Тевье. День? Уже рассвело? (Взглянул на небо, тряхнул головой, застонал.) А я думал, еще сплю… Вы здесь зачем?
Годл. У нас урок, папа.
Тевье. А… А мне показалось… Все прыгает в глазах. А где… Годл?
Годл. Я Годл.
Тевье. Ты уверена?.. Нет… Я имел в виду жену… Жену мою как зовут?
Появляется Голда.
Голда. Голда меня зовут. Пора бы запомнить… (Годл и Перчику.) Идите, дети. Сейчас с папой говорить бесполезно… Он должен очухаться!
Перчик и Годл уходят.
Тевье (строго). Голда, я тебе сто раз говорил: блюди уважение! Что значит: «очухаться»? Мужчина имеет право на похмелье… Разве не сказано в Писании: «И выпил Ной вина, и опьянел, и лежал в шатре своем…»? (Застонал.)
Голда (пододвинув стул). Садись, Ной, будем лечиться… (Тевье послушно садится, Голда простирает над ним руки.) Нашел время напиваться. В доме такое событие… Я глаз не сомкнула. Где взять девочке свадебное платье? Где туфли? Чем платить музыкантам?
Тевье. Это пусть жених думает.
Голда. Мы бедные, но не нищие… Невесте — хоть какое-то, да приданое… Белье… Посуду… Где все брать?
Тевье. Голда, ты мне снимаешь головную боль или делаешь? Скажи лучше: что Цейтл?
Сцена из спектакля. Тель-Авив, Камерный театр. 1991 г. Постановка М. Захарова. Тквье — А. Кинский, Голда — Х. Рот.
Голда. Заперлась в сарае и ревет. Я стала ее успокаивать — сама расплакалась… (Всхлипывает.)
Тевье. О Бог мой! Не из ребра Ты сделал женщину — из слез… У нас радость или нет? Вся деревня меня поздравляла… Все отцы сейчас кусают губы от зависти…
Голда. Скажи ей это, Тевье, скажи! Богатый жених — награда за наши молитвы.
Тевье. Отойди, женщина! Не подсказывай мне слова, когда есть Святое Писание… А в нем сказано… (Задумался.) Нет, скажу ей, чтоб два раза не повторять… (Подошел к двери сарая, постучал.) Цейтл! Это я! Открой, дочка… (Прислушался.) Открой, тебе говорю… Дочка, я сам вешал эту дверь, сам ее и снесу!
Голда. Дочка, не серди папу. Папа в гневе страшен!
Тевье. Спасибо за помощь, Голда. Теперь уходи! Я хочу остаться с дочерью и дверью наедине…
Голда (запричитала). О боже! Если первая так выходит замуж, где взять силы на остальных?..
Голда уходит.
Тевье (потрогал дверь). Перед тем как сломать, я все-таки скажу слова Святого Писания: «Слушай наставленья отца своего и обретешь радость…» А еще, дочка, я тебе скажу не из Писания, а из собственной жизни… Когда мы с матерью поженились, у нас не было дома, а был только вот такой сарайчик… И пола в нем не было, и крыша как решето… И когда она тебя рожала, пошел сильный дождь. Ручьи лились с неба, и я боялся, что Голда захлебнется не от крика, а от воды… И тогда я упал на колени и сказал нашему Богу: «Сверши милость, Всемогущий! Пусть только мой первенец родится здоровым, а уж я сил не пощажу, день и ночь работать буду, но над его головой будет всегда крепкая крыша, и над детьми его, и над внуками, до седьмого колена!» Вот какую клятву дал я — и ты родилась здоровенькой! И не дрожала от холода и дождя! А теперь я отдаю тебя в хороший дом. Так что нравится тебе жених или нет — это дело десятое… О детях надо думать. О внуках!.. До седьмого колена! Так нам на роду написано. Ибо, если б праотец наш Авраам не думал о семи своих коленах, мы б и сейчас были рабами в Египте!.. А теперь я ломаю дверь, ибо дальше слова теряют смысл…
Разбежался, высадил дверь плечом, исчез в темноте. Послышался крик испуганных кур, и полетели перья… Во дворе появились Цейтл и Мотл.
Тевье (появляясь из сарая, дочери). Где ты была?
Мотл. Она ходила к реке.
Тевье. Я спрашиваю дочь.
Мотл. Она ходила к реке, реб Тевье… К самому обрыву. Туда, где в прошлом году утопилась дочь сапожника Якова…
Тевье (схватил Мотла за ворот). Что ты сказал?! Такие слова — отцу?!
Цейтл (падает перед Тевье на колени). Папа, прости меня… Пожалей меня! Не отдавай меня за Лейзера…
Тевье. Встань!
Цейтл (плача). Если из-за денег — я на все готова… В прислуги пойду, камни таскать буду!
Тевье. Встань! Я дал слово, дочка. Слово мужчины — закон! Оно дороже золота!
Мотл. Но не дороже дочери…
Тевье. Ты уйди! У нас семейный разговор. Посторонние пусть ждут за забором!
Мотл. Я не посторонний!
Тевье. Вот как? Кто ж ты ей? Брат, дядя, муж?
Мотл. Я ей… Мотл! Мотл, которого она любит, и я ее люблю. Мы дали друг другу слово…
Тевье (возмущенно). Они дали слово! Вы слышите, люди? Мир сошел с ума!..
Мотл. Слово мужчины — закон! Вы сами так сказали…
Тевье. Мало ли что я сказал. Не каждую глупость надо повторять!.. Послушай, Мотл, если ты хотел жениться на моей дочери, ты, как положено, должен был прислать свата. А если б ты прислал свата, я бы перед ним закрыл дверь. И только из-за двери сказал бы: дочь Тевье надо заслужить! А если у жениха пустой карман, то, кроме фиги, мне туда положить нечего! Вот что я сказал бы твоему свату, если б такой дурак нашелся. А теперь иди отсюда подобру-поздорову, не зли меня, ибо сказано в Писании: «Страшен был Голиаф в гневе!»
Мотл (угрюмо). Никуда я не пойду! В Писании сказано: «И стоял Давид, как скала!»
Тевье (вновь схватил Мотла за воротник). Что?! Ты будешь учить меня Писанию?! Помнишь, что там сказано о казнях египетских?!
Мотл (задыхаясь). Помню, реб Тевье… «И сказал Господь Моисею: я ударю по воде, которая в реке, и она превратится в кровь… И рыба в реке умрет, и вскипит река жабами…»
Тевье (несколько опешив). Откуда, мерзавец, ты так хорошо знаешь Писание?
Мотл. Готовился к разговору с вами… Половину Торы выучил наизусть.
Тевье (поднял глаза к небу). Как Тебе это понравится? А?.. Впрочем, Тебе нравится, я чувствую…
Цейтл. Благослови нас, папа. Я же знаю, ты добрый…
Тевье (растерянно). Добрый, дочка, добрый… И поэтому знаю, как будет рваться мое сердце, когда буду видеть вашу нищую жизнь.
Мотл. Я буду работать, реб Тевье… День и ночь!.. Ваша дочь не будет знать нужды. Мне дают швейную машинку в кредит!
Тевье. Ему дают машинку… Напиши об этом Ротшильду, он умрет от зависти!.. Ох, господи, господи! Видно, на роду написано бедным плодить бедных… Ладно! Пусть будет по-вашему! Я согласен!
Мотл. Если вы согласны, реб Тевье, значит, это мы подчиняемся вашему слову…
Тевье (усмехнувшись). Вежливый зять — уже неплохо… А теперь идите! Мне надо обрадовать маму. Да так, чтоб она не умерла с горя…
Мотл и Цейтл уходят. Тевье секунду сидит в раздумье, потом срывает подсолнух, стучит в окно дома.
Голда!
В окне появляется Голда.
Это тебе!
Протягивает подсолнух.
Голда. Что это?
Тевье. Цветок.
Голда. Ну, предположим. (Берет подсолнух.) А зачем?
Тевье. Голда, легче лечь в гроб, чем ответить на все твои вопросы! Муж дарит жене цветы — это нормально!
Голда. Если учесть, что один раз за двадцать лет, то — да…
Тевье. Когда-то ж надо начинать… Сбылась твоя мечта — ты стала тещей!
Голда. Тевье, дай я тебя расцелую!
Тевье. Не откажусь!
Голда выбегает из дома, бросается к мужу с объятиями, тот ее останавливает.
Сперва один вопрос…
Голда. Погоди с вопросами… Лучше скажи, как все это было?
Тевье. Твоя беда, Голда, что ты не умеешь подслушивать. Мне было бы проще… Ну, в общем, все, как ты хотела: я сказал — она согласилась, я стоял на своем — она еще больше обрадовалась…
Голда. Ты ее бил?
Тевье. Побойся Бога, Голда… Разве не сказано в Писании: «Ласковое слово смягчает сердце»? Или что-то в этом роде… Но подожди. Ответь на вопрос: к тебе действительно являлась во сне покойная бабушка?
Голда. Ну конечно.
Тевье. И назвала имя Лейзера-мясника?
Голда. Почему ты спрашиваешь?
