– Достаточно, – сказал Абару, утирая пот со лба.
Они закидали яму землей и насыпали сверху аккуратный холмик. Чуть отойдя, полюбовались своей работой.
– Совсем как настоящая, – сказал Флинн. – Теперь надо поставить крест с надписью.
На краю кладбища они нашли две доски. Абару связал их вместе лианой. Затем Флинн острием своего ножа вырезал надпись:
КРЕГ МАК-ДУГАЛ
РОДИЛСЯ 6 ФЕВРАЛЯ 1791 —
УМЕР 9 АПРЕЛЯ 1818
Вбив камнем крест в мягкую землю, Флинн выпрямился.
– Выглядит, по-моему, неплохо. Правда, Эйб?
– Прощай, дорогой друг, – улыбнулся туземец. Взвалив лопаты на плечи, они направились обратно в город.
Рядом с ними трусил Келпи.
Неожиданно Абару остановился и оглянулся на могилу. В задумчивости погладив ладонью подбородок, он сказал:
– А знаешь что?
– Что, Эйб?
Абару опустился на колени и заговорил с Келпи на туземном наречии. Одновременно он поглаживал собачонку по голове.
Келпи, склонив голову набок, смотрел на хозяина умными, серьезными глазами.
Флинн хохотнул.
– Можно подумать, он понимает, что ты ему говоришь.
– А он действительно понимает, – сказал Абару. – Смотри.
Он легонько хлопнул Келпи по спине, тот послушно вернулся к могиле и лег на земляной холмик.
– Что за черт!.. – изумился Флинн. – Что все это значит?
– Скоро узнаешь, – загадочно улыбнулся Абару. Вернувшись в Батхёрст, они стали ждать возвращения друзей.
Джэкоб Леви грохнул кулаком по столу:
– Нет, нет и нет! Вы и так уже разорили меня на пять комплектов одежды. А теперь еще хотите, чтобы я приютил человека, которого разыскивают солдаты. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Вы знаете, что станет с этим старым евреем, если вашего друга найдут в моем фургоне? Даже за менее опасное преступление меня могут отправить на Норфолк до конца жизни. Уж кто-кто, а вы-то знаете, как обстоят дела в этой стране. Точно так же, как в Англии.
Мордекай изворачивался как мог:
– То же самое произойдет, если они поймают его и узнают, что это ты снабдил его новой одеждой. Послушай, брат Леви, не все ли тебе равно, за что тебя повесят?
– О!.. – Бородатый торговец сдернул с головы свою черную шляпу и пригладил ладонью редкие черные волосы. – Мордекай, зачем ты поступаешь так со своим сородичем, чтобы спасти гоя, который предаст тебя при первой же возможности?
– Брат Леви, ты сам знаешь, и среди гоев попадаются хорошие люди.
Торговец вздохнул:
– Почему-то все услуги требуются только от меня – а мне ничего.
– Кто-нибудь же должен первый сделать жест доброй воли. Попробуй хоть раз, Джэкоб, сделать доброе дело. Ведь это же приятно. Готов биться об заклад: у тебя стало легче на душе, когда ты одолжил нам одежду.
– Говоришь, одолжил?! Да ведь я больше никогда вас не увижу.
– Не беспокойся, увидишь. Ну, так спрячешь ты нашего друга или нет?
Леви встал и вскинул вверх руки.
– А какой выбор вы мне оставили? Кладите его в самый конец фургона.
Мордекай вернулся к Рэнду и Суэйлзу, которые ожидали его под деревом.
– Он приютит нашего друга.
– Хвала Господу! – возликовал Флинн. – Отныне никому не позволю сказать дурное слово о евреях.
Мордекай улыбнулся.
– Скажи это Леви. Это будет подтверждением того, что я ему говорил.
– И скажу, клянусь Богом, скажу!
Они подняли Крега с носилок и, поддерживая его с обеих сторон, помогли дойти до фургона и забраться в него через заднюю дверь. Леви велел положить раненого на простыни среди тюков с товаром.
– Потом я заложу его мешками так, чтобы его не было видно сзади, через открытую дверь.
С влажными от слез глазами Суэйлз, Рэнд и Мордекай простились с Крегом.
– Как только ты поправишься, мы обязательно встретимся, – сказал Рэнд.
– Да, конечно, – поддержал его Суэйлз. – Пока ты не встанешь на ноги, мы будем скрываться в каком-нибудь глухом месте.
Мордекай только качал головой и жал Крегу руку. Он был слишком взволнован, чтобы высказывать какие-либо пожелания. Затем все трое ушли.
К их возвращению в трактир Флинн и Абару уже успели оседлать лошадей и навьючить их всем, что требовалось в дорогу.
Флинн смачно поцеловал в губы Анни Патни.
– Ты просто чистое золото, дорогая, – сказал он, не преминув ухватить ее полную грудь. – Надеюсь, мы когда-нибудь сможем отблагодарить тебя, хотя Крег прав: нет такой награды, которой мы могли бы вознаградить тебя за все, что ты для нас сделала.
– Ты что-то слишком разболтался, Флинн, – сказала Анни. – Поезжайте, пока вас не заграбастали эти чертовы солдафоны.
Стоя в дверях трактира, Анни и две служанки долго провожали взглядами отъезжающих всадников. Анни вытерла глаза краем передника.
– Ну а теперь за работу, девочки, а не то вам не поздоровится.
Повернувшись в седле, Флинн помахал им рукой. Когда друзья проезжали мимо дорожки, ведущей к кладбищу, он спросил Абару:
– А как же Келпи?
Абару улыбнулся и подмигнул:
– Не беспокойся, он нас догонит. Флинн подозрительно покосился на туземца:
– Я чувствую, ты что-то замышляешь, но вот что именно, никак не догадаюсь.
– Келпи страхует Крега на случай всяких неожиданностей, – уклончиво ответил Абару.
Не прошло и получаса после их отъезда, как в город въехали солдаты. Их великолепные мундиры были покрыты толстым слоем пыли. Опросив нескольких горожан, они направились к Анни Патни. Спешившись, лейтенант вошел в трактир и подошел к буфетчику:
– Я слышал, что у вас здесь остановились шестеро погонщиков, один из них ранен.
Пожав плечами, буфетчик продолжал разливать пиво.
– Здесь они не останавливались. Может, где-то в другом месте… Во всяком случае, сегодня утром все они уехали из города.
Офицер выругался.
– Но раненый, он-то где?
Не говоря ни слова, бармен указал пальцем куда-то вверх.
– Он наверху? – У лейтенанта расширились ноздри: он почуял добычу.
– Да нет, бедняга отправился к праотцам сегодня утром.
– Так прямо и умер?! – рявкнул лейтенант. – Где ваша хозяйка?
– Пройдите вон в ту дверь и дальше, по коридору. Громко стуча сапогами по деревянному полу, лейтенант вошел в закуток, где находилась контора Анни Патни.
Оторвавшись от лежавших перед ней счетов, хозяйка приветливо улыбнулась:
– Вот уж никак не ожидала увидеть такого важного гостя, господин генерал.
– Я не генерал, а лейтенант, – сухо ответил тот. – Ищу шестерых беглых каторжников. По последним сведениям, они работали на вас.
Актрисой Анни была превосходной. Она широко раскрыла глаза, изображая крайнее изумление. И тут же схватилась рукой за горло.
