— Там в углу стоят ящики… Наверное, с Янтарной комнатой. Сам видел!
Все удивленно посмотрели на сержанта. У нас, наверное, были такие лица, что сержант, поняв неуместность своей шутки, тут же поправился:
— А может, мне это показалось. Проверьте!
— Ладно! — недовольно проговорил Анатолий Михайлович, самый опытный и уважаемый участник поисков. — Нечего болтать. Андрей! Витя! Давайте вниз!
Почти таким же образом, как это сделал сержант, мы спустились в пролом. В руках у нас было по фонарю и по лопате. Конечно, копать пока мы ничего еще не собирались и рассчитывали использовать их как средства опоры или в качестве щупов. Кто знает, куда ведет коридор и что нас ждет там впереди. С нами хотел спуститься еще Цедрик, внимательно наблюдавший за всем происходящим, но Мария Ивановна не разрешила ему.
— Вы, Иван Тимофеевич, лучше пока подождите здесь. Сейчас ребята осмотрят подвал, скажут, что там есть и куда ведет ход, а потом уже будем думать, как нам его обследовать.
Мы же в это время уже делали первые шаги по уходящему под уклон коридору с округлыми сводами. Внизу он казался куда более просторным, чем это виделось в пролом. Ширина его достигала не менее двух метров, а наклон был настолько ощутимым, что мы боялись скатиться вниз по кирпичам. Наверное, внизу под кирпичными завалами и каменным крошевом были ступени. Ведь не могли же люди буквально скатываться вниз.
Причем из стен торчали ржавые скобы, на которых, наверное, когда-то крепились деревянные перила.
Из дневника Андрея Пржездомского. 23 июля 1969 года
«Внизу в подземелье (там под углом 20°) было много газа, вызванного взрывом шашечного заряда. Мы с Витей стали спускаться. Так мы спускались по кирпичам. Стены подвала закопчены, по правой стене идут металлические поддержки для проходивших по ним когда-то кабелей, слева — толстая труба. Мы спустились примерно метров на 10, на глубину от поверхности метра на 3. Потом был поворот направо…»
Очень осторожно ступая по нагромождению подвижных кирпичей, мы достигли торца коридора. Посветив налево, увидели арочный проем, сплошь заваленный обрушившимся кирпичным крошевом. Справа точно такой же арочный проем был свободен для дальнейшего движения.
— Андрей! Витя! Ну как там? Не опасно? — услышали мы голос Анатолия Михайловича, доносившийся сзади, со стороны пролома, тусклый свет от которого сюда едва доходил.
— Да все в порядке, Анатолий Михайлович! Ничего опасного. Тут поворот направо. Мы пройдем немного, посмотрим, что там.
— Ну давайте! Только осторожно!
Арочный проем, в который мы вошли, напоминал миниатюрные ворота. Остатки лепнины по краям, в которых угадывались очертания маленьких колонн, упирающихся в узорчатый карниз, фриз с еще сохранившимся миниатюрным барельефом. Посветив на него, мы стали рассматривать, что же на нем изображено. Часть лепного украшения отвалилась, но было видно, что в верхней части арочного проема была изображена голова какого-то животного — не то быка, не то овцы. Рассматривая барельеф, мы не сразу заметили надпись на стене, сделанную красной масляной краской. Несколько немецких букв были написаны аккуратно, хотя сама надпись как бы немного заваливалась вправо.
— «San. Komp. 3», — прочитал я. — «Комп» — это, скорее всего, «компани» — «рота», значит, по-немецки. А «сан» — наверное, «санитарная», — демонстрировал я знание немецкого языка.
— Третья санитарная рота, — проявил сообразительность Виктор, совершенно не знающий немецкого языка.
— Точно, Витя, — похвалил я. — Значит, здесь размещался немецкий лазарет. Наверное, сейчас мы что-нибудь найдем, что подтвердит наше предположение.
Действительно, за поворотом в конце коридора, который уже стал горизонтальным, мы увидели целую гору разных пузырьков из коричневого стекла. Даже сейчас от них исходил какой-то едкий, чисто медицинский запах. Первое подтверждение того, что здесь был лазарет, мы получили.
Справа фонарик высветил небольшое углубление в кирпичной стене, нечто вроде ниши. Вся она была буквально завалена спрессованным тряпьем, не то бывшими бинтами, не то тряпками, покрытыми коркой кирпичной пыли. От них пахло сыростью. Витя слегка тронул этот ворох лопатой. Верхний слой отвалился, и мы с ужасом отпрянули. На нас смотрели пустые глазницы человеческого черепа. Прямо во лбу у него зияло пулевое отверстие.
— Ничего себе! — вскрикнул Виктор.
Несмотря на то что мы довольно давно уже работали в экспедиции и осмотрели уже не один десяток подвалов на разных поисковых объектах, обнаруживая при этом человеческие останки, вид человеческого черепа в сумрачном подвале Королевского замка вызвал у нас чувство, близкое к ужасу. Рассмотрев его при свете фонаря, мы убедились, что под лежалым хламьем находятся останки немецкого офицера. Это было видно по истлевшему кителю с витым погоном и нагрудной эмблеме в виде орла, распростершего крылья и сжимающего когтями венок со свастикой.
— Давай посмотрим, у него, наверное, сохранился жетон, — предложил я.
Я имел в виду алюминиевый опознавательный знак овальной формы, который носили все военнослужащие немецкой армии. Таких знаков мы находили немало и знали, что по надписям на них можно узнать, в какой части и каком роде войск служил убитый.
— Знаешь, Андрей, я думаю, не надо. Давай лучше посмотрим, что там впереди. Мы же спустились сюда…
— Да знаю я, для чего мы спустились сюда! — не скрывая раздражения, ответил я Вите.
Конечно, я понимал его правоту. Сейчас отвлекаться на второстепенные вопросы было бы неправильным. Наверху все с надеждой ждали, что мы найдем подземный ход, о котором рассказывал Цедрик, и, может быть, приблизимся наконец к заветной цели.
— Ладно, пошли дальше.
Мы стали продвигаться по коридору. Здесь пол был почти свободным от кирпичей. Правда, ноги то и дело натыкались на гнилые доски или ржавые консервные банки. Кругом полно было битого стекла — наверное, бутылок и пузырьков из-под лекарств. У правой стены лежала гора немецких фляг и пустых ранцев, покрытых плесенью. Мы не стали задерживаться у них.
Луч фонаря уперся в стену. Опять поворот! «Что это тут немцы сделали какой-то лабиринт?» — подумалось мне. И тут же, метрах в трех слева, нам открылся дверной проем. Оттуда веяло ледяным холодом. Вообще мы стали замечать, что здесь, на глубине, очень холодно, как будто наверху не жаркий июльский день с палящим солнцем, а морозный февраль с вьюгами и метелями. В свете фонарей мы заметили, как изо рта у нас идет пар — верный признак низкой температуры.
Мы встали в проеме, не решаясь войти в помещение. Это была довольно большая подвальная комната, дальняя от нас часть которой была завалена рухнувшими сверху глыбами перекрытий и стен. Вся комната была заставлена остовами каких-то конструкций с горами тряпья.
— Да это же нары! Здесь и был лазарет! — воскликнул Виктор. — А эти кучи…
— Ладно, я и так понял, — выдавил из себя я. — Сюда заходить не будем. Видишь, — показал я на потолок, — тут все еле держится. Может в любой момент рухнуть.
— Да, Андрей, ты прав. Здесь нас может завалить. Пошли дальше.
Голос Виктора звучал тихо и встревоженно. Гнетущая атмосфера подземелья, заполненного истлевшими останками человеческих тел, повергла нас в уныние. От восторженного ожидания чуда не осталось и следа. Смутное чувство тревоги сжимало сердце, холод подземелья стал проникать внутрь. Я даже почувствовал нервную дрожь.
Что нас ждет впереди, если, пройдя всего каких-нибудь двадцать метров по подземному лабиринту, мы оказались в некоем подобии склепа. У меня даже мелькнула мысль, что эти подвалы похожи на подземное кладбище. Я старался отогнать зловещие мысли, но страх уже поселился в моей душе. Наверное, что-то похожее творилось и с Виктором.
Дальше коридор как-то немного сужался и стал опять идти явно под уклон, теперь уже больше походя на узкий подземный ход, ведущий к какой-то не ясной пока цели. Стены коридора были из красного кирпича, как и все сооружения Королевского замка. Кирпичная кладка, закругляясь кверху, постепенно переходила в потолок, вдоль которого посередине тянулся толстый кабель, накрепко прикрепленный к кирпичам полукруглыми металлическими скобами. Дважды нам попадались стеклянные ребристые плафоны ламп подсветки — наверное, когда-то подземелье освещалось электрическим светом.
По нашим расчетам, мы должны были уже приблизиться к внешней стене здания Унфрида и подземный ход должен был либо вывести нас куда-то в районе замковой террасы, либо несколько глубже, то есть под поверхностью земли уже за пределами Королевского замка. Если расстояние мы кое-как еще чувствовали, то глубину, на которую нас вел подземный ход, не могли определить даже приблизительно.
Метрах в шести от дверного проема мы наткнулись на большую груду кирпичей, заваливших ход почти до самого потолка. Все стены были целы, никаких повреждений свода не было видно. Откуда могла появиться эта гора кирпичей, понять было трудно.
