— А как мы могли заметить? — оправдывался начальник отдела. — Устройство, на которое установили шпионские программы, зарегистрировано в компании. Вопрос, кто заходил с него во внутреннюю сеть после того, как оно побывало в руках вашего хакера?
Присутствовавший при разговоре Скипер с подозрением глянул на Никиту.
Тот в ответ лишь гаденько улыбнулся:
— Так это Татьяна Евгеньевна Еланьина постаралась. Ей зачем-то ноутбук понадобился.
— А что я? — возмутилась обиженная в лучших чувствах Елань. — Откуда я знала? Сначала меня чуть не искалечили, потом держали взаперти, а едва выпустили, потребовали поднять контакты и составить списки приглашенных на мероприятие. Я схватила первый попавшийся гаджет и начала работать. Могли бы и сказать, для чего его использовали в мое отсутствие.
— А ты и не спрашивала, — в ответ на ее испепеляющий взгляд развел руками Никита.
Умел же этот парень выходить сухим из воды. А вот Филиппу снова пришлось испытать на себе всю полноту гнева Карины. Скиперу и плети не потребовалось, чтобы замордовать пленника до полусмерти.
— Ты что себе возомнил, падла! — ревел бычара, сгребая ничего не подозревающего и продолжавшего работу в кузне Филиппа в охапку, безжалостно приложив его об стену, на которой висели инструменты, а потом приближая лицом к пылающему горну. — Каким этим вашим супергероем себя вообразил? — продолжал он, нанося сокрушительные удары по ребрам и по лицу, выворачивая руки и не давая вздохнуть. — Неужели ты всерьез думал обмануть нашу хозяйку?
— Я никого не обманывал, — кое-как собравшись с силами и сплюнув кровь, отозвался Филипп. — Это вы меня с вашими мороками за дурака держали! Я и вправду едва не поверил! Только вам, нечисти, веры нет.
«Филипп, миленький, что ты творишь?» Не в силах выбраться из цепкой паутины сна, Ева содрогалась от боли, ощущая в помятых при падении ребрах каждый удар, заходилась мучительным кашлем, когда бедный возлюбленный, не в силах отдышаться, сплевывал, кажется, уже не просто кровь, а ошметки собственных легких. Скипер не останавливался на достигнутом. Когда он, сбросив полубессознательного Филиппа на пол, наступил то ли каблуком, то ли копытом на кисть, дробя фаланги пальцев, вмешалась уже Карина.
— Уймись! — велела она — с помощью проклятого осколка отправляя и без того полубесчувственного от боли Филиппа в страну беспамятства. — Как он молот удержит?
— Да не собирается он его держать! — в сердцах выпалил Скипер, закидывая пленника в камеру и вытирая с рук кровь. — После встречи с Великим Полозом я, конечно, утратил большую часть своей силы, но тут не обязательно обладать даром чтения мыслей, чтобы понять, насколько дело глухо. Говорю по-хорошему, надо его кончать, — взмолился бычара, громыхая решеткой. — Принеси парня в жертву, пока тот совсем не подох, и выпусти уже отца.
У Евы снова запекло в груди, поскольку она, кажется, забыла, как дышать. Сбывались самые худшие опасения. К счастью, Карина пока продолжала вести свою игру.
— И как же я его принесу, когда его тело находится в клинике? — презрительно сложила она руки на груди. — Для ритуала зеркало надо окропить живой кровью!
— О том и речь, что ты, девица-краса, со своим желанием получить все и вся как бы сама себя не перехитрила, — сурово глянул на хозяйку Скипер. — Не думай, что я так уж жажду возвращения Хозяина Нави. При нем мне тоже приходилось несладко, воли он не давал. Но он умел делать дела и не боялся замараться.
— Можно подумать, я боюсь, — обиделась Карина. — Выпустить отца я всегда успею, а пока попробую еще раз птенчика убедить. Хотя всадники ничего толком отыскать не сумели, по всем приметам выходит, что хозяйка пера направляется сюда. Вот мы ее и встретим. Гляди в оба, бычара! — мстительно поднесла она к носу Скипера кулак с агрессивным маникюром. — Как только появится, дай мне знать. А птенчика, пока я разгребаю последствия его игр, не трогай. Я сама с ним разберусь!
Она выразительно глянула в сторону своего зеркала, и Ева, почувствовав, что еще немного, и ведьма ее разглядит, поспешила проснуться, с трудом выпутываясь из липкой паутины кошмара. Не стоило недооценивать дочь Хозяина Нави. Конечно, им всем на руку, что она ведет свою игру, но есть ли при этом хоть малейший шанс проникнуть в терем незамеченной?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Карина дала Скиперу указание, чтобы тот предупредил сторожей на заставах и строго-настрого наказал кикиморам из прислуги рассказывать о каждом, кто вздумает на пороге появиться. Становиться пленницей, давая Карине беспроигрышный козырь, не хотелось. Но не отступать же из-за этого, бросив на произвол горькой судьбы бедного Филиппа?
Хорошо, что Карина пока не готова отказаться от своих амбиций и принести пленника в жертву. Может быть, стоило бы затаиться и переждать, но каждый день промедления играет лишь на руку врагам. Чем дольше продолжается кома, тем меньше у бедного сокола шансов из нее выйти. Может быть, мороки Таисьи и Водяного все-таки ее защитят?
Впрочем, прежде чем куда-то идти, следовало хотя бы попытаться встать. Вчера вечером с этим наблюдались явные проблемы. Изменилось ли что-то за ночь?
Для начала Ева осмотрелась. В спальне она оставалась одна. Однако из-за занавесей доносились приглушенные мехом человеческие голоса, которым вторили волчий вой, повизгивание, чавканье, лакание и другие звуки, которые обычно сопровождали кормление хищников в питомниках и зоопарке. Похоже, ночные дозорные уже вернулись и теперь подкрепляли силы. В спальню с легким дымком проникал дивный запах мясной похлебки.
Собравшись с духом, Ева села на постели, с облегчением осознав, что ушибленные ребра ни при движении, ни во время дыхания почти не болят, а гематома размером с футбольный мяч после знакомства с водой из одолень-ключа опала и успела даже пожелтеть. Самостоятельно одевшись и приведя, насколько возможно, себя в порядок, Ева через узкий коридор между известковых колонн вышла в еще одну пещеру, представлявшую собой просторный зал, посреди которого горел костер.
Вокруг на застеленных шкурами топчанах, известковых лежанках и просто на полу расположились вчерашние хищники. Некоторые из них, включая Ксюшу, приняв человеческое обличие, кашеварили у костра. Остальные оставались в более удобном и привычном образе животных и либо ждали похлебки, либо насыщались пойманной ночью свежатиной. Конечно, порождения нави, которых волки выслеживали по берегам Смородины, в пищу не годились. Но, видимо, некоторые успели поохотиться и добыть более съедобную дичь. В углу забавными меховыми колобками под присмотром пестунов и матерей возились волчата.
На возвышении посреди пещеры возле костра лежала белая волчица, отличавшаяся от сородичей размерами и смотревшая на утреннюю суету со снисходительностью многолетнего, если не сказать многовекового опыта. Ее золотые глаза горели, точно янтарь, пронизанный лучами восходящего солнца. В них отражалась вековая мудрость, но без равнодушной отрешенности созданий, переживших слишком много, чтобы сохранить способность сопереживать. Как и положено главе племени, древняя прародительница пеклась и о дозорных, и о непоседливых подростках, и о недавно появившихся на свет волчатах, многие из которых, подобно Ксюше, захотят уйти в людской мир, охраняя от нави уже его.
Вернувшиеся из дозора воины подходили к ней, не скрывая робости, и, получив разрешение, докладывали обстановку на границе, рассказывали об отличившихся в дозоре. Молодые матери, впервые покинувшие гнездо, с волнением и трепетом показывали свои выводки. Бабушка-волчица обнюхивала праправнуков и снисходительно кивала. Четверо чуть менее крупных волков, но такого размера, что могли бы потягаться с медведем или заменить коня, лежали подле нее, но чуть ниже. Похоже, среди них был и запечатленный Васнецовым сказочный Серый Волк, дедушка Ксюши.
Сейчас этот достойный представитель волчьего племени о чем-то общался с внучкой. Маша и Лева расположились чуть в стороне на одном из топчанов среди играющих малышей. Ева решила к ним присоединиться.
