висячими ушами лабрадора, спящую в корзине. – Когда мы вышли, я заметила мужчину, сидевшего в машине. Он все еще был там, когда мы вернулись. Я изо всех сил пыталась поднять коляску вверх по лестнице. Он вышел из машины и поднял коляску на крыльцо. Потом он спросил, не видела ли я его двоюродную сестру. Он показал мне фотографию Лив.
– Вы уверены, что это была она?
– Абсолютно. Я сразу ее узнала.
– Что вы ему сказали?
– Я сказала, что не знаю, кто это.
– Почему вы солгали?
– Я не купилась на историю о двоюродной сестре.
– Вы случайно не запомнили номер его машины? Или модель или цвет? – спросила Хэллидей.
Женщина закрыла глаза, словно пытаясь вспомнить.
– Мне кажется, что она была темно-синей. Насколько я помню, это был стандартный четырехдверный седан. Не уверена насчет марки.
– А что насчет мужчины? Он представился? Вы помните, как он выглядел?
– Я была слишком занята ребенком и собакой, чтобы как следует его разглядеть.
– Вы бы вспомнили его, если бы увидели его снова?
– Сомневаюсь, – она пожала плечами. – У меня плохая память на лица.
Когда Хэллидей вернулась к машине, Лавель вылез из одноразового комбинезона.
– Как прошло? – спросила она.
– Лучше, чем предполагалось.
Он открыл свой багажник. Хэллидей ожидала увидеть его битком набитым мусором для сортировки в участке. Вместо этого на коврике багажника лежали два прозрачных пластиковых пакета для улик. Оба были аккуратно промаркированы. Лавель поднял первый. В нем была белая футболка с пятнами крови.
– Но это еще не все, – провозгласил он, как будто был продавцом ночного «магазина на диване». Он передал Хэллидей второй пакет. Внутри был окровавленный нож из нержавеющей стали.
– Орудие убийства?
– Я бы сказал так. Лаборатория выяснит это наверняка. Его завернули в футболку и выбросили в мусорное ведро. Я запросил ордер на арест Лив Риз.
– Похоже, вы были правы. Это, в конечном счете, была она, – согласилась Хэллидей, открывая пассажирскую дверь и садясь внутрь.
– Склонность искать подтверждения, Дарси, – сказал он, занимая водительское сиденье.
– Что вы имеете в виду?
– Люди естественным образом ищут доказательства в поддержку своих предвзятых взглядов. Вы думали, что это могла быть не Лив Риз. Вы искали причины, чтобы оправдать свою точку зрения.
– Вовсе нет, – возразила Хэллидей. – Я просто еще не сделала выводы. В отличие от вас, Джек.
– Я всего-навсего следую фактам, – сказал он, заводя двигатель. – Поехали отсюда. Отдадим нож криминалистам. Потом мы должны отправиться прямо в участок, чтобы потушить пожар.
– Какой пожар?
Лавель рассказал Хэллидей, что, пока она ходила по соседям, ему позвонил Роско и сказал, что капитан слил запись с камер видеонаблюдения, на которой Лив Риз уходит с места преступления.
– Он полагал, что если СМИ опубликуют записи с камер наблюдения, то это ускорит процесс. Ролик был показан в вечерних новостях. Теперь телефоны в участке перегружены. Мы получаем сотни звонков о том, что Лив Риз якобы видели по всему городу. Она как новый йети.
– Девяносто девять процентов из них окажутся «уткой», – простонала Хэллидей. – Мы проведем следующую неделю, идя по ложному следу.
– Это еще не самое худшее, – продолжил Лавель. – Лив Риз была в офисе «Культуры», когда наши люди пришли обыскать кабинет Теда Коула и допросить сотрудников. Должно быть, она увидела себя в новостях на кадрах с камер видеонаблюдения. Она убежала оттуда, как будто сам дьявол шел за ней по пятам. Лив Риз в бегах.
Глава пятидесятая
Среда, 19:58
Эскалаторы поднимаются и опускаются бесконечными петлями, когда я встаю в конец очереди в кассу компании «Амтрак» на Пенсильванском вокзале. Невозможно расслышать собственные мысли из-за шумных объявлений, которые транслирует система оповещений.
Я ловлю себя на том, что взвешиваю все за и против каждого маршрута. Решение, на какой поезд я сяду, кажется самым важным решением в жизни – теперь, когда я знаю, что я в розыске.
Я убила человека прошлой ночью. По крайней мере, так считают в полиции. Не без оснований, могу добавить. Миллионы людей видели тот новостной репортаж, показывающий кадры с камер видеонаблюдения, на которых я убегаю с места убийства Теда Коула. Это только вопрос времени, когда кто-нибудь поймет, что та женщина – это я, и предупредит полицию.
Я подслушала достаточно перешептываний во время визита в офис «Культуры», чтобы собрать обрывки информации о Теде Коуле. Насколько я понимаю, он работал в дочернем издании журнала «Культура» в Лондоне, прежде чем его перевели в Нью-Йорк в начале года, чтобы он возглавил коммерческий отдел.
В офисе рыжеволосая женщина в клетчатой юбке сказала, что я когда-то была с ним помолвлена.
С трудом верится, что я была влюблена в мужчину, которого не помню. Тед Коул так же знаком мне, как случайный человек, стоящий передо мной в очереди за билетами.
– Мне нужно место в эконом-классе на вечерний поезд до Майами, – говорю я, когда подходит моя очередь.
Я расплачиваюсь наличными. Понятия не имею, почему у меня с собой столько денег, но, думаю, мне повезло, что они у меня есть. Без этих денег я была бы нищей. Мой телефон и бумажник пропали, но теперь, когда я в бегах, это не так уж и важно.
– Поезд отходит через час и пятнадцать минут, – информирует мужчина, распечатывая мой билет и протягивая его мне. – Мы рекомендуем вам быть на платформе как минимум за сорок пять минут до его отправления.
Я замираю с билетом в руке, когда пиксельное лицо Теда Коула вспыхивает на гигантском экране, висящем на колонне в вестибюле. Я пользуюсь моментом, чтобы посмотреть, как на экране мерцают новости. Еще несколько часов назад я не знала, что Тед существует, не говоря уже о том, что когда-то мы были влюблены друг в друга. Глубокая печаль наполняет меня, когда я смотрю в его прищуренные глаза. Мама всегда говорила, что мне нужно выйти за мужчину, который улыбается глазами.
В мои мысли проникает пронзительный визг. Уборщик в синем комбинезоне останавливает свою тележку, чтобы опустошить и заменить мусорный мешок. Он делает это быстрыми отработанным движениями, как будто занимался этим всю жизнь.
Ритуал подготовки станции к закрытию на ночь придает обыденности этому сюрреалистичному дню. Я все еще не могу понять, что произошло с тех пор, как я проснулась в вагоне метро сегодня днем.
Я подавляю одолевающий меня зевок. Доктор Бреннер сказал мне, что я все забываю, когда ложусь спать. Я не могу позволить себе уснуть, какой бы усталой я сейчас ни была.
Поскольку мне больше нечего делать,
