Мы можем получить […]
Этот скептицизм спеца-шалуна не очень нравится мне, я шучу иначе; напр.:
Зная, что такое клетка
И — ее работа — ткань,
Убеждаешься нередко,
Что и ткань и клетка — дрянь!
О, смертный! Если ты здоров —
Не бойся докторов!
А заболев — открой им дверь,
Но — осторожно верь!
Сборник «День» заморозили. Вероятно — потому, что увлеклись «Библиотекой поэта», а м. б., и потому, что сборник этот требует весьма серьезной работы. Летом попробуем оживить сие дело.
Книга Вагнера выходит 2-м изданием, В[агнер] написал еще книгу, на-днях получу рукопись. «История молодого человека XIX столетия» поссорила меня с Ионовым, сумасбродом и самолюбцем. Это очень печально. Толстой — приехал, здесь — Афиногенов, через несколько дней явится Фадеев. Живут у меня бр[атья] Корины, замечательно талантливые художники из палеховских «богомазов». Отличные люди, трогательно влюбленные в свое искусство.
Народа в эту зиму перебывало здесь — множество, сухопутного и морского, и народ отборно интересный. Хороших людей родит страна Советская, дорогой мой Федин, я жадно любуюсь ими, и страстно хочется прожить еще лет пять, посмотреть, каковы они будут, сколько сделают. Но — пяти лет я не проживу, да три года — не удастся, устал я.
Заключаем с Италией огромнейший торговый договор, французы — озвереют, когда он будет опубликован. Японцы, в союзе с англичанами, действуют все более нагло, цинично и — ничего! Никто не препятствует, ибо все завидуют.
Настроение «интеллигенции», особенно — американской, становится как будто все более тревожным, она, кажется, впервые ставит пред собою вопрос русской интеллигенции 70-х годов: как жить, что делать? Мне приходится отвечать на эти вопросы, ибо — спрашивают и меня.
Читали Вы книгу Ричарда Олдингтона «Смерть героя»? Весьма грубая, злая и «отчаянная» книга, вот уж нельзя было ожидать, что англичане доживут до такой литературы! И, пожалуй, еще более красноречиво говорит о процессе распада буржуазии английская книга Лоренса «Любовник леди Чаттерлей». Книга посвящена вопросам пола, и в ней все слова, не произносимые вслух, произнесены, да — как еще громко! Но это делается не для скандала, а в целях проповеди «половой морали», и впечатление такое, что автор — поп одной из английских церквей. Бездарный поп.
Ну, вот сколько я наболтал.
Будьте здоровы, дорогой! Поверьте мне, что это «объективно» важно, ибо Вы еще только начали Вашу работу.
Крепко жму руку.
А. Пешков
29. III. 32.
Р. S. Если Лоренс интересен Вам, — напишите в Берлин «Международной книге», там есть хороший товарищ Тер-Григорьян, он вышлет Вам эту книгу. И — всякие.
А. П.
1047
В. Т. ЖАКОВОЙ
5 апреля 1932, Сорренто.
Жаковой, Вере.
Премудрая, уважаемая и нелепая девушка в очках!
Ваше уменье читать книги — восхищает меня, я говорю это совершенно серьезно и с крепкой надеждой, что Вы, со временем, научитесь писать весьма полезные книги.
Но — всякое дело надобно начинать с начала, а поэтому прочитанного Вами по истории рифмы — недостаточно. Вы сами видите, как субъективны и противоречивы соображения литераторов, чьи труды прочитаны Вами.
Противоречивость, разногласия и словесная путаница литераторов была бы для Вас значительно более ясной, если б Вы обратили внимание на фольклор—на пословицы, прибаутки, на материал хороводных — плясовых — шуточных песен. Если Вы серьезно решили заняться работой о рифме — фольклор надобно знать, ибо в основе «писаной» литературы лежит устная.
И надобно знать европейские работы по этому вопросу. На каких языках читаете Вы? Сообщите мне это—немедля! — я достану Вам нужные книги и привезу оные.
И — до свидания! Скоро увидимся, и я буду злобно издеваться над Вами, ведьма. И — еретица.
Уважаемый Вами старик
А. Пешков
5. IV. 32.
1048
РОМЭНУ РОЛЛАНУ
9 апреля 1932, Сорренто.
Дорогой друг,
дней через десять выезжаю в Москву и, согласно Вашему желанию, немедленно организую снабжение Вас сведениями о ходе культурной работы в Союзе. Насколько я понимаю, Вас, в первую очередь, интересует творчество молодых композиторов, новости литературы, а также быт литераторов, живопись, художественная — «кустарная» — промышленность. Все это Вы будете получать в форме описаний и образцов.
Посылаю Вам снимок с портрета моего работы Корина, портрет еще не кончен, Корин докончит его в Москве. Очень обрадован Вашим разрешением Корину сделать Ваш портрет для Советского Союза.
Есть у меня к Вам еще просьба: в Давосе, в санатории «Гелиос» живет один из молодых наших писателей, Константин Федин («Города и годы»), которому очень хотелось бы посетить Вас. Он говорит по-немецки. Может быть, Вы разрешите ему как-нибудь заехать к Вам на денек? Этим Вы весьма обрадовали бы его. Человек он интересный.
О свидании с Вами мечтает и Алексей Толстой, который в данное время гостит у меня. Он автор первого у нас действительно исторического и замечательного романа «Петр I», но — он едет со мною в Москву. Гостит у меня также Афиногенов, автор пьесы «Страх», которая идет сейчас в театрах Ленинграда и Москвы.
Советские литераторы именуют Вас «наш Ромэн Роллан», и в этом «наш» скрыта большая, искренняя любовь к Вам.
Разумеется, я с удовольствием приму японского скульптора, раз Вы хотите этого.
Ильин, автор «Рассказа о великом плане» — брат Маршака, автора целого ряда детских книг. Оба они люди очень талантливые. Книга Ильина вышла на немецком языке «Die fünf Jahre, die die Welt verändern»[3], а на английском вышла другая, такая же интересная: «100 000 почему?»
Благодарю Вас за статьи Гамона и за письмо белоэмигранта.
Крепко жму Вашу руку, Толстой и Афиногенов тоже приветствуют Вас.
М. Горький
Сорренто,
9 апреля.
1049
РОМЭНУ РОЛЛАНУ
15 апреля 1932, Сорренто.
Дорогой друг,
маленькое недоразумение, которое возникло между нами, объясняется моим желанием ознакомить Вас — а через Вас и друзей Ваших — с фактами самодеятельности племен и народов Союза Советов в области искусства. Отнюдь не считая Вас эстетом, я хотел бы порадовать мыслителя и друга трудящихся проявлениями творческих сил, разбуженных революцией. Мне кажется, что Вам было бы интересно познакомиться с музыкой тюркских и тюрко-финских племен Волги, Средней Азии, Сибири. Я очень люблю музыку и, может быть, увлекаюсь песнями киргиз, — они считают себя потомками гуннов, — чуваш, тюркмен и т. д.
У меня нет намерения обрушить
