Что касается меня, я умолкаю, освобождаю голову. Надеваю очки на нос. В руке у меня Стальной Дэн, на шее — Печать Соломона, вокруг пояса — железная цепь. Я была в Аду. Во мне серебро. Я готова к делу.
Фасад пляжного домика взрывается.
Райан и Оуэн, находившиеся ближе всего к Двери, отброшены дальше всех — коняшка Оуэна улетает в бассейн, обрез Райана падает на землю и от удара стреляет в воздух, потому что, знаете ли, в присутствии Двери надо быть готовым стрелять немедленно, а не беспокоиться о безопасности. Если мы выживем, я его замучу поддразниваниями. Если…
Остальные либо упали на землю, либо стоят на коленях — это был не взрыв, это было что-то. Я тянусь туда.
— Я знаю тебя, — говорю я Двери.
— Я знаю тебя, — соглашается Дверь, голос у нее странный. — Не приближайся ко мне.
— Не подходите! — кричу я, но охотники слегка оглохли от взрыва, они переговариваются и не слышат меня.
— Что ты хочешь? — в отчаянии спрашиваю я, но ответа нет.
Рокси приходит в себя первой, ругаясь, выхватывает ножи и бежит туда, где была лепнина.
Из дыры вырывается волна черноты, злобы и тумана и пчелы. Рокси прыгает прямо в эту тучу, она кричит; я ничего не вижу, кроме мелькания ее ножей.
События ускоряются.
Охотники бегут к домику, кто-то что-то выкрикивает, у кого-то идет кровь из полученных ран. Мне кажется, там есть берсерк. Я стою спокойно и наблюдаю. Кроме меня, не двигается только Нарния. Потому что она сидит на трехфутовой струе воды в центре бассейна. Глаза у нее ввалившиеся и абсолютно пустые. Когда облако пчел приходит в бешенство и «хвост» его взлетает над забором, поднимается водяной хлыст и чувствуется запах горелого. Не помню, полезно ли дышать горелой хлоркой. Если я выживу, то побеспокоюсь об этом позже.
Я взглядом ищу Райана. Он поднялся на ноги и ищет свой обрез. Из его носа течет кровь. Он не смотрит на меня. Он не смотрел на меня с тех пор, как мы сюда приехали. Мне кажется, он думает, что я умру.
Я могу умереть. Из домика появляются еще какие-то создания. Вампиры с распростертыми крыльями беспорядочной кучей набрасываются на охотников, но они погибают легко, потому что все охотники несут с собой железо. За ними следуют оборотни. Высокие, шелудивые, с длинными когтями и черными многофасетчатыми глазами. Их убить сложнее, и я вижу, как охотники — мои охотники — начинают гибнуть. Против оборотней нужно серебро, а не железо; требуется время, чтобы достать соответствующее оружие. Но они это делают и…
Дверь, или что там внутри, предпринимает другие действия.
Элли!
Я слышу нежный, почти девичий голосок.
Это Элли!
Вот и все, что она делает, — произносит мое имя. И все. Но я оглядываюсь по сторонам, и некоторые охотники… они не просто приходят в замешательство и затем продолжают свое дело. Они останавливаются. Я скольжу по разумам охотников, проверяя, потому что это ненормально. Ив каждой голове я слышу другое имя.
Томми!
Рейнард!
Нокс!
Джессика!
Некоторые имена звучат бессмысленно, потому что, если помните, они ненастоящие. Они пахнут не так. Но не все. Например, Джессика. Она примерно в тридцати футах от меня, она сражалась с парой вампиров, умудрившихся выжить в первой схватке. Теперь она стоит смирно, глядя в сторону дома, а вампиры набросились на нее, вонзив хоботки ей в шею и окутав ее крыльями.
Джессика, должно быть, это ее подлинное имя. Она однажды назвала его перед Дверью, а что знает одна Дверь — знают все. Моя Дверь использует все имена, которые знает, чтобы вывести хотя бы часть нас из строя.
Она делает все, чтобы не пустить нас внутрь. Сражение теперь идет на равных, если на равных — это значит пятеро на одного охотника, но они, по крайней мере, удерживают позиции. Я просто стою, как и Нарния стоит в бассейне. Ее водяные хлысты продолжают летать вокруг, удерживая большую часть нападающих на нашем маленьком пятачке. Не знаю, что случится, если она больше не сможет это делать, — думаю, мир на самом деле погибнет. Но по крайней мере она что-то делает. А я просто стою.
Не то чтобы я была трусихой. И не то чтобы я думала, что это не моя битва. Правда заключается вот в чем: я крайне прагматична. Я должна оставаться в живых как можно дольше, потому что я единственный живой человек, который знает Аманду. И это важно. Ад — это то, что ты приносишь с собой; Дверь — это то, чем ты хочешь, чтобы она была.
Готова поспорить, я знаю, что нужно Аманде.
Черный туман резко отступает и втягивается в пляжный домик. Я не вижу Рокси. Он выглядит почти нормальным, имею в виду домик, за исключением той части, где был взрыв, разрушивший гостиную изнутри, и где кровь стекает по стенам. Оборотни и вампиры продолжают драться, но они умирают, и теперь некоторые охотники перевязывают свои раны и смотрят на домик. Мы все знаем, что должны войти внутрь. Вопрос в том, сколько из нас умрет, пытаясь войти.
Один из старших охотников не Райан, слава богу, не Райан — сердито ругается и совершает бросок к домику.
Нет-нет-нет-нет — я осознаю, что напеваю это, но не в его голове, не тем голосом, который может спасти его. На бегу он выхватывает гигантский двусторонний топор, он несется мимо охотников, демонов и трупов — трупов так много. Он бежит до тех пор, пока не достигает гостиной.
Стены пляжного домика ненастоящие.
Я думала, мы смотрели на взорвавшийся домик, но нет. Я не уверена, что это вообще еще дом. Крыша резко падает, чтобы вобрать в себя кусок, который дом откусывает от охотника. Его тело распадается на полдюжины кусков, и, упав на землю, они начинают разлагаться.
Похоже, попасть в дом сложнее, чем я думала. Остальным тоже пришла в голову эта мысль, потому что уцелевшие собираются в маленькие группки, продолжая объединяться по фракциям, идиоты, но они объединяются. Я чувствую, что-то происходит, но я не часть этого.
«Эй, — мысленно окликаю я Нарнию, — ты здесь?»
«Очередной прикол?» — произносит ее голос в моей голове.
«Это ты говоришь о приколах, растяпа, — говорю я. — Я могу что-то сделать?»
«Да», — отвечает она.
Но не продолжает, и я начинаю испытывать нетерпение:
«И что же это?»
Я слышу, как она посмеивается в моей голове, и это даже почти не ужасно, Отчасти приятно, что удивляет…
Ты охотница или нет? Отправляйся к ищейкам, маленькая охотница, — говорит она. — Ад — это то, что ты приносишь с собой. Помни.
Я почти слышу, как она выключает свое внутреннее радио и возвращается к размахиванию кнутами, восседая на струе воды.
Жаль, что Райан не рядом, чтобы обсудить безумный ведьминский совет Нарнии и найти в нем здравое зерно. Потом я вспоминаю, как Аманду, Стэна и меня поймал за курением новый преподаватель английского в школьном туалете и мы попытались избежать наказания, а преподаватель нам сказал: «Если бы желания были лошадьми, нищие ездили бы верхом». Я много размышляла об этом. Желания, которые я загадала бы, если бы могла исключить лошадей. Не обращайте внимания на мое невежество.