бросив братьев-легионеров.
— Братьев? — северянин сплюнул. — Меня не имперская сука в своём чреве выносила, поэтому среди псов у меня братьев нет!
— Но брать имперские деньги тебе это не мешало, не правда ли? А когда настала пора их отрабатывать, ты, как и твои вонючие сородичи, просто сбежал…
— А ты был в битве при Пяди? Знаешь, кого имперские псины, вроде тебя, специально подставили под удар курфюрстовых магов? Нас! Один-единственный огненный град разом уполовинил северный легион!
— Я не видел этого боя, — ответил Марк. — Наша центурия не успела к сражению, потому что столкнулась с твоими сородичами, которые грабили верный Императору город, позабыв о своём долге.
— Им не заплатили! А когда заканчивается плата, заканчивается и уговор…
— Точно так же говорят продажные девки в Ахене.
— Хватит, — негромко, но твёрдо сказал я. — Ваши обиды можно обсудить позже, а сейчас нам нужно собирать трофеи и двигаться дальше.
Суть взаимных претензий была мне вполне понятна, но примирить Марка и Фольки я не мог, а тратить время на бесконечную перепалку не имело смысла. Хотя сведения, сказанные ими в пылу спора, представляли определённый интерес — ни о битве при Пяди, ни об огненном граде я раньше ничего не слышал.
Марк неопределённо покачал головой.
— Не понимаю я тебя, — сказал он. — Просто не понимаю. Ты только что раскрыл свой дар, а теперь как ни в чём не бывало предлагаешь ехать дальше… Я совру, если скажу, что не подозревал в тебе дикого мага, но теперь меня удивляет совсем другое…
— Вот как? И что же?
— Колдовство, даже необузданное, может дать достаточно силы, чтобы расправиться с целым десятком воинов… Но никакое колдовство не способно вложить в голову знания и опыт! Почему ты ведёшь себя так, словно двадцать пять лет таскал фурку в разведывательном контубернии? Почему ты так спокоен? Почему ты, наконец, не блюёшь в кустах, убив своими собственными руками шестерых человек??
Марк пристально смотрел на меня, ожидая ответа, но я промолчал. Что тут сказать? Что я, на самом деле, старше него и побывал в таких передрягах, которых он даже представить не сможет? Ни к чему это.
В общем, я не стал отвечать, а вот Фольки вдруг зажал копьё подмышкой и принялся сосредоточенно загибать пальцы. Он несколько раз сбивался, начинал счёт заново, но через полминуты закончил и радостно завопил:
— Семерых! Феликс убил семерых!
Голос северянина буквально звенел от неподдельной гордости. Никогда раньше я не слышал, чтобы человек так искренне радовался настоящей бойне. Особенно, учитывая, что в этой бойне погибли его бывшие друзья и товарищи.
— Не хотелось бы стать восьмым… — сообщил Марк, продолжая смотреть на меня.
— Не станешь. Если, конечно, будешь держать язык за зубами.
— Ты спас меня, и я ни слова не скажу инквизиторам о твоём даре… Если ты не начнёшь вредить мне или моим братьям-легионерам.
— Ну вот и отлично, — я решил не тратить время попусту и стал собирать своё оружие. — Будем считать, что мы договорились.
Вынуждать разведчика давать какую-нибудь глупую клятву не имело смысла. Мы все взрослые люди и прекрасно знаем истинную цену словам — пустое сотрясение воздуха, не более. Он может рвать рубаху на груди, обещая не сдавать меня инквизиции, и нарушить обещание сразу, как только представится такая возможность.
Единственное, что по-настоящему гарантирует молчание — это смерть. Но убивать разведчика, скажем так, «профилактически» — глупо. Зачем тогда вообще было его спасать?
Пока я убедился в главном: нападать прямо сейчас Марк не станет. С остальным же придётся разбираться позже. Возможно, я совершил большую ошибку, когда сотворил заклинание у него на глазах, но что сделано, то сделано.
Да и трудно будет попасть к графу без помощи разведчика, а возвращаться к легионерам за новым сопровождающим не лучшая идея. Не думаю, что Гийом, после известия о смерти Марка, спокойно отправит ещё одного человека с таким подозрительным типом, как я. Скорее всего, меня просто схватят и будут пытать, пока не расскажу всю правду…
В общем, Марк мне нужен, поэтому сегодня придётся сделать ещё одну большую глупость — положиться на человеческую порядочность. Кто знает, быть может хотя бы в этом мире благодарность за спасённую жизнь значит для людей чуть больше, чем ничего.
Фольки, осознав, что убивать разведчика никто не будет, тяжело вздохнул. Судя по лицу, он хотел выместить на Марке злость за то, что пришлось разделаться с людьми Ингвара, но моё решение поставило крест на этой прекрасной затее. Ничего, обойдётся.
Я, вооружившись кинжалом Лэйлы, стал срезать и снимать с покойных бандитов всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Деньги, в основном медяки, ссыпал в мешок не считая, а вот остальное имущество быстро сортировал по приблизительной стоимости и полезности.
Огниво, трут, кресало, съестные припасы — в одну сторону. Это нам самим может пригодиться.
Непонятные грязные тряпки — в другую, на выброс.
Вонючие чёрные шишки, которые использовали вместо табака, пойдут в подарок Фольки, а вот приличные сапоги и другие более или менее сохранившиеся детали бандитских гардеробов отправятся на продажу. Думаю, за это барахло можно будет выручить пару монет.
Никаких душевных терзаний по поводу того, что приходится заниматься мародёрством, я не испытывал. Привычное, в общем-то, дело — в прошлой жизни довелось обирать и трупы врагов, и тела товарищей. Не думаю, что покойникам становилось от этого хоть капельку хуже.
— За убийство разбойников полагается какая-нибудь награда? — спросил я у Марка, который оттаскивал покойников в сторону от дороги.
— Полагается, — ответил тот. — Серебряная монета за безоружного, две — за вооружённого, три — за любого стрелка. О нападении нужно доложить графскому интенданту — он пришлёт людей, чтобы те всё посчитали…
— И они не обманут?
— Обязательно постараются, — усмехнулся разведчик. — Но других вариантов нет.
В «сломанной» повозке, к которой так стремился Брон, обнаружилось ещё четыре арбалета, десяток луков, запас стрел и болтов, пяток коротких копий и полдюжины дубин, окованных железом. Вместе с остальным оружием получался некислый арсенал… Но что с ним делать? Отложить до лучших времён или превратить в деньги?
Я вытащил из нашей телеги те самострелы, которые достались от предыдущей шайки, и положил их в общую кучу. Марк, увидев это, цокнул языком:
— Полагаю, ты даже не слышал, что простолюдинам строжайше запрещено касаться луков и арбалетов без высочайшего разрешения?
— Слышал, конечно. Думаю, сегодня мы можем пойти на маленькое нарушение закона…
Разведчик хмыкнул, но больше ничего не сказал. В сравнении с колдовством без печати, любое другое нарушение закона действительно казалось сущей мелочью.
Я осмотрел весь арсенал и отобрал
