к нам навстречу.
Первая улица, которая являлась продолжением дороги, встретила нас теснотой, смехом, руганью и криками. Люди сидели на скамейках вдоль стен, чинно прогуливались рука об руку, ели и выпивали… В общем, занимались обычными вечерними делами.
Чем ближе становился замок, тем богаче выглядела публика. Утрамбованную землю сменила каменная мостовая, дома подросли на пару этажей, а ароматы пищи стали куда изысканнее. Зазывалы рекламировали свои заведения, а почтенные горожане, разодетые в яркую одежду, с интересом слушали их предложения.
— Слёзы курфюрста! Лучшее вино, которое можно достать по эту сторону Гиблого леса!
— У матушки Жанин каждый найдёт развлечение по вкусу! Жалкая серебряная монета откроет путь в царство соблазнов и наслаждений! Здесь с нетерпением ждут и смущённого юношу, и опытного мужчину!
— Баранья нога за три медяка! Дешевле лишь даром!
Удивительно, но здесь рекламировали не только радости плоти. Один старикан — тощий, в замызганном плаще с капюшоном — вопил осипшим от крика голосом, торжественно воздев руки к небу:
— Только сегодня чернь, быдло и прочий сброд может приобщиться к славным деяниям прошлого! За одну золотую монету жалкие простолюдины узнают о великих свершениях благородных господ!
Публика, услышав столь щедрое предложение, откровенно посмеивалась над стариком, однако тот не обращал на подколки никакого внимания. Он пучил безумные глаза и вопил всё громче и громче:
— «Жизнь и деяния знатных родов», записанные гениальным Фруас Суаром! Последний экземпляр великой книги! Читает сам автор! Последний шанс для швали, в жилах которой нет и капли благородной крови, узнать об истинной славе аристократии! Один золотой!
На поясе старика висел побитый жизнью томик в кожаном переплёте, на обложке которого виднелось наполовину стёртое название: «Жи…ь и д…ия знат…..ов». Похоже, дедуля и был тем самым гениальным Фруас Суаром, вынужденным читать свой монументальный труд всякому сброду. Скромняга, что сказать. Правда, с ценообразованием не угадал — желающие приобщиться к великому тексту в очередь почему-то не выстраивались.
— Глупцы! Вы не осознаёте собственного счастья!
Сумасшедший старик, впав в ярость, начал хватать прохожих за руки, но продолжения я не увидел. Благодаря Занозе, толпа расступилась перед нами, как волны перед крейсером, и мы двинулись дальше. Лошадь безо всякого стеснения кусала и толкала тех, кто не успевал отскочить в сторону, а остальных отгоняла угрожающим ржанием. Марк игнорировал возмущённые вопли недовольных, и я тоже не стал напрягаться — похоже, такая манера движения здесь в порядке вещей.
За час мы пересекли весь город и вышли к площади, за которой начинался подъём к замковым укреплениям. Народу здесь было не протолкнуться: горожане, разодетые как павлины, какие-то подозрительные личности, поглядывавшие на нас исподлобья, продажные девки, дети, старики… Настоящее столпотворение, среди которого в поисках еды сновали кошки, собаки и куры.
Крики, смех, ругань — всё сливалось в малопонятный, но приятный для уха потомственного москвича гомон. Оказывается, я успел соскучиться по городскому шуму и суете.
— Где они???
Чей-то истеричный вопль сумел пробиться через какофонию звуков, когда мы уже почти добрались до начала подъёма. Я осмотрелся и заметил в толпе источник крика — это был тот самый старик с книгой, который теперь ковылял за нашей повозкой с очевидным намерением ухватить меня за ногу.
— Где они???
Он сбросил с головы дырявый капюшон, обнажив редкие засаленные волосы, и стал перебирать ногами с удвоенной скоростью. Мы же, напротив, из-за толкучки только замедлились.
— Где???
Я, конечно, уважаю старость и трепетно отношусь к людям творческих профессий, но не могу позволить кому бы то ни было лапать себя на глазах изумлённой публики. Кинжал Лэйлы блеснул сталью, недвусмысленно намекнув гениальному Фруас Суару, что не стоит тянуть клешни туда, куда не просят.
Дед намёк понял и быстро отдёрнул руки. Сразу видно — человек опытный.
— Где? — уже тише произнёс он, пристроившись в «кильватере» нашей телеги.
— Кто? — ласково спросил я.
Первое правило, которое стоит неукоснительно исполнять, общаясь с безумцами — это «не груби». Именно поэтому психиатры в стационаре такие спокойный и вежливые.
— Они… — ответил старик.
— Кто «они»?
— Пузырьки.
— Не знаю, — честно ответил я.
— Что там? — Марк оглянулся. В его глазах читалось неподдельное удивление — наш диалог со стариком явно поразил разведчика своей невероятной осмысленностью.
— Дед про какие-то пузырьки спрашивают. Не знаешь, о чём он?
— Понятия не имею, — пробурчал Марк.
Мы продолжали неспешно катить вперёд к небольшому «блокпосту», у которого стояли два человека, закованные в железо с ног до головы. Похоже, нас ждал досмотр, и Марк, судя по недовольству в голосе, был не очень-то рад этому обстоятельству.
— Избавься от старика, он может помешать, — сказал разведчик, а потом пробормотал что-то непонятное: — Насмотрятся на гвардейцев баронских, мать их…
Не знаю, к чему относилась его последняя фраза, но времени на расспросы уже не было: по камням мостовой загромыхала сталь — люди в латах пошли к нам навстречу. Они вбивали ноги в землю с такой силой, словно сваи заколачивали, и этот шум явно нервировал безумца.
— Где пузырьки? — с раздражением произнёс он.
— Дедуля, я твои пузырьки не брал и вообще не понимаю, о чём ты говоришь.
— Отдай пузырьки! Верни пузырьки!
Грохот шагов нарастал, и старик повёл себя куда настойчивее. Он снова потянул ко мне пальцы, вытаращив для большей убедительности глаза.
— Избавься от него! — прошипел Марк. — Пока эти не подошли…
Разведчик был не на шутку напуган, а значит, старику здесь действительно не место. Но что с ним делать? Не бить же, в конце концов.
Убедить безумца в том, что у меня нет никаких пузырьков, вряд ли получится, ведь сумасшедшие глухи к голосу разума… Однако их вполне можно обмануть.
— Хорошо, дед, отдам, — с поддельной искренностью произнёс я.
— Давай!
— Я их спрятал.
— Где?
— Вон там, — я указал на дом у края площади. — За углом. Серый камень, покрытый плесенью. Четвёртый снизу, десятый справа. Пузырьки за ним.
— Поклянись! — старик недоверчиво прищурился.
— Зуб даю! — полузабытая детская «клятва» вырвалась откуда-то из глубин памяти. Теперь по правилам требовалось издать специальный щелчок, подцепив передние зубы ногтем большего пальца, и я с большим трудом подавил желание это сделать. Похоже, помешательство старика оказалось слегка заразным.
— Смотри у меня…
Безумец накинул капюшон и шагнул в толпу. Однако прежде чем уйти, он взглянул на меня и на это раз в его глазах не было ни капли сумасшествия.
— Если ты снова обманул меня, Феликс, — строго произнёс старик. — То я обязательно доложу обо всём курфюрсту!
Вот так номер. Или дед удивительно удачно бредит, или он был знаком с Феликсом Обрином до того, как я занял его тело.
—
