И это было утро нового дня, которое, если смотреть снизу, казалось таким же, как и предыдущие.
Через некоторое время кто-то поднял вопрос о сражении, о котором было просто необходимо позаботиться.
Теперь стычки шли по всей баррикаде, но только в одном направлении. Принесли осадные лестницы, и в нескольких местах люди смогли забраться наверх. Но их нигде не было достаточно. Защитников было гораздо больше, чем нападающих, и не все они были при оружии. Ваймс быстро уловил природную мстительность пожилых дам, которые не имели ни малейшего представления о честной игре, когда дело доходило до схватки с солдатами; дайте бабушке спицу и прореху, куда ее воткнуть, и парни с другой стороны попадали в большую беду.
А потом вдохновленный Редж Башмак предложил использовать в качестве оружия бифштексы. Нападающие были родом не из тех домов, где на столах появлялась вырезка. Мясо обычно было приправой, а не едой как таковой. Но здесь и там людей, добравшихся до вершины лестницы, в темноте, под стоны и крики менее удачливых товарищей, обезоруживали их сытые бывшие коллеги и провожали вниз по лестнице, где потчевали бифштексами, и яйцами, и жаренными цыплятами, и обещаниями, что, если революция победит, то каждый день будет подобен этому.
Ваймс не хотел, чтобы эти новости распространялись, иначе в атаку бросятся все.
Но старушки, ох уж эти старушки… Именно в окрестностях Республики в полки набирали рекрутов. А еще здесь жили большими семьями, где слово матриарха было законом. Сажать их во время затишья наверх с мегафонами в руках было почти что жульничеством.
— Я знаю, что ты там, Рончик! Это твоя нянюшка! Заберешься еще раз, и я влеплю тебе пощечину! Наша Рита шлет тебе свою любовь и хочет, чтоб ты скорее вернулся домой! У Дедули новая мазь, и он чувствует себя гораздо лучше! А теперь — хватить глупостями заниматься!
Это был грязный трюк, и он гордился им. Подобные выкрики выбивали боевой дух лучше стрел.
И вдруг Ваймс понял, что ни на веревках, ни на лестницах больше не было людей. Он слышал снизу крики и стоны, но те, кто мог стоять на ногах, отступали на безопасное расстояние.
Итак, подумал Ваймс, я бы спустился в подвалы домов, что ближе к улице. Анк-Морпорк — это и есть подвалы. И я бы прорубил путь сквозь прогнившие стены, и теперь в половине подвалов с этой стороны баррикады было бы полно людей, которым было бы уютно и укромно.
Конечно, прошлой ночью я приказал забить все двери в подвалы, которые они найдут, но, в конце концов, я бы не стал воевать сам с собой, ведь так?
Он всмотрелся сквозь щель меж досок и удивился, увидев человека, с опаской идущего между обломками и стонущими людьми. В руках он держал белый флаг и время от времени останавливался, чтобы помахать им, но крика «Ура!» не было.
Когда он подошел к баррикаде настолько близко, насколько мог, он крикнул:
— Эй?
Ваймс за досками закрыл глаза. О боги, подумал он.
— Да? — крикнул он вниз. — Я могу вам помочь?
— Кто вы?
— Сержант Киль, Ночная стража. А вы?
— Младший лейтенант Харрап. Э… мы просим короткого перемирия.
— Зачем?
— Э… чтобы мы могли помочь нашим раненым.
Законы войны, подумал Ваймс. Поле чести. Боже правый…
— А потом? — спросил он.
— Прошу прощения?
— Что будет потом? Мы снова начнем драться?
— Эмм… вам никто не сообщил? — спросил младший лейтенант.
— Не сообщил чего?
— Мы только что узнали. Лорд Ветрун мертв. Теперь патрицием стал лорд Капканс.
Радость начала распространяться среди ближайших защитников, и эта радость была подхвачена снизу. Ваймс почувствовал растущее облегчение. Но он бы не был Ваймсом, если бы оставил все, как есть.
— Так вы хотите поменяться местами? — крикнул он.
— Э… простите?
— Я имею в виду, не хотят ли ваши парни защищать баррикаду, а мы можем попробовать атаковать ее?
Ваймс услышал, как засмеялись защитники.
Последовала пауза. Потом молодой человек спросил:
— Эмм… зачем?
— Потому что, поправь меня, если я ошибаюсь, но мы теперь — преданные сторонники законного правительства, а вы — бунтующие остатки расформированной администрации. Я прав?
— Эмм… думаю, у нас были, эмм, надлежащие приказы.
— Слышал о человеке по имени капитан Каченс?
— Эмм… да…
— Он тоже считал, что получал надлежащие приказы, — сказал Ваймс.
— Эмм… да?
— Боги, как же он был удивлен. Ладно, ладно. Мир. Мы согласны. Вы не против, если мои парни помогут вам? У нас здесь доктор есть. Очень хороший. Я все еще слышу вопли.
— Эмм… благодарю, сэр. — Молодой человек отдал честь. Ваймс ответил тем же.
Затем он расслабился и повернулся к защитникам.
— Все, парни, — произнес он. — Спускаемся.
Он спустился по лестнице. Ну, что ж, вот и все. Все кончено. Звоните в колокольчики, танцуйте на улицах…
— Сержант, вы серьезно о том, чтобы помочь ихним раненым? — спросил Сэм, стоявший внизу у лестницы.
— Ну, это столь же разумно, как и все, что произошло, — ответил Ваймс. — Они — городские парни, как и мы, они не виноваты, что им давали неверные приказы. — И это перевернуло их мозги, подумал он, заставило поразмыслить, почему все это происходит…
— Только… Нэнсибел умер, сержант.
Ваймс глубоко вдохнул. Он ведь уже знал это, еще там, на раскачивающейся баррикаде, но слышать это все равно было шоком.
— Подозреваю, некоторые из них не доживут и до утра, — сказал он.
— Да, но они были врагами, сержант.
— Всегда стоит поразмыслить, кто же твой истинный враг, — отозвался Ваймс.
— Как насчет «человек, который пытается проткнуть тебя мечом»? — предложил Сэм.
— Неплохое начало, — кивнул Ваймс. — Но порой не стоит смотреть на все так прямолинейно.
В Продолговатом кабинете Капканс сложил руки и постучал указательными пальцами по зубам. Перед ним лежало довольно много бумаг.
— Что сделать, что сделать, что сделать, — задумчиво бормотал он.
— Обычно объявляется всеобщая амнистия, мой лорд, — подсказал мистер Слант. Мистер Слант, глава Гильдии Адвокатов, был советником многих правителей города. Кроме того, он был зомби, хотя это было лишь полезнее в его карьере. Он был основой. Он знал, как все должно быть.
— Да, да, разумеется, — закивал Капканс. — Чистое начало. Конечно. Не сомневаюсь, существует традиционная форма?
— Вообще-то, мой лорд, у меня оказалась копия…
— Да, да. Может, расскажете мне об этой баррикаде? Той, что все еще стоит? — Он осмотрел людей, собравшихся в кабинете.
— Вы об этом знаете, сэр? — переспросил Фоллет.
— У меня есть свои информаторы, — ответил Капканс. — Она вызвала много шума, не так ли? Какой-то человек устроил довольно разумную оборону, отрезал нас от жизненно важных частей города, уничтожил организацию капитана Каченса и отразил все лучшие атаки, которые были предприняты против него. И, я слышал, он всего лишь сержант.
— Могу я предположить, что последует приказ о его повышении? — спросила Мадам.
— Именно об этом я и думал, — ответил Каченс, сверкая глазками. — А еще его люди. Они ему преданны?
— По всей видимости, сэр, — сказала Мадам. Она обменялась озадаченным взглядом с доктором Фоллетом.
Капканс вздохнул.
— С другой стороны, солдата вряд ли можно наказать за преданность старшему офицеру, особенно в трудные времена. Нет необходимости предпринимать против них каких-либо действий.
Взгляды встретились снова. Они все почувствовали, как мир ускользает из-под ног.
— Но не Киль, — продолжал Капканс, поднявшись и вытаскивая табакерку из кармашка жилета. — Только вдумайтесь. Какой правитель может терпеть существование такого человека? Он проделал все это лишь за несколько дней? Боюсь даже представить, что может взбрести ему в голову завтра. Настали деликатные времена. Должны ли мы поощрять любую прихоть простого сержанта? Нам не нужно, чтобы какой-нибудь человек вроде Киля делал все по-своему. Кроме того, Особые могут оказаться полезными. Разумеется, должным образом переученные.
— Мне казалось, вы хотели повысить его? — напрямую сказал доктор Фоллет.
Лорд Капканс взял щепотку табака и пару раз моргнул.
— Да, — ответил он. — Повысить его, как говорится, к вечной славе.
Люди в комнате замолчали. Один или двое были в ужасе. Некоторые были поражены. В Анк-Морпорке невозможно удержаться на вершине, не выработав определенного прагматичного подхода к жизни, а Капканс, казалось, усвоил его с похвальной скоростью.
— Баррикаду разбирают? — спросил патриций, захлопнув табакерку.
— Да, мой лорд, — отозвался доктор Фоллет. — Из-за всеобщей амнистии, — добавил он, просто чтобы слово было произнесено. У Гильдии Убийц наравне с правилами существует и кодекс чести; это был старый кодекс, аккуратно составленный так, чтобы удовлетворять их нужды, но, тем не менее, это был кодекс. Нельзя убивать беззащитных или слуг, убивать следует только с близкого расстояния и всегда держать свое слово. Это было ужасно.
