…Фаулер стоял и смотрел на морскую гладь. И не важно, что сейчас это море стремительно осушается — Фаулер всегда любил эти волны. Жаль только, что скоро их уже не будет и в помине. Всего три месяца назад Фаулер получил предписание переехать в Сити 17, и вот он уже в рядах восставших против хозяев Земли. Все эти годы он, скрепя сердце, жил под пинками и тычками ГО-шников, и теперь он получил возможность действительно портить Консулу настроение. Когда в дом Фаулера и других вошли двое граждан, осторожно предложивших всем желающим вступить в сопротивление, многие отказались. Их можно было понять — страх перед Альянсом у всех слишком велик, да и эти двое могли оказаться очередными засланными доносчиками. Но Фаулер, даже понимая это, сразу согласился. Ему уже было все равно — не мог он больше так жить. Каждую ночь ему снилась прежняя Земля, старый мир, который он видел еще ребенком. Он был согласен даже на расстрел. Но его радости не было предела, когда его действительно привели в одну из немногочисленных станций Сопротивления. И началась жизнь, полная риска и борьбы. Тогда, впервые дни после вступления в Сопротивление, все это казалось битвой за свободу. Это так и было. Фаулер в это твердо верил, но теперь он стал все больше сомневаться. Есть ли будущее у Сопротивления? Ведь даже если люди и начнут брать верх над Консулом, то ведь это все ничего не решит. Войска Альянса вызовут помощь. И прибудет новая орда, еще больше этой… А ведь Семичасовая Война хорошо показала реальные возможности людей. Никакие…
Фаулер одернул себя. Он знал, что эти мысли — лишь мимолетны. Даже если они здесь все умрут, они знают, за что умирают. И они умрут свободными. А может быть даже прихватят с собой пару взводов солдат Альянса и помогут другим людям хоть на миг вздохнуть с облегчением.
И Фаулер снова покрепче сжал рукоятку автомата и продолжил вглядываться в дорогу…
Но он не видел, как небольшой отряд солдат бесшумно крался вдоль стены дома. Один из них нес два тяжелых контейнера. Командир отряда поднял руку, сжатую в кулак — и отряд остановился. Знаками он отправил одного солдата во дворик дома, еще одного в сам дом, показав ему один палец — "Первый этаж твой!". И подал знак солдату с контейнерами. Тот, бесшумно раскрыв их, извлек оттуда две бугристые шарообразные мины. Командир отряда кивнул — "Начинаем!". Обе мины одновременно влетели в окна дома — на второй и третий этажи. Раздались два испуганных крика. В этот момент застучали выстрела на первом этаже. Трескнули молнии, и, после сдавленных стонов, все стихло.
— Операция завершена, — передал по рации командир отряда и, расслабившись, пошел к парадному входу в дом.
Солдаты молча последовали за ним. Со стороны дороги послышался нарастающий гул — приближался бронетранспортер.
И вдруг дверь дома распахнулась, и из него выбежал испуганный повстанец, затравленно оглядываясь по сторонам. В руках он сжимал автомат только что убитого солдата Альянса. Солдаты от неожиданности замерли, но лишь на секунду. Но их остановил командир отряда. Подскочив к повстанцу со спины, он одним мощным ударом сбил его с ног, а другим — выбил автомат. Повстанец сдавленно застонал и попытался встать, но новый удар остановил его.
Из подъехавшего БТРа вылез еще один солдат.
— Все в порядке? — просил он, кивая на повстанца.
— Да, — кивнул командир отряда и снова пнул человека.
Фаулер, скорчившись от боли, сплюнул кровью.
— Ну что? — издевательски обратился к нему командир отряда, — Может, ты не рад нам? А вот мы тебе как раз очень даже рады.
Фаулер с ненавистью смотрел на этого солдата. С ненавистью и страхом. Он не раз слышал, что эти твари делают с пленными.
Заметив, что это жалкий человечишка заоглядывался по сторонам, командир отряда едва заметно кивнул остальным солдатам, и они тут же взяли пленного под прицел. Фаулер понял, что бежать не удастся.
— Ты мне нравишься, — голос, проходящий через модулятор респиратора, звучал грозно и монотонно, — И поэтому у меня к тебе предложение. Мы убьем тебя быстро и безболезненно, но если только ты сообщишь нам радиочастоту станции «Маяк».
У Фаулера все похолодело внутри. Такого ужаса он еще не испытывал никогда. Похоже, умирать придется долго…
— Молчишь? — издевательски усмехнулся командир отряда, — Подумай хорошенько. У тебя есть шанс хотя бы частично остаться верным Консулу.
— Гореть твоему Консулу в Аду, — прохрипел Фаулер, закашлявшись.
Командир отряда резко присел на одно колено и схватил пленного за волосы.
— Значит ты так решил, да? — прошипел он, — Как бы ты не пожалел об этом. Эй, — он обратился к солдатам, — Найдите мне огня.
Фаулер, чувствуя, как к горлу подступает комок, смотрел, как два солдата вынесли из дома груду досок, которые раньше были мебель, облили ее керосином из канистры, найденной там же, и подожгли. Яркое желтое пламя резануло по глазам. Фаулер, обливаясь потом, на миг зажмурился.
— Вы знаете, что делать, — сказал командир отряда и, отвернувшись, отошел в сторону…
Он глядел на живописную гладь моря, на редких чаек и желтый песок. А за его спиной все сильнее кричал человек, пожираемый костром. Пять минут командир отряда прохаживался в стороне, пока вдруг между дикими криками не послышалось:
— Ноль… двадцать… пять… ноль…пять…
— Что?! — командир отряда резко обернулся и выхватил пистолет, — Что ты сказал?
— Ноль… двадцать… пять… пожалуйста, убей…
— Пеленгуй, живо! — крикнул командир солдату у БТРа и выстрелил.
Солдаты, державшие Фаулера за руки и ноги над пламенем, бросили его тело с простреленной головой на уголья.
— Данные получены! — лаконично сообщил солдат у БТРа, — Станция «Маяк» находится в девяносто четвертом квадрате.
— Хорошо. Свяжись с Цитаделью. Пусть высылают десант…
…Он ехал по темному туннелю. От прежней решительности не осталось и следа. Мост был позади. Но только не проблемы, которые, подобно черным фуриям, витали над ученым-неудачником, искали его, находили везде и всегда, и он уже в который раз вздрагивал от их злобного хохота, ёжился от их темных цепких рук, обнимающих его. Фриман не знал, что он делает не так, но все повторялось снова и снова. Он знал, что до его появления тут Илай и Джудит много лет были в безопасности. Он знал, что многие его друзья попали под сокрушающий вал его проблем, следующих за ним. И вот теперь — Илай и Моссман. Это он во всем виноват. Альянс искал именно его — как глупо было оставлять катер на виду! И поэтому только он виноват в этом. И ему это и исправлять.
Но сейчас Гордону было страшно. Туннель дышал на него смертью и гнилью. Тьма сжимала, окутывала, не отпускала. Фары багги не работали. Дороги не видно. И только опасность, которую чувствуешь всем телом. Фриман вздрогнул от утробного воя, тысячу раз отразившегося от стен туннеля. Он уже слышал этот вой. Там, в Рэвенхольме. И это не предвещало ничего хорошего. Ничего живого. Только полужизнь.
Гордон замедлил ход и поехал медленно, судорожно оглядываясь. Только бы не засада… Только бы не завал…
И вдруг из темноты к нему метнулась жуткая фигура, хлюпнув раной на груди, и стон перерожденца раздался у него прямо над ухом. Фриман закричал. Он едва успел увернуться от удара уродливой руки. И тут же с грохотом врезался в какой-то ржавый автомобиль. Гордона резко швырнуло на руль — только энергия костюма уберегла его от сломанных ребер. Весь туннель наполнился вдруг стонами и яростью. Гордон, вскрикнув, схватился за гауссову винтовку и что было сил надавил на спуск. Струя плазмы озарила на миг весь туннель, и зомби отлетел к стене. Но за эту секунду Фриман успел увидеть… Со всех сторон к нему шли живые мертвецы. Зомби кишели в туннеле, они вылезали из-под опрокинутых машин, из углов и труб…
Фриман, обливаясь потом, схватился за руль, резко выехал вперед. Затравленно метаясь, он беспорядочно палил из гауссовой винтовки, сходя с ума от стонов и рева, наполнивших туннель. Он постоянно врезался, но все равно ехал вперед. Но вот дорога стала чистой, и багги снова начал набирать скорость. Сбив на полном ходу двух перерожденцев, Фриман, словно стрела, несся к светлому выезду из туннеля. Он сам превратился в скорость. Он стал ветром. Он летел.
И на огромной скорости вылетел под открытое небо. Еще долго он не сбавлял ход. Еще долго он слышал эти голоса. И только через три километра понял, что смерть осталась позади. Фриман остановился и оглядел багги. Он был побит и забрызган желтой жижей, смешанной с кровью.
