веки и сумела выдавить еще одну слезу. – Я думала, здесь будет какой-нибудь магазин и мне дадут распечатать, но не везет так не везет…
– А у вас резюме на чем-нибудь еще есть?
– Да, да. – Рука шарит в сумке, словно чего-то ищет, хотя Юлита прекрасно знает, что флешка лежит в боковом карманчике, вместе с ключами и жевательной резинкой. – О, нашла.
– Ну тогда, может, что-нибудь придумаем. Разрешите.
Она пошла за ним; резиновые подошвы ее кедов скрипели на полированном каменном полу, ей казалось, ее слышно по всему зданию. Щербатый открыл дверь в комнату охраны: узкое, темное помещение, на стене два монитора, рекламный календарь от какой-то строительной фирмы с визуализацией будущего района под названием Luxury Park, деревянный крестик на гвоздике. Сзади, у стены, сидел другой мужчина, постарше, полный, с усами польского шляхтича, в которых застряли остатки завтрака. “Булка и творожный сыр”, – оценила Юлита.
– У девушки проблема, она пришла распечатать резюме.
– У-у-у, плохо дело, – вздохнул усатый, – принтер-то сломался.
“Ну вот, блин, – засуетилась Юлита. – Думай, думай, думай”.
– А можно я хотя бы парню своему перешлю? – попросила она. – Может, он успеет дома распечатать и мне привезти. Я недалеко живу, здесь на Дольной…
– Отчего не попробовать. Попробуйте.
Юлита отодвинула кресло, села за компьютер. Старая и дешевая модель, подставка монитора вся в пыли, клавиатура в пятнах. Она нашла USB-порт, попыталась вставить флешку. Первый раз не попала, кто б сомневался. Перевернула флешку. Попробовала еще раз. Получилось.
– Ой, вам сегодня не везет.
Юлита взглянула на монитор.
Локализация недоступна.
E:/ недоступен.
Файл или каталог поврежден или недоступен.
“Ага, – подумала Юлита, пряча улыбку, – конечно”.
– Ну вот… Наверное, что-то не так с флешкой… – Юлита встала из-за компьютера, прикусив губу. – Знаете что, я все же попробую вернуться домой. У меня еще пятнадцать минут до собеседования, может, успею. Огромное вам спасибо за помощь.
– Не за что. Удачи.
Она вышла из здания пошатываясь. Ничто не доставляло ей таких сильных ощущений, такого всплеска адреналина, банджи-джампинг нервно курит в сторонке. Свернула на Гагарина, миновала кошмарный дом из серого бетона, испещренного подтеками, ветхий киоск с прессой и бар со свежевыжатыми соками (“ПОЛЕЗНО, ВКУСНО, НИЗКОКАЛОРИЙНО”). Чуть дальше, за переходом, стоял видавший виды “форд мондео” темно-синего цвета. Юлита открыла дверцу со стороны пассажира и села в машину. Янек даже не взглянул на нее. Он держал на коленях открытый ноут, стучал по клавиатуре.
– Как тебе это удалось? – спросил он, не переставая писать. В его голосе она услышала восхищение. Как мило.
– Я тебе расскажу… – Она порвала испачканный лист, выкинула обрывки в пепельницу. – Но при одном условии.
– Каком?
– Ты объяснишь мне, что ты делаешь. Медленно и подробно, а еще будешь следить за тем, чтобы я не чувствовала себя дурой.
Янек оторвал взгляд от компьютера, взглянул на нее исподлобья.
– С этим могут быть проблемы.
– Не сомневаюсь, – кисло улыбнулась Юлита. – Но я в тебя верю, Янек. Ты справишься.
– Ну ладно… – вздохнул он. – Я уже вошел во внутреннюю сеть, у меня есть доступ к серверу файлов, на котором хранятся записи, но я не знаю пароль. Попробую сначала внедрение SQL-кода, эс-кью-эл, сокращение от structure query language, это такой язык, который используют для создания и модификации баз данных, а внедрение, потому что…
Было почти восемь утра. Юлита не спала двадцать часов. И вообще этого не чувствовала.
Прокурор Бобжицкий сидел в приемной, над стеклянной чашкой поднимался пар. Он совершенно иначе представлял себе это заведение. Скорее как тюрьму. А здесь линолеум на полу, стены в пастельных тонах, на стенах отвратительные рисунки пациентов (натюрморт с цветами, сельский пейзаж, чей-то кривой портрет), дешевая пластмассовая мебель всех цветов радуги. По коридору туда-сюда ходил сгорбленный мужчина, шаркая стертыми тапочками, где-то вдалеке работал телевизор, пахло вареной капустой. Что-то вроде дома престарелых. Только в дверях магнитные замки, а окна не открываются.
– Господин прокурор?
Бобжицкий обернулся на голос. В дверях стоял охранник-не-охранник.
– Да?
– Все готово.
– Спасибо. Уже иду. – Он глотнул горячего чая, обжег рот.
Маленькая комната, окно, выходящее в лес, письменный стол, два стула. На одном из них сидел Павел Кордицкий. Пожалуй, самый ненавистный мужчина в стране. Длинные редеющие волосы, связанные в хвост яркой резинкой. Растянутый спортивный костюм. Шлепанцы. Опухшее серое лицо. На солнце он бывал редко.
– Добрый день! – Прокурор занял место с другой стороны стола. – Цезарь Бобжицкий.
– Безумно приятно.
Тишина. Бобжицкий открыл папку, щелкнул замок.
– Чему обязан таким удовольствием? – Кордицкий положил руки на стол. – Новое обвинение? Вы опять нашли что-то в моей комнате?
– Нет. Речь не о вас.
– А о ком?
– Позвольте мне задавать вопросы.
– А я должен отвечать?
– Вы ничего не должны.
– Ну да, – фыркнул Кордицкий. – Ведь я же свободный человек.
“Пятнадцать лет”, – подумал Бобжицкий. Столько ему дали. “Слишком мало!”, – кричали газеты, “слишком мало!”, – кричали люди возле здания суда после последнего заседания. Вот и нашлось решение. Справедливое-несправедливое.
– С 1991 по 1993 год вы работали в театре “Крулевич”. Верно?
– Верно, – Кордицкий кивнул. – Кладовщиком.
– В то же время там играл Рышард Бучек. Вы были с ним знакомы?
– Разумеется. Я всех знал.
– Как бы вы определили ваши с ним отношения?
Кордицкий посмотрел вверх. В центре потолка висела камера.
– Она не регистрирует звук, – сказал Бобжицкий, прочитав его мысли.
– Точно.
Снова тишина. Только тикали настенные часы.
– Повторяю, речь не о вас.
– Ага. Я не дурак.
– Попробую иначе. Было ли что скрывать Рышарду Бучеку?
Кордицкий взглянул ему в глаза, словно проверял, не насмехается ли тот над ним. А потом рассмеялся. Мокрый смех, переходящий в кашель, слизь, отрывающаяся от горла.
– Что вас так развеселило?
– Нет, нет, в горло что-то попало. – Кордицкий вытер слезы.
Бобжицкий сложил ладони треугольником. Надавить так надавить.
– Я слышал, вам разрешили держать в комнате телевизор. Десять каналов, да? Окно в мир, так сказать.
– А что?
– Вы же не дурак.
У Кордицкого задергалась нога. Так, что задрожал стол.
– Я вам расскажу одну историю, господин прокурор, – произнес он наконец, – совершенно вымышленную. Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны. Вы понимаете?
– Понимаю. – Бобжицкий снял колпачок с ручки. – Я вас внимательно слушаю.
Юлита видела несколько фильмов о хакерах. Темный подвал, мужчина в капюшоне, лицо, освещенное бледным светом экрана. Пальцы танцуют по клавиатуре, все быстрее и быстрее, как у пианиста, играющего крещендо, напряжения добавляет динамичная электронная музыка, там-дам-там-дам-дам, там-дам-там-дам-дам, на экране мелькают зеленые буквы и цифры, или лучше китайские знаки, так быстро, что обычный человек не успевает их прочитать; крупным кадром бегающие глаза хакера, в них отражается текст. Вдруг появляется красная полоска с надписью ACQUIRING NETWORK или
