы пили и негромко переговаривались. При дневном свете, врывавшемся в окна, комната уже не казалась такой зловещей.
Когда мы покончили с кофе, прибыли миссис Мэтьюз, Джейн и Дон. Все они были одеты очень скромно. Миссис Мэтьюз надела новый черный костюм, Джейн – закрытое платье цвета морской волны, а Дон остался в той же темной тройке.
Том предложил отвезти меня домой, но я не могла оставить машину, и мы друг за другом поехали по пустынным улицам на западную окраину города. Как обычно, в воскресное утро никто не торопился выезжать на улицу. Мы договорились с миссис Мэтьюз, что встретимся в церкви, и я была рада побыть дома хоть пару часов. Прощай, Крис… Прощай, Хобсон! Кто-то займет твой георгианский зал завтра? Я никогда не забуду его. Пройдут годы, но при первом же случайном взгляде на этот виднеющийся издалека холм я буду гадать, какой покойник лежит сегодня в этой комнате.
Я остановилась под окнами нашего дома. Том помахал мне рукой и поехал дальше. Хотелось пригласить его на чашку кофе, но было уже поздно. Пег и Сэм завтракали, а я ограничилась кофе, чувствуя себя не менее уставшей, но более спокойной и более умиротворенной, чем в пятницу. После завтрака я поднялась наверх и прилегла на кровать. Не спать, просто полежать… Спасибо тебе, Пег, что увела Сэм в сад. Сегодня мне хочется побыть одной.
В час тридцать Пег пришла меня проведать. Она приоткрыла дверь и буркнула:
– Осталось полчаса.
Я тут же вспомнила, что Пег была подружкой на моей свадьбе. Она ворчала, ругалась и издевалась, как могла, над вуалью, которую ее заставила надеть «эта сука Джилл», но все моментально прекратилось, когда пришла пора выносить обручальные кольца. Пег выглядела в высшей степени торжественно, и все прошло великолепно, но не успели мы выйти из церкви, как она прожгла вуаль сигаретой на самом видном месте. Ах, Пег…
Я причесалась, привела себя в порядок, но так и не решила, как быть с платьем. Черное, которое я надевала в Нью-Йорке? Слишком поношенное. Твидовый костюм? Слишком светлый. Темно-синее платье узко, темно-серое заляпала яйцом Саманта, а сдать его в чистку по возвращении в Сан-Франциско я забыла. Оставалось одно «свадебное» светло-серое, которого так и не увидел Крис. Оно висело в дальнем углу шкафа с тех пор, как Пег сунула его туда по моей просьбе.
Двадцать минут спустя я стояла перед зеркалом в платье, накидке, черных туфлях, бабушкиных жемчугах, с волосами, стянутыми в скромный пучок на затылке. Именно так я хотела одеться в субботу. Слишком долго мы собирались… Я распахнула воротник и прикоснулась к цепочке, которую сегодня утром сняла с мертвого Криса. Слишком долго… Поздно, поздно, поздно.
Глава 38
Миссис Мэтьюз и Линдквисты ждали нас в церкви. Все были одеты в траур, и каждый углубился в собственные мысли. Мы недолго поговорили со священником, потом он вышел, и вскоре послышалась негромкая музыка. Я забыла поговорить с органистом и не знала, что он играет. Мелодия была нежной и грустной. Мы прошли в церковь, и я проскользнула в первый ряд, поближе к родным Криса. Пег и Том Барди стояли у нас за спиной. Я обернулась, сделала шаг назад, и Пег сжала мою руку. В церкви собралось человек семьдесят-восемьдесят. Не так много, как на пышных похоронах моей бабушки, но вполне достаточно для Криса, который не успел обзавестись кучей знакомых. Я заметила стоявшую слева девушку в черном платье и вуали и сразу поняла, что это Мэрлин. Мы встретились взглядом, не ощутив родства, как это было с семьей Криса, но поняв друг друга лучше, чем они понимали нас. Мы обе осиротели. Крис ушел от нас. Я отвернулась и стала смотреть на священника.
Крис лежал в гробу, утопая в цветах.
– Нежно любимый… Покойся с миром… Аминь…
Мы застыли, молясь про себя, а орган играл что-то похожее на Баха, хотя я предпочла бы Равеля. Служащие Хобсона подхватили гроб и понесли его к выходу, за ним двинулась миссис Мэтьюз, опиравшаяся на руку Дона. Казалось, она стала меньше ростом. Следом шла Джейн, а за ней, отставая на шаг, я. Рискнет ли Мэрлин занять законное место за моей спиной? Остальные провожали нас взглядами. Кое-кто сморкался, послышались громкие рыдания. Они могли себе это позволить, мы – нет. Я знала, что Мэрлин тоже молчит. Люди, близко знавшие «усопшего», не станут рыдать на его похоронах.
Выйдя наружу, мы забились в знакомый коричневый лимузин Хобсона. Краем глаза я заметила, что Пег села в машину Тома Барди. Процессия тронулась. Спустившись по Сакраменто-стрит, мы выехали на шоссе, которое вело в Дейли-Сити, знаменитый своим рынком подержанных автомобилей и кладбищем.
Джейн и Дон перекинулись парой слов; мы же с миссис Мэтьюз молчали. Она сидела потупившись, я смотрела в окно. И тут до меня дошло, что именно по этому шоссе я ехала неделю назад, когда мы с Сэм прилетели из Нью-Йорка. Сначала взятый взаймы «Фольксваген», а затем коричневый лимузин. Всего одна неделя, а кажется, что с тех пор прошла тысяча лет.
По прибытии на кладбище первым вышел священник, мы вчетвером двинулись за ним, следом шли Пег и Том, пятеро незнакомых людей… и Мэрлин. Сначала я не увидела ее. Она стояла немного поодаль и выглядела воплощением красоты и трагедии. Серое облако вуали, подчеркивавшее ее огромные глаза, прекрасно сшитое черное платье… Каждое ее движение было полно чарующего изящества. Изящества и гордости. Достоинства.
Поза Мэрлин означала, что она приехала только ради Криса. Девушка прямо смотрела мне в глаза, ничем не выражая переполнявшие ее чувства. Она была с Крисом. Как и все мы. Меня поразил не столько ее приезд, сколько то, как она вела себя. На ее месте я поступила бы точно так же, но не смогла бы скрыть смущения и страха. Ни следа этого не было в Мэрлин.
Священник прочитал молитву, мы склонили головы, а затем настала тишина… Я вздрогнула, когда он во весь голос грянул:
