Проводив девушку взглядом, Макс покачал головой:
— Командир, что теперь делать будем?
— Что и хотели, ставить парус. Мы не можем разворачивать корабль из-за одной взбалмошной девчонки, день будет потерян.
— Женщина на корабле не к добру!
— Считая Риту, это уже вторая, так что плаванье обещает быть очень недобрым.
— Насчёт Риты не все так просто, — оживился Алик. — Меня иногда так и тянет заглянуть ей в штаны — не удивлюсь, если она Николай.
Двое мужчин у мачты довольно заржали, но тут же осеклись после недоброго взгляда Олега:
— Хватит языками чесать, мы так до вечера парус не поставим!
«Арго» поднимался вверх по Наре, придерживаясь левого берега, и лишь изредка попадал в полосы приличного течения. Парус был убран, на вёслах осталось двенадцать гребцов, они работали посменно. Корабль шёл медленно, и Олег прикинул, что если не будет попутного ветра, то такими темпами они будут подниматься до развалин города не меньше недели. Эта мысль ничуть не подняла его и без того невысокое настроение: за это время люди сильно вымотаются, работа на вёслах — не самый лёгкий труд. Оставалось надеяться на подходящую погоду: в дни, предшествовавшие плаванию, он замечал, что ветер частенько задувает с востока. Если всё пойдёт нормально, они ещё походят под парусом.
При виде Олега Аня вскочила; Рита, не повернув головы, осталась сидеть на бухте пенькового каната, посматривая вперёд. Покачав головой, он сокрушённо заявил:
— Я ещё могу понять Аню, она клиническая блондинка, у неё в голове есть где ветру разгуляться. Но ты же взрослый человек, должна хоть иногда думать!..
— Рита ни в чём не виновата! — вскинулась Аня. — Я сама всё сделала, пробраться на корабль несложно, и…
— Помолчи! — оборвал её Олег. — Крайне маловероятно, что я когда-нибудь захочу поинтересоваться твоим мнением, но если это случится, то ты об этом услышишь в первую очередь.
— Но…
— Аня, не надо, — остановила её Рита; не прекращая следить за рекой, она добавила: — Ты же помнишь, что в своё время я тоже пряталась под парусом?
— Ну?
— Так вот, после этого случая для меня не составляет труда определить, есть ли кто в этом укрытии. А кроме того, из-под материи выглядывал лук, и я его сразу опознала. Никто на это не обратил внимания, кроме меня. Я туда посмотрела в первую очередь, сам понимаешь — воспоминания обязывают.
— И ты меня не выдала? — восхитилась Аня.
Рита ничего не ответила, только на миг повернула голову, улыбнулась кончиками губ.
— Спасибо! — расцвела Аня.
— Раз уж ты такая наблюдательная, то почему не поставила меня в известность? — не успокаивался Олег.
Рита пожала плечами:
— У меня были причины считать, что так будет лучше.
— Нельзя ли их поведать мне?
— Некоторые можно. От Ани здесь будет больше пользы, чем в посёлке. У неё хорошее зрение, она довольно наблюдательная и немного владеет луком. Много места при этом не занимает, ест мало… как видишь, целая куча достоинств.
— Рита, ты ведь прекрасно понимаешь, мы идём не на морскую прогулку, может случиться что угодно.
— Да, я это понимаю. Но она сама приняла решение, никто её сюда не тянул. Там, на острове, Аню без зазрения совести ставили наблюдательницей, а во время нападений ваксов никто не запрещал стрелять ей из лука. Во время последней стычки даже Добрыня не стал прогонять её со стены.
Олег покачал головой:
— Господи, как вы не поймёте — это не игра. Рита, что ты станешь делать, если этой взбалмошной девчонке завтра оторвут голову?
— Переживу, — спокойно ответила амазонка. — С таким же успехом она может погибнуть на острове, получив болу в голову при нападении на посёлок.
— Ничего со мной не случится, я уже была в этих краях и выжила, — беззаботно произнесла Аня. — Неужели ты забыл?
— А ты представляешь, что будет в посёлке, когда тебя хватятся? Куча людей займётся поисками, а ведь у них есть более важные занятия.
— Ничего, я оставила записку на своей койке. Её обязательно найдут.
— Даже не знаю, что мне мешает вышвырнуть тебя за борт, — безнадёжно вздохнул Олег. — Очень хочется снять ремень и отшлёпать тебя по мягким местам, но не хочу быть обвиненным в садистских домогательствах. Нет, надо заканчивать этот разговор, а не то кое-кому действительно придётся возвращаться на остров вплавь.
Ночью продолжать путь не решились, да и людям необходимо отдохнуть. Весь день непрерывно работали веслами: вода в Наре упала, дело шло к концу лета, течение усилилось и даже на спокойных участках представляло немалую трудность для продвижения. Приставать к берегу тоже не стали: ваксов за весь день ни разу не заметили, но это ничего не значило, в густых зарослях и прибрежных тростниках можно без труда спрятать целую флотилию лодок.
«Арго» вывели на сильное течение, его снесло немного вниз, пока якорь хорошо не зацепился за дно. Канат вытравили, подтянув корабль как можно выше. Теперь в случае опасности достаточно немного поработать на кабестане, и судно понесёт вниз. Если это потребуется сделать быстрее, можно обрубить якорный канат, в трюме лежал запасной, изготовленный поселковыми кузнецами.
Но все предосторожности оказались напрасными: ночью их никто не побеспокоил.
Корабль быстро шёл вверх по течению, парус раздувало от попутного ветра. Гребцы отдыхали, только на рулевом весле трудилась парочка парней под неусыпным надзором Удура. Тот свыкся со своей ролью и не оставлял рабочее место без присмотра. Олег сидел возле носа судна, внимательно слушая Млиша, рядом примостилась Аня, старавшаяся не пропустить ни одного слова. Старик сегодня был в ударе, с самого утра не умолкал, рассказал уже массу интересных сведений об этих краях; по его словам, он вспомнил даже то, что считал давно позабытым, правда, честно признавался, что большая часть информации крайне недостоверна.
— Так вот, когда в этих краях появились ваксы, никто точно не знает. После Фрейской войны людей здесь не осталось вообще, хайты смели отсюда всех, местность была совершенно ненаселённой долгое время, прежде чем появились троглодиты. Надо сказать, доподлинно никто не знает, откуда они пришли сюда. Те ваксы, что живут в западных горах, имеют несколько другие обычаи. Так, головы самой достойной добычи они сохраняют особым способом: выбивают дыру на затылке, извлекают через неё мозг, мажут им свои тела. Вытаскивают все кости черепа, оставшиеся мягкие ткани сушат. В итоге голова становится маленькой, как кулак мужчины; по большим праздникам они выносят их из пещер, развешивая над входом. Этими жуткими связками потрясают перед битвой, пугая неприятеля. Те ваксы, что поселились в долине Нары и на прилегающих территориях, захваченные головы вываривают, поедают с них всё, что только возможно, потом надевают на шест, ставя его на границе деревенской площади. Когда череп желтеет, его оттуда снимают, выбрасывают, или отдают играться детям, так что по количеству этих украшений можно понять, насколько воинственно вела себя деревня в последние годы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
