Татуировка[23]
(Бонни Джо Кэмпбелл)
В будке у входа на ярмарку Макгрегор купил у однорукого дядьки целую ленту билетов, и они с Сильви Росс прокатились на машинках, потом на «Зиппере», на горках и наконец сели на двойное колесо обозрения. Они взлетали, вертелись и кружились так быстро, что казалось, на них не действовала гравитация. Когда их кабинка оказалась на самом верху, Макгрегор поцеловал Сильви в раскрасневшиеся щеки, а потом и в губы. За ее симпатичными обнаженными плечами лежал целый мир, полный возможностей. Потом гигантская машина понесла их обратно к земле, и Макгрегор, охваченный восторгом падения, проорал:
— Выходи за меня замуж!
Он не задумывался о том, что они встречаются всего пару месяцев или что у него нет с собой кольца. Видимо, Сильви тоже об этом не думала, потому что внизу она сказала: «Да!» А объятия, в которые после этого был заключен Макгрегор, чуть не сбили с него очки.
Потом они снова взлетели вверх, и Макгрегор оглянулся на свой дом, в четверти мили к востоку от ярмарки. Дом он только что унаследовал от родителей, да покоятся они с миром. Он прижал к себе Сильви и показал ей на кусок серо-зеленой крыши, выглядывавший из-за большого платана. Из кабинки не были видны белая дранка и темно-зеленые наличники, но от одного напоминания о родном доме сейчас, когда любимая женщина согласилась быть его женой, на глазах Макгрегора выступили слезы. Из этого дома семь месяцев назад его родители поехали в отпуск, впервые после своего медового месяца, проведенного в Висконсин-Деллс. Они погибли в Неваде, в автоаварии. Макгрегор никогда не предполагал, что станет президентом «Подшипников Макгрегора», компании, в которой сам поднялся от мальчика на побегушках до инженера. Но он знал, что пятьдесят три работника фирмы, включая Сильви, главного бухгалтера, зависят от него.
Макгрегор и Сильви спустились на землю и просто гуляли по ярмарке. Они глядели друг на друга по-новому, словно видели впервые, и крепко держались за руки, словно боялись потеряться среди стаек подростков и шумных семей.
По дороге встретился тир. Макгрегор первым взял в руки воздушку и прицелился. Жестяные птички умудрялись уворачиваться, даже когда он точно держал их на мушке. Потом наступила очередь Сильви. Она целилась, а Макгрегор любовался ее уверенной стойкой, тяжелой гривой темных, почти черных волос и изящной фигурой. Сильви выбила три цели тремя выстрелами и выбрала себе приз — игрушечную змейку в горошек.
— Зимой забью ее в щель под дверью, чтобы не было сквозняка, — сказала она и повесила змейку на шею.
Из них двоих она была гораздо практичнее. Макгрегора называли мечтателем, говорили, что он не потянет управление компанией, но, надеялся он, вместе с Сильви у них все получится.
Потратив четыре доллара, Макгрегор выиграл в серсо пепельницу в виде ракушки.
— Я могу помочь тебе бросить курить, — сказала Сильви, опуская пепельницу в сумочку. — Если ты это сделаешь, прилично упадет плата за корпоративную медицинскую страховку.
Она с самого их знакомства хотела, чтобы Макгрегор бросил курить, но теперь, когда они собрались пожениться, ее желание воспринималось по-другому. Впервые он поверил, что сможет побороть ненавистную привычку.
После тира они зашли в палатку с вывеской «Чудеса природы», где увидели крошечную пони, слишком маленькую даже для ребенка. Молодой парень, работник ярмарки, положил ей на круп полосатого котенка, и тот, сладко потянувшись, свернулся на попонке клубком. Кроме пони, там были пятиногий козел, двухголовый теленок, свинья, неспособная от собственного жира стоять на ногах… Макгрегору стало не по себе от животных уродств и их грустных глаз. Дальше, за «Зеркальным лабиринтом», стояла палатка с облезшей надписью «Женщина в картинках».
— Чего-то я не очень, — промямлил Макгрегор, когда Сильви потянула его в очередь к той палатке. Он стеснялся таращиться на татуированную женщину в присутствии невесты.
— Ой, ладно тебе, — сказала Сильви.
Сильви, его будущая жена! В сгущавшихся сумерках ее лицо светилось. Макгрегор обнял ее и приподнял над землей. Он давно знал, что ум у Сильви острый, как бритва, — ей тридцать, всего-навсего на три года старше его, но отец уже назначил ее руководить бухгалтерией, — но пока они не начали встречаться, он не знал, какая она добрая и веселая. Мать часто обвиняла Макгрегора в том, что он витает в облаках, но сейчас его ощущения, как никогда, были близки к чувству полета.
Макгрегор расстался еще с парой билетов, и они вошли в небольшую палатку. Он ожидал увидеть там дородную бабищу в купальнике, но, оказалось, там сидела девушка, обычного роста и объемов, причем в очках. Разглядеть ее как следует возможности не было, потому что она сидела на пуфе спиной к зрителям. На вид молодая, точно не старше самого Макгрегора.
Девушка не обращала внимания на полдюжины толпившихся в палатке зевак, которые шептались и показывали на нее пальцем. Она была занята: записывала что-то в блокнот. Волосы собраны в приличных размеров узел, а вместо купальника — черное вечернее платье с вырезом на спине, которое открывало поразительные цветные татуировки от шеи до самого копчика. Макгрегор заметил, что изображения на ее коже не были статичными — они двигались.
— Наверное, на ее спину направлен проектор! — сказала Сильви, придвигаясь ближе к бордовому бархатному канату вроде тех, что можно встретить в старомодных кинотеатрах.
Макгрегор подумал, что это самый элегантный предмет обстановки на всей ярмарке, но он не давал подойти к расписной девушке ближе чем на два с половиной метра. На золотой цепочке висел знак-предупреждение — любой, кто перелезет через веревку или под нее подлезет, будет наказан. Макгрегор встал прямо за женщиной и поводил в воздухе руками, пытаясь обнаружить луч прожектора, источника движущихся картинок.
На спине у девушки в этот момент разыгрывалась целая сценка: по не тронутой цивилизацией реке плыли в каноэ мужчина и мальчик. Трепетали на легком ветру осины, плакучая ива купала в воде пряди своих ветвей. Макгрегор перегнулся через канат и увидел, как под гладью реки играет рыба — стайки пятнистой форели и усатые сомы. Много лет он уже не бывал на рыбалке и не садился в каноэ, хотя в детстве они с отцом проводили на реке почти все летние выходные. Отец любил бывать на природе и всякий раз сокрушался, увидев мусор, зацепившийся за корягу, или грязное кострище на песчаной косе. Тем временем голубоглазый, темноволосый мальчик на татуировке обернулся, и Макгрегор оторопело узнал знакомое лицо. Не может быть! Не может быть, чтобы это был он. А круглолицый человек с волосами, присыпанными сединой — не его ли это отец? О, как он скучал по отцу! А с берега, кажется, машет мама… Существует ли альтернативная вселенная, в которой его родители живы и могут дать ему совет?
Пихнув его локтем, Сильви показала на пару уток, садившихся на воду, и Макгрегор помотал головой, чтобы избавиться от этой дурацкой мысли. Как в балаганную иллюзию могла попасть его жизнь? Через несколько месяцев последствия его решений выведут Макгрегора на дорогу, по которой он и не собирался идти. Он стал президентом отцовской компании! Он скоро женится на умной, красивой, успешной женщине! Когда ему было столько лет, сколько мальчику в каноэ, Макгрегор мечтал стать астронавтом, исследовать иные планеты, может, даже другие вселенные. Но это были глупые мечты, учитывая, что с третьего класса у него начало портиться зрение; у астронавтов, как и у пилотов, зрение должно быть идеальным.
— Поразительно! — воскликнула сияющая Сильви.
Макгрегору нравился ее восторг — он боялся, что надоедает ей своими меланхолическими воспоминаниями о родителях или раздумьями о свойствах шарикоподшипников. Сегодня, например, по дороге на ярмарку он объяснял Сильви, как можно уменьшить трение и продлить долговечность оборудования, если улучшить качество обработки поверхности и использовать новые типы покрытий.
— Смотри-ка, оно меняется, — сказала Сильви.
Спина девушки вздрогнула, и они увидели, как из-за поворота показался поезд, влекомый старомодным паровозом. Состав проехал мимо рощицы, за которой на склоне холма паслись олени.
Поезд пыхтел по мосту над рекой, а Макгрегор заметил, что на лопатке у девушки влюбленная пара устроила пикник, угощаясь куриными ножками и картофельным салатом.
— Может, это мы с тобой, — сказал Макгрегор.
— Мы выглядим очень счастливыми и красивыми, — игриво ответила Сильви.
Судя по тому как она взяла его под руку и вздохнула, Сильви решила, что пора идти дальше. Макгрегору же хотелось остаться, понять, как получаются и меняются картинки. Ведь они не были похожи на кино. Во-первых, движение было медленным, все сценки были идеально выписаны, до мельчайших деталей, и сменяли друг друга постепенно. При этом какое-то время каждая клетка кожи расписной девушки, видимо, отображала и предыдущее изображение — реку, и последующее — поезд, а потом полностью переключалась на поезд и окружающий его пейзаж. Макгрегор не мог отделаться от мысли, что картинки двигались по воле девушки. Он смотрел, как мужчина и женщина на покрывале для пикника отодвинулись друг от друга. Их лица помрачнели. Женщина что-то сердито говорила, а мужчина становился все грустнее. О чем они спорят? Он схватил руку Сильви и прижал ее к сердцу. О чем можно спорить в таком изумительно вырисованном мире?
