Глазам жертвы предстал ее будущий палач: ничуть не страшный, нисколько не уродливый, а обычный человек из толпы с совершенно неприметной внешностью, разве что губы кольберийца были слишком тонкие и чересчур бледные.
– Ну что, узнал свою смерть? – поинтересовался мужчина, на лице которого появилась ехидная ухмылка.
– Нет, раньше никогда не виделись, – покачал головой Мартин. – А вот за что дружков своих упокоил, понять не могу.
– Они не дружки, а ничтожества, бросовый материал. Полгода пришлось дурней терпеть, пока тебя дожидался, вот и озверел, – вновь рассмеялся нездоровым смешком незнакомец, метясь Мартину точно в лоб. – К тому ж не люблю оставлять свидетелей, хоть они по-кольберски ни в зуб ногой. А ты молодец, здорово по-нашенски болтаешь! Долго учился, жена кольберийка или богомерзкие чары?
– Женитьба и я – понятия несовместимые! У меня слишком избирательное и потребительское отношение к прекрасному полу, – гордо заявил маг, а затем перевел разговор на иную тему: – Ну, а кто ты таков будешь? Почему я твою рожу узнать должен?
– Да так, – пожал плечами незнакомец, – думал, слава меня опережает. Впрочем, чего ожидать от колдуна, потешающего народ козлиной брадою? На твоем месте я б убил мерзавца-брадобрея!
– Веселись, да меру знай, – в глазах Мартина промелькнул хищный блеск. – Пуля в дуле всего одна, а вдруг ее не хватит?
– Не беспокойся, чернокнижник, не промахнусь, – незнакомец вдруг стал серьезен, его лицо приняло официальное выражение, словно на приеме в королевском дворце, а изящный стан слегка изогнулся в поклоне. – Позвольте представиться, милостивый государь, – Анвис Борер, благословенный Единой Церковью и Небесами охотник за всякого рода нечестивой мразью…
Самое интересное, что Мартин действительно много раз слышал это имя, но не только не знал живую легенду охоты на ведьм, колдунов и прочих приспешников темных сил в лицо, но даже не предполагал, что его скромные деяния могли заинтересовать такую известную личность.
Как бы то ни было, а происходившее сейчас, на этом пустынном дворе, никак не было связано с затеянным им конфликтом между колониями двух королевств. Вот и нашелся ответ на сложный вопрос: за ним просто охотилась Единая Церковь. Мартин обрадовался и позволил себе улыбнуться, что, однако, было воспринято как вызов и спровоцировало приступ ярости у довольно галантного до этого момента противника.
– Лыбишься, колдун, усмехаешься?! Думаешь, я не в силах отправить тебя обратно в преисподнюю?! – брызгая слюной, сверкая глазами и тряся перед носом мага пистолетом, верещал Борер, оказавшийся на самом деле обычным фанатиком – несчастным, затравленным, привыкшим скрывать ущербность своего внутреннего «я» за лицемерной маской холодного безразличия и Веры. – Ты хоть догадываешься, как долго мне пришлось ждать этого прекрасного дня?!
Гентар молчал. К чему говорить, когда известный охотник за нечистью сам пел соловьем? Фанатиками, как и душевнобольными, движут не эмоции, не расчет, а навязчивые идеи, превращающиеся в смысл существования. Мартину было искренне жаль бесновавшегося перед ним Борера, поскольку борец за дело Добра и Света давно перестал различать, кто коварный враг, а кто невинная жертва. Он измерял жизнь не привычными вехами – детство, юность, создание семьи, воспитание детей, внуков, – а телами сожженных ведьм, заколотых осиновыми колами вампиров и застреленных серебряными пулями оборотней. Инструмент, предназначенный для копания в грязи, сам дурно пахнет да и выглядит не очень. Как Единая, так и Индорианская Церкви использовали благородные порывы таких людей, марали их души грязной работой, а затем безжалостно выбрасывали на помойку истории.
– Целых три года я следил за тобой, пока у тебя интерес имеется в герканской колонии. Пришлось к придурку-губернатору в слуги податься. Ты хоть представляешь, что это за мразь, какие он делишки проворачивает, как над людьми измывается?!
Вытянутая рука с пистолетом дрожала, чернота дула находилась на уровне глаз. Мартину казалось, что вот-вот палец нажмет на курок и мир перед его глазами померкнет. А Борер все кричал, все изливал свою душу, испытывая наслаждение от момента достижения заветной цели.
– Вот и пристрелил бы графа, скольким бы людям доброе дело сделал, – вставил реплику в чужой монолог Мартин, но возбужденный оратор не обратил на нее внимания.
– Целый год ждал, бегал на побегушках, уж думал – ошибся, но тут твой дружок появился! Вы же с ним не разлей вода: где он, там и ты, где ты, там и он!.. Все, спета твоя мерзкая песня, гадкий колдун, не будешь больше над честными людьми измываться! – Анвис Борер внезапно успокоился, а его рука перестала дрожать. – За мерзавцев этих не беспокойся, – охотник за нечистью кивнул в сторону остывающих тел его подручных. – Они слуги губернатора, подонки, такие же, как и он сам…
Гентар не стал разубеждать Борера, что не является исчадием ада или обыкновенным мерзавцем, использующим свои способности во вред людям. Подобная речь была бы бесполезной, да и прозвучала бы под дулом пистолета крайне неубедительно.
– У тебя всего один выстрел. Если уверен, что убьешь, нажимай на курок, но после – не обессудь…
Мартин хотел еще что-то сказать, но не успел. Тишину дворика разорвал выстрел, в воздухе заклубилось облако дыма, запахло порохом, а в голове мага, причисленного церковью к чернокнижникам, появилась дырка внушительного размера.
– Я всегда уверен! Прощай, колдун, – с печальной усмешкой исполненного долга изрек Анвис Борер и, даже не дождавшись, пока убитый враг упадет к его ногам, пошел прочь со двора.
В этом как раз и заключалась роковая ошибка охотника за детищами тьмы. Раскачивающийся мертвец не упал, а всего лишь нагнулся, достал из лежавшей на земле накидки склянку и метким броском направил сосуд с кислотой точно в затылок Анвиса. Раздался душераздирающий крик, началась агония разъедаемой плоти, но никто этого не услышал и не увидел, кроме ворон, мгновенно вспорхнувших с деревьев. Уже неживой легендарный охотник за нечистью не знал, что слышащего Зов моррона нельзя убить всего одним выстрелом, пусть даже в упор. Фанатики глухи к гласу рассудка и не понимают великодушных намеков врага.
Глава 11
Не будите спящего дракона!
Хотя монах-прислужник – невысокий духовный сан и на его плечах не лежит тяжелый груз ответственности за духовность паствы, но все равно у него множество дел и хлопот, начиная с помощи священнику в проведении религиозных обрядов и заканчивая поддержанием в храме чистоты и порядка. Согласно традициям Индорианской Церкви, утренний молебен должен был начаться ровно в шесть. Сомневаясь, что хоть кто-нибудь из верующих посетит церковь, и искренне надеясь, что преподобному отцу Патриуну хватит ума отменить службу, пока не уладятся дела с городской управой, не утихнут слухи о проклятии, а пребывавшая более года в запустении церковь не будет приведена в божеский вид, юный монах все-таки поднялся с постели в половине пятого утра. За полтора часа до начала священного действа ему нужно было успеть переделать несколько неотложных дел: подготовить зал, протереть со скамей да окон налетевшую пыль; помыть полы; разобраться в заваленной всяким барахлом кладовке; найти недостающий церковный инвентарь и приготовить завтрак из скудных запасов съестного, которых даже при жесткой экономии не хватило бы долее, чем на три дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});