Но неожиданно я стал различать очертания предметов — вот завал, вот сводчатый потолок, а вот и отверстие в нем. Только теперь оно не зияло черным провалом, а наоборот, светлым пятном проступало на потолке. Именно из этого отверстия лился бледный, едва заметный свет. Мы подошли поближе к завалу. Витя снова включил фонарь.
— Ребята, как вы там? Вы целы? — снова раздался голос.
Теперь я уже точно узнал — это был голос Ивана Тимофеевича.
— Да, да! Мы живы-здоровы! Все в порядке! Но выхода отсюда нам нет. Надо расчищать завал!
— Не волнуйтесь, все сейчас сделаем. Это просыпались кирпичи в дымоход. Один му… к начал шурудить в нем ломом. Вот они и провалились прям к вам в подвал. Ну ничего. Подождите немного. Я поднимусь наверх, успокою всех, и мы начнем разбирать завал. Только не пытайтесь сами выбраться отсюда!
Иван Тимофеевич явно был взволнован. Видно, переполох там наверху был приличный. Еще бы! Испугались. Вдруг задавило бы нас в подземелье! ЧП! Несчастный случай! За это и в тюрьму сесть можно!
Теперь мы с Витей были совершенно спокойны. Нас уже не пугал высокий завал. Прямоугольное отверстие в потолке уже больше не казалось зловещим, а металлическая дверь, выгнутая в нашу сторону, уже не производила впечатления картонной. Об останках немцев в соседней комнате да о черепе под коркой из слежавшихся тряпок мы напрочь забыли, как будто это был страшный сон.
Пока там наверху занимались нашим спасением, мы возобновили обследование помещения, в котором оказались замурованными на некоторое время. Первое, что мы сделали, так это осмотрели содержимое полуразвалившегося ящика, заполненного наполовину какими-то ржавыми деталями.
— Витя, осторожно! Вдруг там мины! — предупредил я его, когда увидел, что он, наклонившись над ящиком, щупает что-то рукой.
— Да тут какие-то непонятные штуки. Вот, смотри! — Витя выудил что-то из ящика.
При свете фонаря мы рассмотрели находку. Это было какое-то приспособление в виде большой металлической дуги с колесиками на концах. В нее была вкручена рукоятка с резьбой и точно с таким же колесиком посередине. Вся эта штука была, как панцирем, покрыта коркой ржавчины.
— Странная вещь. — Я попытался покрутить колесики на ней, но они намертво срослись с дугой.
— Андрей, я знаю, что это! Это — инструмент для сгибания водопроводных труб. Я видел такой в мастерской у моего дяди. Точно!
Покрутив в руках это тяжелое приспособление, Виктор положил его на пол и снова стал шарить рукой в ящике. Постепенно он стал доставать оттуда различные инструменты, правда, очень ржавые: напильники, молотки, клещи, пассатижи. Кроме того, в ящике оказались не менее десятка наконечников от лопат и целая гора обрезков металлических труб. Мы, конечно, побросали все это обратно в ящик и принялись обследовать дальний угол помещения, где тоже наблюдалось нагромождение каких-то предметов. При близком рассмотрении это оказались аккумуляторные шахтерские фонари в виде высоких цилиндров со стеклянным верхом и крышкой с петлей. Все они были такие же ржавые, как и инструмент в ящике. Стекло на многих было разбито.
— Да тут целый склад для подземных работ! — воскликнул Виктор. — Жалко только, что все такое ржавое.
Мы еще раз осмотрели со всех сторон полуразвалившийся ящик, в котором лежал инструмент. Когда-то он был, наверное, довольно прочный — толстые доски, крепкие перекладины по краям, служащие для переноски. Десятилетия сырости сделали свое дело — доски потемнели, сгнили и продавились в нескольких местах.
И все-таки на одной стороне ящика мы обнаружили надпись на немецком языке: «Horn Н.В., Hoch-, Tief-, Eisenbetonbau, Dieffenbachstr. 21, 227–74», что в переводе означало: «Хорн Г. Б., Надземное и подземное строительство, сооружения из железобетона, улица Диффенбахштрассе, дом 21, телефон 227–74». Скорее всего, это были название и адрес фирмы, которая проводила работы в подземельях Королевского замка. Надо полагать, инструменты и приспособления также принадлежали этой же фирме. Хотя кто его знает!
Наше исследование содержимого подземной комнаты прервал теперь уже отчетливо слышимый голос Ивана Тимофеевича:
— Ребята, как вы? Не бойтесь! Сейчас разберем завал и выпустим вас оттуда!
— Да мы и не боимся! Чего тут бояться? — бодрым голосом проговорил Виктор, как будто еще каких-нибудь полчаса назад у нас не тряслись поджилки от страха. — Сверху теперь уже ничего не упадет, а здесь… — Мне показалось, что Витя бросил взгляд на металлическую дверь. — Здесь вполне безопасно.
Послышалась возня где-то там, на поверхности, потом шум падающих кирпичей. Началась работа по расчистке завала. По-видимому, кроме Цедрика, с той стороны работали еще несколько человек, так как довольно отчетливо были слышны чьи-то голоса. Виктор поставил фонарь на угол ящика, и мы стали тоже разбирать завал, только уже с нашей стороны. Работали быстро, даже весело, немного ощущая себя героями. Только сейчас мы почувствовали, что очень замерзли, и, разбирая кирпичи, стали быстро согреваться.
Из дневника Андрея Пржездомского. 23 июля 1969 года
«…Когда мы вылезли, Анатолий Михайлович сказал, что завал этот — кирпичи и песок с камнями, просыпавшимися через колодец, который виден сверху (колодец в стене, прямоугольной формы = 50 × 30 см).
Когда мы вторично осмотрели подземелье, примерно через полчаса нам дали разрешение Мария Ивановна и Анатолий Михайлович на то, чтобы начать работы по расчистке прохода. Туннель должен вести… дальше вниз… к подземному ходу, проходящему под Altstadtом и выходящему в районе Lobenichta, недалеко от Lobenichtsche Gymnasium…»
— Мы за вас так испугались! — сказал Анатолий Михайлович, как только мы оказались на поверхности.
Глаза долго не могли привыкнуть к яркому солнечному свету. Выбравшись из холода подземелья, мы как будто угодили в самое пекло громадной сковородки. Казалось, что все раскалилось добела — горы кирпичей и камней, остовы фундаментов, кирки и лопаты, сваленные беспорядочной грудой рядом с проломом. От нестерпимой духоты хотелось открыть рот, и только понимание того, что это будет выглядеть по меньшей мере странным, мы с Витей плотно сжимали губы. Мы пробыли в подземелье не более часа, но контраст температур на поверхности и в глубине был настолько сильным, что нас сразу разморило, появилась тяжесть в ногах, захотелось присесть где-нибудь в тени и отдохнуть.
— Пить хотите? — Не дожидаясь ответа, лейтенант протянул нам алюминиевую кружку, до краев наполненную водой.
— Когда вас завалило, я очень испугался! — Анатолий Михайлович пристально посмотрел на нас. На его лице еще была видна печать тревоги. — Мы вам кричали. Вы не слышали? И Цедрик, и лейтенант. Солдаты туда лазили. Вы не слышали, как мы вас звали?
— Нет, Анатолий Михайлович! Мы услышали Цедрика, только когда он спустился вниз, — ответил за нас обоих Витя.
По сравнению с подземельем здесь все было наполнено звуками — вдалеке раздавались трамвайный перезвон и протяжный скрежет колес по рельсам, тарахтение мотора проезжающего автомобиля, голоса людей. Вялость, навалившаяся на нас, быстро прошла, сменившись каким-то радостным возбуждением. «Мы выбрались! Мы живы! Мы — герои, обследовавшие страшное подземелье!» — проносилось у меня в голове. Посмотрев на Виктора, я понял, что, его обуревают подобные чувства.
Мы наперебой стали рассказывать, что увидели внизу: про череп и кости в истлевшей униформе, про остатки немецкого лазарета, про железную дверь и ящик с инструментом.
— Да там, наверное, и еще что-нибудь есть! Просто мы не смогли все осмотреть — рухнули кирпичи. Надо бы там все обследовать как следует! — обратился я к Марии Ивановне.
— Обследуем! — раздраженно сказала она, видно, еще не оправившись от напряженного ожидания нашего спасения из каменной западни. — Игорь, — обратилась она к лейтенанту, — разгони публику!
Только сейчас мы обратили внимание на то, что вокруг пролома и чуть поодаль скопилось множество людей. Кого тут только не было! Мальчишки, что-то громко обсуждающие, десятка три забредших сюда пешеходов, среди которых особенно выделялся толстый дядечка с наполненной покупками авоськой. Держа за руку малыша, с любопытством наблюдала за происходящим молодая женщина в белом сарафане. Два морячка в бескозырках с надписью «Балтийский флот» не без интереса наблюдали за нами.
Под взглядами собравшихся мы с Витей почувствовали себя чуть ли не героями-первопроходцами. В запыленных спецовках, с лопатами и фонарями в руках, мы, наверное, казались окружающим романтическими первооткрывателями подземных катакомб Королевского замка. Нас переполняло чувство превосходства над всеми, кто с любопытством взирал на работу таинственной экспедиции, о которой официально нигде не сообщалось, но о которой знали все калининградцы.
