нечего, но очень уж неприятная рана, да и крови потерял изрядно...
Мария Васильевна ещё раз посмотрела на тяжело дышащего мужчину, а затем вытерла руки полотенцем. Она сделала всё, что в её силах. Сейчас на очереди гораздо более важные дела.
— Представляешь, кто-то построил бункер на месте старого капища, — услышала Мария Васильевна, берясь за ручку двери. Санька с Даниилом сидели вдвоём в соседней комнате, старая ведьма выгнала их, чтобы не мешали заговаривать раны и не лезли под руку. — Я сразу это почувствовала, как на поляне оказалась. А в бункере настоящий алтарь из костей котов и кошек сложен. Кто-то мучил и убивал их там, и я думаю, что Латунин в курсе происходящего.
— А ведь я тоже узнал то место. — Негромкий голос Даньки был не таким возбуждённым, как у сестры, скорее задумчивым. — Помнишь, я рассказывал, что из сна Иванова меня выкинуло ещё в чей-то сон. Так вот там тоже была такая поляна и ступеньки, уходящие вниз. Но я не знаю, чей именно это был сон, и в нем не было кошек. Мне показалось...
Данька замолчал, но нетерпеливая сестра сразу же принялась тормошить брата.
— Что? Что именно тебе показалось?
— Мне почему-то показалось, что тот человек... Ну тот, в сон которого я попал... Мне показалось, что он убивает женщин, а не кошек... А ещё он постоянно думал про какого-то Лёшу. Мне кажется, что его он тоже убил...
— Ого! — восхитилась Санька братом. — Ты и мысли других людей во сне читать можешь? Круто!
— Мне кажется, что во сне я могу вообще всё, — негромко ответил Данька. — Просто пока ещё не умею.
Мария Васильевна вздохнула и толкнула дверь в комнату. Не говорить же внуку страшную правду, что он может просто не успеть научиться.
— С твоим Латуниным, Санька, пока ещё все хорошо, — сухим безэмоциональным тоном поведала старая ведьма внучке. — Если боги позволят ему пережить ночь, то, значит, выживет. А если нет — то значит нет.
— Будем ждать и надеяться, — предельно серьёзным тоном ответила внучка, и Мария Васильевна посмотрела на неё внимательнее. Как-то уж слишком волнуется об этом побитом жизнью мужчине... Неужели и впрямь влюбилась?
Спрашивать всё равно бессмысленно. Санька не признается в своих чувствах под самыми страшными пытками, но и подобных симпатий бабка за ней раньше не замечала.
Впрочем, сейчас это далеко не самая важная тема для обдумывания. Предстоял сложный ритуал, и Мария Васильевна абсолютно не была уверена в его успехе. Более того, она никогда не думала, что будет пытаться сделать что-то подобное.
Внуки смотрели на Марию Васильевну, и она понимала, что не имеет права показать им свою неуверенность. Бабуля в их глазах всегда была самой знающей и мудрой.
Мария Васильевна изо всех сил старалась быть сильной и не показывать внукам эмоции, что бушевали у неё на душе. Столько лет она хранила Даньку от его сущности, и вот теперь вынуждена своими руками готовить ему путь на ту сторону.
«Перед смертью не надышишься», — говорили древние, но старая ведьма упорно старалась сказать что-то ещё и дать совет, который именно в эту минуту казался самым важным и актуальным.
Мир снов — странное место. Не зря наши предки считали, что это состояние наиболее близко к смерти. Есть Явь. Место, где существуют живые существа, видимый мир, в котором существуют люди в привычном для них облике из плоти и крови.
Есть Навь. Загробный мир, куда уходят души людей после смерти. Там живут духи, обитают некоторые из ушедших богов и безраздельно правит Морана, богиня смерти.
А есть царство снов. Место людям неизвестное и неподвластное. Это уже не Явь, но ещё не Навь. Или наоборот. Точных сведений о мире снов нельзя найти ни в одном самом старом талмуде со знаниями. Сновидцы всегда подвергались сомнениям в свой адрес, а уж способные заглянуть в чужой сон и вовсе, по мнению предков, не имели никакого права на жизнь.
Никто не знал, как этот дар появляется у человека, он не передавался по наследству, им нельзя было овладеть в результате учёбы или каких-то ритуалов. Он просто проявлялся сам по себе, и можно было только догадываться о причинах, его вызвавших.
Мария Васильевна, например, считала, что Даньку на эту дорожку подтолкнула смерть родителей. Мальчик очень любил папу, несмотря на ревность старой ведьмы, и первое время после гибели родных непрестанно ждал его появления дома.
А где папа? А папа скоро придёт? А почему папа не заберёт меня домой?
В какой-то момент эти вопросы едва не довели Марию Васильевну до греха. Зятя она не любила, считая, что её дочь достойна гораздо лучшей пары, чем простой преподаватель университета. Артём нападки тёщи терпел стоически, заучивая к каждой их встрече всё новые и новые анекдоты. Бесстрашный был молодой человек, со стальным стержнем внутри, который не могла согнуть никакая нагрузка.
Ангелина, дочь Марьи Васильевны, на коленях умоляла мать не мешать их счастью, но старая ведьма всё равно изобретала изощрённые способы свести зятя в могилу. То проклятье какое-нибудь старое отыщет в своей колдовской книге, то яд на бездомной собачке опробует. Изобретала и никогда не применяла.
Мария Васильевна знала, что Ангелина обязательно поймёт, кто повинен в её разлуке с любимым или ещё хуже — его смерти, а поняв, никогда не простит ей этого. Дочь свою Мария Васильевна любила, причём гораздо больше, чем саму себя, оттого и терпела рядом с ней Артёма. Улыбалась ему, от души сыпала в суп соль или черный перец, но терпела.
А потом Ангелина понесла, и сердце старой ведьмы смирилось. Дитя не может появиться на свет просто так, на то всегда воля богов имеется, а раз так, то не ей решать, быть у мальчика отцу или нет.
Боги и решили….
Ангелина после рождения сына расцвела ещё больше. Немногочисленные подруги Марии Васильевны говорили, что в её дочери как будто бы зажгли солнце, которое согревало всех окружающих. Дочь надышаться не могла на своё дитятко, но тот упрямо тянулся к отцу. Даже первым словом, произнесённым малышом, к разочарованию и бабушки, и мамы, стало «папа».
Правда, Артём отвечал сыну взаимностью. Здесь Мария Васильевна не могла сказать про зятя ничего дурного. Глядя на то, как молодой человек возится
