Минна ничего не ответила.
— И все же, — ласково сказал Фин, — я прав. Ты понимаешь, что мы не чужие. — Фин так долго молчал, что Минна не выдержала и подняла на него глаза. Лицо у Фина было грустное.
— Думаю, да. — Минна пожала плечами. Ответ трусливый, но ничего лучшего не пришло ей на ум.
— Знаю, — твердо ответил он. — Я научился ненавидеть в один день, и эта ненависть не покинет меня до конца моих дней. Хочешь послушать, как картограф превратился в шпиона?
Она поняла, о чем он спрашивает. Четыре года назад в ее жизни произошло нечто важное. Об этом просто так не расскажешь.
— Да, — прошептала Минна.
Он легко поигрывал ее пальцами.
— Я был офицером, служил топографом и составлял карты Гималаев. Меня посылали в места, где мало кто соглашался бывать. Один из моих начальников заинтересовался тем, что я делаю. Я ничего такого не подумал, правда; у нас был один общий друг, ушедший на покой картограф и астроном, который был моим наставником во время учебы в Итоне. Если у меня и появлялись сомнения в отношении этого офицера, которые я не мог себе объяснить, советы нашего общего друга успокаивали меня.
Однажды этот новый наставник призвал меня в Симлу. Заявил, что один из его сотрудников пропал на границе северо-западной приграничной провинции с афганской территорией. Это были плохие новости. Дизраэли нажимал на Нортбрука, вице-короля, чтобы тот занял более твердую позицию вместе с эмиром Афганистана против русских, а Нортбрук сопротивлялся. Ни один англичанин не вмешивался в эту неразбериху без официальной инструкции. Это было все равно что бросить горящую спичку в щепки. Но мой новый наставник умел убеждать. Он сказал, что мое искусство — самый лучший шанс, чтобы отыскать след того человека и освободить его. Если бы у меня это не получилось, то произошел бы международный скандал.
— Благородная миссия, — заметила Минна.
— Вот именно. — Фин криво усмехнулся. — Очень благородная и, без сомнения, опасная — на это я и надеялся, соглашаясь. Шанс доказать раз и навсегда, что я не сын своего отца.
— Ты совсем на него не похож. — Это-то Минна знала. Таких мужчин она могла узнать за милю, поскольку хорошо знала Коллинза.
— Я старался не быть на него похожим, — сказал Фин. — Но с Ридлендом это было трудно.
— Ридленд и был тем офицером.
— Да. Чего он мне не сказал, так это то, что этот человек намеренно проник на территорию с целью подорвать авторитет вице-короля. Этот человек задумал сделать свое возвращение как можно более сложным и публичным в надежде спровоцировать войну. Мне также не сказали, что если меня поймают, то правительство, включая отдел, который разработал эту миссию, будет отрицать, что это официальное поручение. Меня заклеймят как предателя, мое присутствие на территории послужит доказательством моей неверности. — Он вздохнул. — Даже знай я это, все равно вынужден был бы подчиниться. Но по крайней мере я подготовил бы свою группу. Я взял с собой двух помощников. Они умерли еще до того, как мы поняли, что попали в ловушку.
Его пальцы сжались. Она держала его твердо, как могла. Иногда это бывает нужно. Сегодня в поезде она это поняла.
— Мне так жаль.
Он пожал плечами:
— Дело в том, что меньше чем за день я научился ненавидеть Ридленда всем сердцем. И в последующие десять лет мне оставалось только убедиться в своей правоте. Каждый день я учился этому заново, когда оставил тебя за тем окном.
— Ты колебался, — мягко возразила Минна. — Пытался вырвать у меня нож.
— Храбрость на мгновение. А потом я отказался от своих инстинктов.
— Ты сказал, что у тебя не было выбора.
— Да, потом я себе это тоже говорил. Но в это труднее поверить, когда знаешь женщину, которая сама делает выбор, чем тогда, когда такой женщины не существует. — Она почувствовала, что краснеет. — Я предпочел в тот день игнорировать свои инстинкты, как и тогда, когда решил доверять Ридленду. Так что думаю, ты поймешь, если я скажу тебе, что больше не намерен ими пренебрегать.
Он нежно отвел волосы с ее лица. Его прикосновение было очень успокаивающим, она прижалась к его руке и закрыла глаза.
— Твои инстинкты тоже хороши. — Он очень нежно прижал кончики пальцев к ее щеке. — Если они тебе что-нибудь говорят, Минна, не пренебрегай ими.
Ее инстинкты трудно выразить словами, чего он ждал от нее, но их настойчивость свидетельствовала о ее природном даре. Как странно! Она никогда не думала, что сможет влюбиться.
— А если мои инстинкты не совпадают с твоими?
— По мелочам я бы с тобой поспорил, — сказал он с готовностью. — А по важным вопросам? Если бы они не совпадали, у нас не было бы этого разговора.
Она приоткрыла один глаз.
— Но если они не совпадают по более важным вопросам?
— Тогда я не стану говорить тебе, чему верить. Слишком долго меня учили не доверять себе.
Минна открыла глаза и посмотрела на него. Она всегда доверяла себе, пока не начала желать его. Поэтому ей легко последовать его совету. И если они расходятся во мнениях относительно того, что считать важным, то схватку можно перенести на завтра.
— Ляг со мной, — сказала Минна, потянув его за руку.
Он охотно подчинился. Может, он по глупости поверил, будто она хочет просто лежать рядом с ним, потому что, когда она повернулась и прикусила его шею, он удивленно вскрикнул и затих. Волк схватил свою добычу. Она сделала свой выбор.
— Тебе придется доверять мне, Фин.
Одним быстрым движением он оказался на ней, держа ее за запястья и пригвоздив их у нее над головой.
— Я мог бы сказать то же самое, — пробормотал Фин и укусил ее, очень нежно, за подбородок.
Она сама решит, доверять ли ему.
Его пальцы разжались, она опустила руки и слегка сжала его бока. Рубашка мешала ей. Она и раньше говорила о его неуверенности, когда применяла к нему все уловки из своего арсенала.
— Мне больше нравится, когда ты раздет. — Она услышала, как он задохнулся, открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Он улыбнулся. Не такой реакции она от него ждала. — Ты хочешь сказать…
— Не всегда обязательно раздеваться. — Фин приблизил губы к ее губам. Она застонала, просто так, чтобы поддразнить его. Фин поцеловал ее крепче, чем она ожидала, и она застонала уже по-настоящему. Минна изогнулась дугой. Это было для нее настоящим пиршеством.
Мысли у нее спутались, когда его рука скользнула за корсаж. Его ладонь легла на ее грудь, поглаживая сосок, пока он целовал ее. Она расслабилась под ним. Ей нравилось чувствовать тяжесть его тела, давящую на нее. То, что она может ее выдерживать, делало ее более значительной в своих собственных глазах. Ее руки скользили по его широкой спине. Она обхватила ладонями его ягодицы, сжала их. Скользнув ниже, ее пальцы прижали шов на его брюках, обнаружили его жезл, и когда она погладила его, он застонал.
