В ленинской комнате роскошный цветной телевизор, подарок шефов, умельцы-связисты соорудили какую-то сложную антенну и через спутник ловят любые программы. Молодцы!
Застава имеет прочное хозяйство: баню, прачечные, даже коров, свиней, огород. Очень хорошая спортплощадка с полосой, шестами, канатами, с помостом, на котором укрытые брезентом штанги, гири. В глубине участка традиционный домик на четыре квартирки для меня, замов, старшины. У меня такое впечатление, что, перенеси меня во сне с предыдущей, да вообще любой заставы на эту или любую другую квартиру, я бы ничего не заметил, так эти квартиры похожи.
У входа меня встречает щекастый пограничник лет трех от роду. Он одет в маскировочный костюмчик и такую же каскетку, в руках деревянный автомат, требовательный взгляд устремлен на меня. Это Боб, сын старшины… «Куда идешь?» — строго спрашивает Боб, автомат в его руках не дрожит.
— Домой, — отвечаю.
Боб озадачен, такого ответа он не ожидал, но тут же следует другой вопрос:
— Ко мне домой?
— Нет, к себе, — говорю.
Боб совсем теряется. У него пропадает ко мне интерес, и он не очень уверенно ковыляет на спортплощадку, примеривается к гире, которая доходит ему едва ли не до плеча.
А я вхожу в дом, туда моя деликатная свита меня не сопровождает, оставив на пороге.
В доме царит оживление. Зойка, разумеется, уже со всеми познакомилась, чтоб не сказать подружилась. Со всеми? Их не так уж много. Моя, жена старшины, на этот раз отнюдь не киношного, а молодого, щуплого, веселого. Люся похожа на мужа, как на брата — тоже молодая, веселая, худенькая (неизвестно, в кого толстячок Боб). Вторая «офицерская дама» — Катя, симпатичная серьезная молодая женщина. Ее муж приходится мне замполитом.
Замполит лейтенант Хлебников Александр Сергеевич — такое вот поэтическое сочетание. У него совсем детское лицо, розовощекий, часто смеется, и тогда на щеках возникают ямки. Прямо как соседские ребята в бытность мою на Арбате — херувимчик. Он тоже москвич, даже сосед — живет на улице Воровского. Жил. Теперь вот на заставе. К нему надо будет присмотреться — уж больно у него юный вид. Пользуется ли он авторитетом? И сам-то достаточно серьезен? Почему оказался пограничником? (Впрочем, выясняется, что, как и я, пошел по стопам предков). И почему так рано женился (жена старше его на два года — тоже подозрительно, к чему бы?)? Вопросов много. И как ни важно изучить своих солдат, изучить офицеров, ближайших помощников, — важнее.
Например, зам мой, лейтенант Георгий Георгиевич Семенов (тоже потомственный пограничник), здоровенный парень с румяным круглым лицом, для меня стал ясен в первую же минуту. Он фанатик военной службы: его библия — устав, его мечта — маршальский титул, солдат с незастегнутой пуговицей подлежит военному трибуналу. Пока мы обходили заставу, он каждому встречному сделал несколько замечаний, а старшине надавал столько указаний, что даже у меня голова заболела. Три месяца до моего приезда он исполнял обязанности начальника заставы и, как простодушно рассказала жена старшины Люся моей Зойке, до того засел у всех в печенках, что «аж глазам больно». Солдаты, когда увидели меня, просто сияли от счастья. Не потому, что я такой хороший (меня они еще не знают), а потому, что начальник теперь станет не Семенов. Наверняка у него есть и достоинства, но пока они мне не ведомы. И еще вопрос — интересно, как они ладили с замполитом?
Первая встреча проходила по традиции за коллективным столом. Три наши женщины постарались — стол ломился от местных яств — рыбы, солений, компотов, березового сока, каких-то копченостей. Люся и Катя, авторы этих роскошных произведений, как и положено настоящим хозяйкам, все время оправдывались — то не получилось, что-то не досолено, что-то не дожарено, и с удовольствием выслушивали наши опровержения. Обедаем вшестером. Единственный холостяк, Семенов, попросил разрешения нас покинуть, многозначительно прошептав мне:
— Надо кому-то на заставе подежурить.
Этим он сразу дал мне понять, что, во-первых, удивлен моим легкомысленным поведением — сел обедать вместо того, чтобы включиться в работу, во-вторых, я могу обедать спокойно — есть он и он всегда на посту.
После обеда возвращаюсь в канцелярию и застаю там лейтенанта Семенова, он читает нотацию сержанту, уже по выражению лица сержанта я вижу, до какой степени ему надоел мой зам со своими нравоучениями. Увидев меня, Семенов вскакивает, но никак не может закончить свою речь:
— …так вот, товарищ сержант, надо не три, а пять раз проверить, как же так, идет в наряд в грязных сапогах. Понимаю, дождь, все равно, испачкается, придет, почистит. Все правильно, но идти-то надо в чистых сапогах. А кто проверит? Вы, товарищ сержант! Потому что кто отвечает за внешний вид солдата? Его непосредственный командир. В данном случае вы, товарищ сержант! Ясно? Потому надо проверять и проверять…
Семенов косит на меня глазами, замечает мое нетерпение и наконец произносит:
— Идите, товарищ сержант, и еще раз все проверьте и два, и три раза…
Сержант спешит покинуть канцелярию, а Семенов виновато говорит:
— Ни минуты покоя с ними, товарищ старший лейтенант, ну что вот сделаешь? Третий раз долблю сержанту — проверьте внешний вид, обратите внимание на сапоги! А он — «так ведь дождь, все равно грязь». Ну что с ним поделаешь? Я говорю ему — проверяйте…
Меня охватывает паника: неужели он будет мне повторять все, что говорил сержанту?
— Ладно, лейтенант, — прерываю, — идите обедать. Вы небось проголодались, сколько мы с вами находились.
— Я, товарищ старший лейтенант, каждый день в пять раз больше хожу — служба. Но порубать не мешает.
— Вот, вот, — подбадриваю его, — а я тут пока разберусь.
— Моя помощь не нужна?
— Нет, нет, в случае чего вот старшина покажет (тот только что зашел).
— Разрешите идти?
— Да, да, — я уже изнемогаю, — и приятного аппетита.
Не удивлюсь, если на мое пожелание он ответит: «Служу Советскому Союзу!» Но он лишь прикладывает руку к козырьку и, четко повернувшись, выходит из комнаты. Я смотрю на старшину, он на меня, мы оба улыбаемся.
— Как вам с ним работается? — задаю вопрос, который задавать вообще-то не полагалось бы.
— Тяжело, — однозначно отвечает старшина.
Я знакомлюсь с аппаратурой, с «расчетом сил и средств» — виды действий, обеспечение, вооружение, бросаю взгляд на доску, где на гвоздиках висят бирки с номерами, мой номер — 1. Оглядываю световые табло, на которых в случае тревоги загорится номер участка, где совершено нарушение.
Оставив старшину, снова иду осматривать заставу. Заглянул на склад, в гараж, в мастерские, в вольер.
