Жуков, Василевский и Антонов рассмотрели окончательно подготовленный план летней кампании. После этого совещания Сталин приказал вызвать командующих фронтами, которым предстояло осуществлять операцию «Багратион», — Баграмяна, Рокоссовского, Черняховского. Черняховский приболел, поэтому приехал позднее, 25 мая.
На этом заседании произошел случай, о котором много говорили и писали различные военачальники и литераторы.
При обсуждении плана действий фронта Рокоссовского он предложил нанести два главных удара на правом фланге. Сталину то ли не понравилось это предложение, то ли он хотел подчеркнуть свою власть над маршалами, но он вдруг приказал:
— Товарищ Рокоссовский, выйдите в соседнюю комнату и хорошенько подумайте над своим предложением.
Присутствующие были смущены, но не подавали вида и продолжали обсуждать план.
После возвращения в кабинет Сталина Рокоссовский доложил:
— Мы все тщательно просчитали еще в штабе фронта, и я считаю необходимым наносить два главных удара.
Сталин спокойно сказал:
— Идите и еще раз хорошенько подумайте.
Рокоссовский вышел, недоумевая, почему так поступает Верховный.
Возвратясь, он упорно повторил свое ранее принятое решение.
— Настойчивость командующего фронтом, — сказал Сталин, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха.
Напряжение, создавшееся на совещании, было снято. Сталин еще раз показал свою рассудительность и… власть.
Предстояла сложная перегруппировка: для проведения операции «Багратион» надо было перевести в новые районы войска пяти общевойсковых, двух танковых и одной воздушной армий. Кроме того, Ставка передавала фронтам дополнительно 4 общевойсковые, 2 танковые армии, 52 стрелковые и кавалерийские дивизии, 6 отдельных танковых и механизированных корпусов, 33 авиационные дивизии, 2849 орудий и минометов и 210 тыс. человек маршевого пополнения.
Все это надо было переправить скрытно, чтобы противник не заметил и не разгадал намеченного плана наступления.
Была проведена и дезинформация противника: создавалось впечатление, будто удар готовится на юге, на 1-м Украинском фронте.
В период подготовки операции произошло событие, которое, несомненно, имело огромное значение для поднятия боевого духа воинов Советской Армии; союзники — наконец- то! — начали форсирование Ла-Манша и открыли второй фронт!
6 июня 1944 года англо-американские экспедиционные силы высадились на французской земле. Произошло это за семнадцать дней до начала операции «Багратион».
Я стремился к объективности при описании действий наших врагов, тем более считаю необходимым придерживаться такой же позиции, говоря о наших союзниках. То что англо-американское руководство оттягивало открытие второго фронта, оставляя нас в самые трудные дни войны один на один с мощной гитлеровской армией, было, как говорится, на их совести. Но люди погибали ради достижения победы над общим врагом, тут надо помянуть добрым словом 122 тысячи погибших в операции «Оверлорд» солдат и офицеров, из которых 73 тысячи были американцами и 49 тысяч — англичанами и канадцами.
Нормандская десантная операция под командованием генерала Д. Эйзенхауэра является самой крупной десантной операцией Второй мировой войны, в ней участвовали 2 млн 876 тыс. человек, около 7 тыс. кораблей и судов, около 11 тыс. боевых самолетов. Вся эта армада двигалась через пролив Ла-Манш шириной от 32 до 180 километров. Читатели даже по этим цифрам могут представить масштаб морского, сухопутного и воздушного сражений при высадке во Франции.
Подготовку наступления 3-го Белорусского фронта, и особенно осуществление первого этапа по окружению витебской группировки немцев, я опишу с использованием воспоминаний генерала Макарова (особенно прямую речь Черняховского). На мой взгляд, воспоминания наиболее достоверны, генерал Макаров в эти дни постоянно находился рядом с Иваном Даниловичем.
Иван Данилович собрался обсудить замысел предстоящей операции с командующими родами войск, заслушать их доклады и предложения. Но он неожиданно заболел. И тут же его и члена Военного совета фронта генерала Макарова вызвали в Москву. Врачи запротестовали — температура, острый бронхит, кашель, может быть осложнение.
— Делайте что угодно, но я должен поехать, — заявил Черняховский.
— Дайте нам хотя бы сутки. Иначе вы капитально сляжете.
Черняховский согласился на одну ночь. Последовали банки, уколы, разные народные средства. Утром вылетели.
И вот — Москва. Генеральный штаб. Черняховский с Макаровым приехали 23 мая, но еще 22 мая в Ставке под руководством Верховного Главнокомандующего с участием Жукова, Василевского, Рокоссовского, Баграмяна началось обсуждение плана операции «Багратион».
— Начальство не опаздывает, а задерживается? — поздоровавшись, сказал Антонов.
— Приболел немного.
— Ну что же, к делу, возьмите с собой проект плана операции, и прошу в Кремль. Вас ждут.
Продолговатый зал заседаний. За длинным столом — члены Государственного Комитета Обороны и правительства. Многих из этих людей Черняховский знал раньше только по портретам.
Поскольку Черняховский опоздал на сутки, он не слышал разговора Сталина с Рокоссовским днем ранее. Когда ему предоставили слово, он старался говорить спокойно. Твердый, уверенный тон и красивая внешность располагали к нему присутствующих.
Но когда Черняховский стал докладывать о необходимости нанесения двух главных ударов, Сталин встал и удивленно спросил:
— Вы что, сговорились с Рокоссовским? Опять два удара!
Верховный подошел к карте 3-го Белорусского фронта.
— Что же вы нам докладываете о двух ударах, когда у вас на карте обозначен один удар?
— В плане операции расчет приведен, исходя из реальных возможностей. Я надеюсь, фронт получит дополнительные силы и средства усиления, сделаем перерасчет для второго направления. Обстановка этого требует.
Сталин возразил:
— Если операция проводится по единому замыслу, следовательно, четырех ударов вполне достаточно, то есть каждый фронт наносит один сокрушительный удар. А вот товарищ Рокоссовский просит разрешить 1-му Белорусскому фронту нанести два удара, значит, у него получается два главных направления. Мы считаем это излишним распылением сил. Вашему фронту тоже предлагаем основные силы сосредоточить на одном участке прорыва. Как вы на это смотрите?
— Мне трудно сказать, чем вызвана необходимость двух ударов на участке 1-го Белорусского фронта, — сказал Черняховский. — Но успех наступательной операции 3-го Белорусского фронта на первоначальном этапе зависит от одновременного уничтожения вражеских группировок в городах Витебск и Орша. Не предусмотрев этого, невозможно воспретить противнику маневрировать силами вдоль фронта.
— Но в таком случае вы будете наносить два ослабленных удара и результата не достигнете ни на одном из направлений, — настаивал Сталин.
— Мы должны создать мощные группировки. Для этого фронт необходимо усилить еще танковой армией и артиллерийской дивизией прорыва Резерва Верховного Главнокомандования.
— Товарищ Черняховский, разгромить противника, имея превосходство в силах, — это не полководческое искусство. Вы поставьте его на колени при равных силах.
— При таком грандиозном размахе операции, при наличии сильного противника с заранее подготовленной обороной внутренних резервов фронта недостаточно. Чтобы нанести врагу сокрушительный удар и воспрепятствовать его маневру за счет снятия танковых дивизий с других участков, 3-му Белорусскому фронту в составе подвижной группы фронта необходимо вместо одного планируемого ввести в наступление три танковых корпуса. Только при этом условии удар достигнет цели
