— Лошадей придется оставить, — безапелляционно заявил нам бригадир, — они не поместятся в лодки.
— Свяжете по две — и поместятся, — парировал я. — Вы же должны попрактиковаться в перевозке различных, в том числе и крупногабаритных, грузов.
Бригадир пожевал губами, но ничего не ответил. Должно быть, согласился.
Я заспорил с бригадиром по той причине, что мне никак не давало покоя пророчество колдуньи Акив — а может, это было не пророчество, а просто присказка, к слову пришлось? — о том, что мы съедим своих лошадей. Но если лошадей у нас не будет, что мы станем есть?
Да и взгляды бригадира на лошадей не понравились: он чуть ли не облизывался и чувствовалось, что он готов съесть их сам, пусть и не в буквальном смысле. Видно, он уже прикидывал, как бы приспособить их для перевозки даров моря на ближайший рынок, чтобы не платить за аренду гужевого транспорта.
А может, выговорить себе еще пять процентов — и пусть пока на него поработают? Но мы вроде бы с ним еще и не в доле...
Да и что за рыцарь без коня? Дракона надо сначала найти, не будем же мы за ним пешком гоняться? И сколько времени искать придется — неизвестно. Да и сражаться с драконом без коня плохо — мы уже пробовали. Разве что на лягушках или верблюдах? Тем более что лягушки дракону какие-то там дальние родственники, тоже ведь пресмыкающиеся. Или лягушки — не пресмыкающиеся? Черт, что-то я совсем биологию подзабыл, хоть в учебник лезь. По-моему, все же какое-то родство между ними должно быть, пусть даже и седьмая вода на киселе.
А интересно, как поведут себя лягушки в сражении с драконом? Будут ли они драться с родственником? Или голос крови пересилит и они позорно дезертируют с поля боя? А то и того похуже — перекинутся на его сторону?
Я представил себе шлепок мокрой лапы, сбрасывающей меня с седла... Да потом еще потопчут грязными ластами...
Нет, конь надежней.
Золота у нас давно не стало, но консервы имелись, и в качестве оплаты были приняты с благодарностью — видно, в этих местах они являлись достаточной редкостью. Да и пищевой кризис, должно быть, сказывался. Рыба рыбой но и она приедалась. Если бы каждый питался только тем, что производит невозможно было бы развитие общества и товарно-денежных отношешений.
Тем более, что готовить консервы не надо: открывай — и ешь. Ни забот, ни хлопот, а для занятых людей это иногда бывает существенным фактором: очень удобно не тратить время на приготовление пищи.
Караван лодок отплыл на ту сторону моря после длительной подготовки, заключающейся в связывании лодок, их опробовании, бешеной ругани, долгих торгов, взаимных обвинений и упреков.
И что за отношение к рыцарям со стороны простолюдинов? Поистине, мир должен перевернуться, чтобы такое стало возможно! Я возмущался, но альтернативой было лишь поголовное истребление всех мятежников, а этого я почему-то сделать не мог: что-то мешало — то ли врожденное благородство, то ли запрограммированное.
Море медленно качало лодки, рыбаки — теперь уже моряки — мерно махали веслами, распевая веселую песенку.
Глядя на их работу, я подумал, что слово «весло» произошло от слова «весело», только немного редуцировалось со временем.
Потом меня заинтересовала возможность образования моря посреди степи, способы его появления и существования. Какая максимальная глубина у него может быть? И откуда она взялась?
Как хотите, а это чудо — самое непонятное из всех чудес.
Лес — ясно: растет на ровном месте из гребешка. Все тривиально и понятно. Гора — то же самое, растет из камушка, а вот море? Ну, упадет это зеркальце, символизирующее данное море, а откуда же глубина-то возьмется?
В самом деле: если глубина моря задается глубиной зеркальца, брошенного драконом, то очевидно, что при масштабируемом переносе толщины зеркальца до глубины моря последняя вряд ли окажется сравнимой с его шириной. Ну два метра, ну три, ну десять, в конце концов! Но не больше. Вылей такой объем воды, который содержится не то что в море, в океане — на ровную поверхность степи с той высоты, на которой пролетал дракон, так глубина моря окажется не более двух-трех метров, больше почву не размоет. А сколько неизбежно растечется в разные стороны, подчиняясь хоть небольшому, но все же имеющемуся уклону местности? Да выпито будет, в конце концов, истосковавшимися по воде обитателями степи!
Значит, где-то я ошибся в своих рассуждениях, принял неверные посылки. Очевидно, принцип образования моря из зеркальца несколько иной: судя хотя бы по цвету воды под лодкой, глубина моря составляла метров сто -сто пятьдесят. Наверное, зеркальце растет вглубь иначе, чем в стороны — ведь оно само может вмещать в себя большую глубину, чем толщина стекла — когда отражает окружающую действительность. Не в этом ли дело?
«А может», — мелькнула у меня в голове невероятная мысль... Впрочем, что же тут невероятного? Разве только то, что она мелькнула в моей голове?
Но я шучу, хотя и должен сказать, что с того момента, как я очутился здесь, мне стало казаться, будто объем моих знаний вырос невероятно, я начал интересоваться и разбираться в таких вещах, о которых раньше не мог и не хотел задумываться. Не произошел ли в случае со мной столь часто описываемый фантастами симбиоз человека и компьютера, и я получил автоматический доступ ко всей информации, имеющейся на электронных носителях?
Но, возвращаясь к мысли о море из зеркальца... а также леса из гребешка и горы — из камушка. Так вот, я подумал, что если лес — растет, и гора — растет, то не может ли расти и море?
Но не ошибся ли я? Что нам известно о механизме роста того же леса и той же горы? Да ничего! Почему мы априори предполагаем, что они именно растут, то есть развиваются из семечка, из зародыша — соответственно из маленького камушка и гребешка? Ведь возможен и другой механизм! И маленький камушек, и гребешок, да и зеркальце — не растут, а преобразуют пространство вокруг себя. А это значительно проще.
Нет, то есть само преобразование в случае моря из зеркальца — сложнее. Это уже не субмолекулярное сжатие, которое можно предположить на примере горы — но тогда дракон бы не поднял камушка! Он имел бы полную массу всей горы. Значит, принцип субмолекулярного сжатия в этих вещах не использовался.
Речь идет, скорее всего, о нанотехнологиях. Другими словами, и лес, и гора, и море — находящиеся в своих зародышах: гребешке, камушке, зеркальце — преобразуют окружающую среду в самое себя, то есть воздух становится деревьями и камнями, а почва — водой.
И ничего удивительного, все в порядке вещей. Значит, не стоит беспокоиться о невероятности большой глубины моря — глубина может быть любой, в зависимости от встроенной в зеркальце-зародыш программы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
